Но заставить себя писать было довольно трудно. Я провел много времени впустую, размышляя о Лайзе и о сержанте Махони.
Даниэл был углублен в какие-то головоломные подсчеты. Закончив бороться с цифрами, он потянулся и спросил:
— Ну как тебе понравился Поросячий город?
— Поросячий город?
— Так в свое время прозвали Цинциннати. Классный городок.
— Я не встретил там ни одной свиньи. Однако увидел отличную фирму.
— Значит, думаешь, что «Тетраком» может нас заинтересовать?
— Надеюсь. В противном случае, я зря трачу время.
— А как вела себя наша очаровательная Дайна?
— Жутко тосковала по тебе, Даниэл, — ответил я, сохраняя полное самообладание. Во всяком случае, мне так казалось.
— Ну это — само собой, — ухмыльнулся он. — А как насчет того, чтобы выпить после работы?
— Почему бы и нет, — улыбнулся в ответ я и спросил, кивая на гору испещренных цифрами листков: — А ты сумеешь вырваться?
— Конечно. Пара первых попавших мне на ум цифр, помещенных в нужные места решит все проблемы, — осклабился Даниэл. — Да не волнуйся ты, Саймон. Ведь дела могут быть еще хуже. Естественно, если подобное возможно.
Мы отправились к «Питеру». Это был бар на Франклин-стрит в самом сердце делового квартала. К тому времени, когда мы туда заявились, толпа здоровенных и горластых брокеров уже успела изрядно опустошить винные погреба заведения. Даниэл обнаружил в углу свободный столик и заказал себе и мне холодного пива.
Время от времени Даниэл и я захаживали сюда, чтобы выпить после работы. Несмотря на склонность нести в адрес собеседника оскорбительную чушь, парень был неплохим компаньоном, и ему нельзя было отказать ни в уме, ни в остроумии. Кроме того, он был кладезем различных слухов. Однажды мы даже совершили ночную совместную поездку в Лас-Вегас. В этом городе развлечений мы переползали из казино в казино, и играли, следуя весьма туманным правилам, которые Даниэл величал своей системой. Для азартного времяпрепровождения в игорной столице он был просто идеальным партнером. Я просадил две сотни баксов, но веселился, как никогда. Даниэл позже заявил, что разбогател за эту ночь на пять сотен. Мне показалось, что он проиграл несколько тысяч, но, возможно, я что-то прозевал.
— С какой стати ты пялился в потолок всю вторую половину дня? — спросил он. — Неужели тебя так достал «Нет Коп»?
— Отличный вкус, — сказал я, сделав большущий глоток пива, и тут же добавил: — Нет, дело не в этом. Просто от меня ушла Лайза.
— Не может быть! Прими мои соболезнования. Но почему? Неужели она нашла одноглазого прокаженного, который выглядит симпатичней, чем ты?
— Ты как всегда очень мил, Даниэл. Огромное тебе спасибо.
— Значит теперь она свободна, как и я. Отлично. Я страшно люблю заводить себе новых друзей. У тебя случайно нет номера её телефона?
Все его слова я пропустил мимо ушей. Шуточки Даниэла меня никогда не трогали, несмотря то, что они могли быть очень и очень оскорбительными. Более того, иногда они даже веселили. Как сейчас, например.
— Она полагает, что Фрэнка убил я.
— Вот это да! — вскинул брови Даниэл. — Ей следует попросить прощения, ведь она может ошибаться.
— Она ошибается.
— Что же, в таком случае все в порядке.
— К сожалению, полиция, похоже, её точку зрения разделяет..
— Не может быть. Неужели так считает и милый сержант Махони, который донимает нас своими вопросами?
— Махони в первую очередь. Он полагает, что у меня были как мотив, так и возможность. Я день убийства я посещал «Домик на болоте» и благодаря его смерти унаследовал половину состояния. Или, вереее, Лайза.
— Но ведь все это косвенные улики, не так ли? — очень серьезно спросил он. — Им удалось найти револьвер?
— Нет, — ответил я, помня о данном себе слове хранить ото всех в тайне открытие Лайзы.
— Жаль.
— Почему ты так считаешь?
— Если бы они нашли оружие в Южном Бостоне или где-то в другом столь же малопочтенном месте, то это бы означало, что ты не тот парень, который им нужен.
— Ты прав, — согласился я, и опять чуть ли не пожалел о том, что Лайза выбросила оружие. Если бы она этого не сделала, я мог бы подкинуть револьвер в гараж Арта.
Но момент, увы, был упущен. Кроме того, этот безумный акт мог только ухудшить мое положение.
У меня имелся вопрос, который я обязан был задать Даниэлу.
— Ты говорил Махони о том, что перед убийством мы обсуждали размеры состояния Фрэнка?
— К сожалению, да, — с недовольным видом ответил Даниэл. — Но он прямо спросил, не вели ли мы бесед на эту тему, и я сказал ему правду. Неужели это принесло тебе дополнительные неприятности?
— Думаю, что нет, — вздохнул я. — Махони и без этого был убежден в моей виновности. Твои слова просто еще раз утвердили сержанта в этом убеждении. Пополнили его арсенал, если можно так выразиться.
— Прости, Саймон. Я как-то это не сообразил. Он задавал свои сраные вопросы, а я и не знал, что ты являешься подозреваемым. Во всяком случае в то время.
— Пусть это тебя не тревожит, — сказал я, потягивая пиво. — Меня занимает совсем другой вопрос. Если Фрэнка убил не я, то кто мог это сделать?
— Хороший вопрос, — заметил Даниэл. — Я знаю лишь то, что это не я, поскольку в то время находился в Нью-Йорке.
— Ну и не хвастайся этим, — сказал я. — Расскажи лучше, о чем сплетничают в нашей конторе. В последнее время слухи почему-то перестали до меня доходить.
— Темы смерти Фрэнка все стараются избегать, считая подобные беседы проявлением дурного вкуса или что-то в этом роде. Кроме того, Джил запретил нам всем друг друга подозревать.
— А в тех случаях, когда разговор на эту тему все же заходит?
— В таком случае, постоянно упоминается одно и то же имя, — ответил Даниеэл.
— Мое?
Даниэл молча кивнул, не отрываясь от своей кружки.
— Но не думают же они, что это я убил Фрэнка?
— Полагаю, что так они не думают, и поэтому пребывают в недоумении.
— А что говорят об Арте?
— Наш Арт — не самый плохой кандидат на место второго фаворита, — немного подумав, ответил Даниэл. — Он ненавидел Фрэнка, хотя всегда был с ним подчеркнуто вежлив. Да, кстати, а где он находился во время убийства?
— Понятия не имею, — ответил я, — Махони мне ничего не говорит. А спрашивать самого Арта мне как-то не с руки.
— Ты мог бы поинтересоваться у его жены. Тебе же известно, как ты ей нравишься. На прошлой рождественской вечеринке ты очаровал её так, что она едва не потеряла трусики.
