опустить веки или отвести взгляд. Желтые глаза — глаза зверя на человеческом лице — пристально смотрели на нее:
— Разве я не говорил, что бежать невозможно? Я ведь Чэйсули.
Болела грудь, она с трудом могла дышать и едва слышно проговорила:
— Прошу тебя… отпусти.
— Я уже говорил тебе, каких трудов мне стоило поймать и удержать тебя.
Должен же я получить награду за свое упорство! — его пальцы коснулись свежего шрама на щеке Аликс, она дернулась. — Не нужно было бежать от меня, мэйха.
Девушка вздрогнула. Этот человек может, когда захочет, становиться волком.
Она смотрела на его руки, словно боясь увидеть волчьи лапы, заметив это, Финн оскалился в усмешке:
— Когда я в обличье человека, я просто мужчина, мэйха. Хочешь, я докажу тебе это?
Аликс вся напряглась, сознавая, что, попытавшись подняться, она окажется в руках Финн, он тоже понимал это.
— Нет! — крикнула она, когда он наклонился к ней ближе.
Его глаза — желтые глаза дикого зверя — смотрели ей прямо в лицо:
— Я следил за тобой, мэйха. Я ждал. Долго ждал. И вот несколько дней назад мы отправились в обычную вылазку, чтобы добыть женщин для нашей Обители. А я нашел себе другую добычу.
Она закрыла глаза:
— Пожалуйста, ну, пожалуйста…
Девушка оказалась его пленницей — он сжал коленями ее бедра и наклонился так, что его губы почти касались ее лица:
— Солдаты Шейна истребили почти всех нас, мэйха. Наших женщин тоже не щадили. Что остается делать гордому народу, когда он начинает вымирать? Нужно, чтобы наши женщины рожали больше детей, и нам приходится добывать новых женщин, даже если они не хотят быть нашими.
Она не желала понимать смысла его слов, но сознавала помимо воли, что говорит он — правду. Мухаар начал истребление Чэйсули двадцать пять лет назад.
Она была воспитана с мыслью, что Чэйсули должны умереть — умереть все, хотя слова отца и заставляли ее сомневаться в правоте Шейна. Но теперь, встретившись с Изменяющимся — так, она готова была отказаться от своих убеждений, только бы избавиться от него.
Ее пальцы легко и вроде бы даже нежно коснулись его руки. Взгляд Финна стал настороженным.
— Ты хочешь, чтобы я поверила в сказки о вашей жестокости и звериной сущности? — прошептала она. — Ты решил доказать мне, что Чэйсули действительно отродья демонов, как о вас говорят?
Финн сдвинул брови:
— Даже твои сладкие речи не заставят меня отказаться от тебя, мэйха. Ее пальцы сжались крепче:
— Я прошу… отпусти меня. Ведь ты все-таки человек, хоть и оборотень…
— Мэйха, — хрипло ответил он, — я не могу…
Она хотела закричать, чувствуя, как он кошеном раздвигает ей ноги, но внезапно в их мысли ворвался голое, вызывавший в ее душе образ Сторра.
Лиир, ты не должен этого делать. Это заставило Финна отшатнуться от Аликс, она приподнялась было, но он, выругавшись, швырнул ее на землю и напряженно замер на коленях, глядя на волка. Сторр стоял в густом подлеске, неотрывно глядя на Финна. Аликс в душе благословляла его вмешательство, хотя и не могла, почему волк решился заступиться за нее. Медленно, медленно, бесконечно осторожно она приподнялась на локте.
— Сторр! — прошипел Финн. Она не для тебя.
Финн с яростью обернулся к девушке:
— Кто ты?
Она ответила спокойно, хотя — видят боги, с каким же трудом давалось ей сейчас это спокойствие!
— Я же уже сказала тебе…
Чэйсули положил руку ей на горло, не сжимая пальцев, но Аликс почувствовала в этом жесте угрозу:
— Ты ничего не сказала! Кто ты?
— Я — дочь фермера! Мой отец — Торрин, мать — Ленда. Отец был мастером меча у Мухаара Шейна до того, как начал пахать землю, — она взглянула на Финна.
— Я его дочь. И больше мне сказать нечего.
Глаза Финна сузились:
— Был мастером меча при дворе Мухаара, говоришь… И давно это было?
Аликс устало вздохнула, она не понимала смысла этих расспросов, но чувствовала, что избегла опасности — по крайней мере, на время Финн оставил ее в покое:
— Мне семнадцать лет. Он оставил службу у Мухаара за год до того, как родилась я, и взял в жены девушку из долины. Но я не знаю, как долго он служил Шейну. Он не рассказывает об этом.
— Не рассказывает? — раздумчиво проговорил Финн, убирая руку с горла девушки. Он сел на корточки, задумчиво нахмурившись, отбросил с лица прядь тяжелых черных волос.
Аликс, почувствовав себя в безопасности, села тоже и поправила задравшуюся юбку. Длинная царапина на лице горела, болели сбитые ноги, но она сделала вид, что ей нет до этого дела. Показать свою слабость? — ну уж нет, этого удовольствия Финн не получит.
Финн между тем бесстрастно посмотрел на нее:
— Ты знаешь историю кумаалин ?
— Их две, — она прикрыла ноги юбкой. Финн усмехнулся:
— Верно. И одну из них ты рассказывала этому малышу принцу, когда мы встретились — а он пытался тебя переубедить. Какой же из двух ты веришь?
Ее утомляло вечно меняющееся настроение Чэйсули, однако пока ей вроде бы действительно ничто не грозило. Уверившись, что Финн больше не набросится на нее, как горная кошка на кролика, Аликс начала говорить с вновь обретенной уверенностью в себе:
— Дочь Шейна разорвала помолвку, которая должна была соединить Хомейну и Солинду. Эта свадьба могла наконец дать мир двум народам, враждовавшим веками, но дочери Шейна не нужен был Эллик, сын Беллэма. Она предпочла бежать с Чэйсули.
— С Хэйлом, — подтвердил Финн, — С ленником Шейна, давшим ему клятву верности.
Аликс пожала плечами:
— Этого я не знаю. Я только слышала однажды, как отец упомянул эту историю в разговоре с матерью. Он думал, что я не слышу.
— Это правда, мэйха, — серьезно сказал Финн. — Хэйл увез с собой Линдир в леса Хомейны, но только потому, что она просила его об этом, и потому, что она не хотела выходить замуж за Эллика Солиндского.
Аликс посмотрела на Чэйсули исподлобья, рядом с таким Финном она ощущала какое-то странное спокойствие.
— И какое отношение это имеет ко мне?
— Никакого, — немедленно откликнулся Финн. — Зато это имеет отношение ко мне и к тому, почему ты оказалась здесь. То, что я говорил тебе раньше, правда.
В кумаалин погибло большая часть наших воинов — и слишком много женщин. Мы были почти уничтожены как народ — по воле Шейна. И теперь в моих руках дочь бывшего мастера меча при дворе Мухаара — того, кто был свидетелем начала кумаалин, — он медленно улыбнулся и поднял руку в уже виденном Аликс жесте ладонью вверх. — Кто знает, быть может, это толмоора.
— Это… что?
— Судьба. Предназначение. Это слово Чэйсули, означающее неизбежность того, что должно случиться — того, что в руках богов, — Финн насмешливо улыбнулся, глядя на нее. — Ты же не знаешь о
