Ореол смерти

на это становилось все меньше.

Ева делала все, что полагается делать, когда происходят серийные убийства – во всяком слу­чае, все то, что полагалось делать на данной ста­дии расследования. Но эту встречу она назначи­ла через силу.

Ожидая в приемной, Ева боролась с противо­речивыми чувствами. Конечно, доктор Мира – женщина замечательная, умная, понимающая, всегда готовая помочь. Но именно поэтому Еве было неспокойно. Она напоминала себе, что при­шла не по личным причинам и не потому, что ее послали к психотерапевту. Ей не надо проходить тесты, они не будут обсуждать ее мысли и чувст­ва, не будут копаться в ее памяти.

Они просто собираются создать психологи­ческий портрет убийцы.

И все же сердце у нее бешено колотилось, руки словно оцепенели. Входя в кабинет доктора Миры, Ева сказала себе, что ноги у нее дрожат только от усталости.

– Лейтенант Даллас! – Мира взглянула на бледное лицо Евы, заметила усталость в ее гла­зах. – Извините, что заставила вас ждать.

– Ничего страшного. – Ева предпочла бы стоять, но заставила себя сесть в кресло напротив доктора Миры. – Спасибо, что так быстро откликнулись на мою просьбу.

– Каждый из нас делает то, что может, – сказала Мира своим обычным спокойным то­ном. – Я с большим уважением относилась к Сесили Тауэрс.

– Вы были знакомы?

– Мы были ровесницами, и она консультиро­валась у меня по нескольким делам. Я часто да­вала показания по просьбе обвинения. По просьбе защиты – тоже, – добавила она, слегка улыб­нувшись. – Но вам это известно.

– Да, доктор. Я это прекрасно помню.

– И талантом Ивонны Меткальф я восхи­щалась. Она была прелестна. Многим будет ее не хватать.

– Но кто-то решил, что мир прекрасно обой­дется без них обеих…

– Вы правы. – Мира обернулась к электрическому чайнику и нажала на кнопку. – Я пони­маю, что времени у вас немного, но за чаем мне работается лучше. Судя до вашему виду, вам тоже нужно взбодриться.

– Со мной все в порядке!

Заметив, как встрепенулась Ева, Мира сказа­ла спокойно:

– Вы, как всегда, слишком много трудитесь. Но это беда всех хороших работников. Я прочи­тала ваши рапорты, ваши допросы свидетелей и ваши замечания по их поводу. И вот какой пси­хологический портрет я составила, – она протя­нула Еве дискету.

– Вы уже все сделали?! – В Еве боролись удивление, благодарность и непонятное раздра­жение. – Надо было просто переслать информа­цию на мой компьютер, это сэкономило бы кучу времени…

– Я могла сделать и так, но мне хотелось обсудить это с вами лично. Ева, вы имеете дело с кем-то очень опасным.

– Я об этом догадалась, доктор. Он перере­зал глотки двум женщинам.

– Пока что двум, – сказала Мира тихо. – Боюсь, будет новая жертва. И скоро.

Ева вздрогнула: доктор Мира как будто про­чла ее мысли.

– Почему?

– Все очень понятно. И просто. Дело удалось, а это всегда приносит удовлетворение. И внимание публики привлечено. Тот, кто совершил эти убийства, может сидеть дома и смотреть пред­ставление: репортажи, статьи, горе родственни­ков, похороны, расследование… – Она с удо­вольствием прихлебнула чай. – У вас, очевидно, есть своя теория, Ева. Я хочу сначала выслушать вас.

– У меня несколько теорий, доктор, и я не знаю, на какой остановиться. Давайте лучше рас­суждать вместе.

Мира улыбнулась – спокойно и понимающе.

– Ну что ж… Прежде всего следует опреде­лить, что общего между этими двумя женщинами кроме того, что обе они – известные личности. У них были совершенно разные круги общения. И очень мало общих знакомых, даже случайных. Они не посещали одних и тех же магазинов, кос­метических салонов, спортивных клубов. Общее только одно – слава, признание и сила, которую они дают.

– Чему убийца и завидовал.

– Скорее всего именно так. Это его бесило, и он хотел, убив их, почувствовать на себе отблеск их славы. Оба убийства – жестокие и в то же время совершены очень аккуратно. Нет никаких повреждений ни на лице, ни на теле. Только пере­резано горло. Спереди. То есть – лицом к лицу. Надо еще учесть, что нож – очень личное ору­жие, он – как продолжение руки. Это не револь­вер, бьющий с расстояния, и не яд, наносящий опосредованный удар. Убийца хотел сделать это своей рукой, увидеть кровь, насладиться ее запа­хом. Он, очевидно, очень ценит то, что контроли­ровал ситуацию, что действовал по плану.

– Значит, вы не думаете, что убийства были заказными?

– Такая возможность есть всегда, Ева. Но, по-моему, убийца хотел быть именно непосредст­венным исполнителем. И потом – эти сувениры, которые он прихватил на память…

– Зонтик Тауэрс?

– И правая туфля Меткальф. Как вам уда­лось скрыть это от прессы?

– С трудом. – Ева вспомнила Морса и его команду, примчавшихся на место преступле­ния. – Наемнику действительно сувениры ни к чему. И это на случайность не похоже: оба убий­ства выглядят слишком хорошо спланированными.

– Согласна. Мы имеем дело с человеком ра­циональным и очень амбициозным. А когда убийца доволен своей работой, это значит, что он пойдет на новое преступление.

– Или она, – вставила Ева. – Если дело в зависти, то убийцей может оказаться и женщина. Не исключено, что ей не удалось стать в жизни тем, кем она хотела. А обеим жертвам – удалось. Они были красивыми, удачливыми, знамениты­ми, сильными. А убивают часто слабые.

– Да, довольно часто. Пока что у нас недостаточно данных, чтобы с уверенностью опреде­лить пол убийцы. Мы знаем одно: жертвами вы­бираются те, кто завоевал известность.

– И что мне делать со всем этим, доктор Мира? Установить аппаратуру наблюдения за всеми знаменитыми женщинами? В том числен за вами?

– Странно, а я как раз подумала о вас…

– Обо мне?! – Ева, взявшая было со стола чашку, поставила ее обратно. – Но это же смешно!

– Не думаю. Вы тоже стали знаменитостью, Ева. Особенно после дела Дебласс. Вас уважают коллеги, о вас пишут в газетах… Но главное, – продолжила она, не дав Еве себя перебить, – у вас есть нечто общее с обеими жертвами. Все вы имели некие отношения с Рорком.

Ева почувствовала, что бледнеет. Увы, настоль­ко контролировать себя она не могла, но прило­ жила все усилия, чтобы хотя бы голос не дро­жал.

– Связи с Тауэрс у Рорка были сугубо дело­вые, причем весьма незначительные. А интимные отношения с Меткальф прекратились довольно давно.

– И все же вы стараетесь защитить его – даже передо мной…

– Я его не защищаю! – резко сказала Ева. – Я просто констатирую факты. Рорк сам в состоя­нии себя защитить.

– Без сомнения. Он человек сильный и умный. Но тем не менее вы о нем беспокоитесь…

– Вы считаете Рорка возможным убийцей?

– Никоим образом. Хотя если бы я состав­ляла его психологический портрет, то почти на­верняка обнаружила бы в нем потенциального убийцу. – Доктор Мира подумала, что с удо­вольствием бы покопалась в мозгу Рорка. – Но его мотив был бы весьма определенным. Сильная любовь или сильная ненависть. Сомневаюсь, чтобы что-нибудь еще могло толкнуть его на убийство. Не волнуйтесь, Ева, – тихо добавила Мира. – Вы любите не убийцу.

– Я никого не люблю. И мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои чувства.

– Разумеется, нет. Но уверяю вас: состояние души следователя всегда очень важно. И, если мне потребуется дать оценку вашему состоянию, мне придется сказать, что вы крайне измучены, очень