— Продолжай, — я опустился на землю рядом с ним.
Беллин вздохнул.
— Теперь я скажу то, чего не знаю, но о чем догадываюсь. Я провел на Юге несколько месяцев и, думаю, успел кое-что узнать о Южных порядках, — он кинул быстрый взгляд на Дел, застывшую в тени в четырех шагах от нас. — На Юге властью обладают только танзиры.
— Это естественно, — сказал я. — Все об этом знают.
— А может Северянин претендовать на домейн?
Я подумал и ответил:
— Наверное нет. Даже если бы ему удалось набрать людей, чтобы завоевать домейн, его никогда не признали бы танзиром. Пришел бы другой Южанин, привел с собой наемников и Северянин лишился бы домейна… а может и жизни.
Дел вышла из тени.
— Он борджуни, — холодно объяснила она. — Он много лет убивал и грабил. Что ему еще надо?
Беллин пожал плечами.
— Аджани уже под сорок.
Удар попал в цель. Я задумчиво потер шрам, вздохнул и согласился:
— Да, пора менять образ жизни. Самое время заняться чем-то посерьезнее, — хмурясь, я поднялся и расхаживая по комнате, начал выкладывать свои рассуждения. — Хорошо. Будем считать, что Аджани честолюбив — мы знаем, что так оно и есть; скажем, он еще жаден — это мы тоже знаем; и допустим у него талант воодушевлять людей и управлять ими — в это мы верим с твоих слов. А теперь давайте предположим, что он хочет не просто получить домейн. Ему нужно все. Или по крайней мере большая часть.
— «Давайте предположим», — эхом отозвался Беллин с оттенком согласия.
Я продолжил, не замедляя шага.
— Но как это сделать? Убив врага. В нашем случае врагов, — я помолчал. — Мы знаем, что убийство для Аджани не в новость, он привык убивать — но ему нужно оружие. Особое оружие, которому никто не сможет противостоять. И я говорю не о мече.
— Люди, — догадалась Дел.
— Люди, — согласился я. — Столько людей, чтобы танзиры сразу сдались.
— Ему нужны племена, — продолжила Дел, — но он знает, что объединить их невозможно, они не выступят вместе даже против танзиров — ты не раз об этом говорил.
Я кивнул.
— И поэтому он использует религию. Племена невероятно суеверны… Он объявляет себя мессией, перед которым племена будут благоговеть, потому что услышал от него то, что хотят услышать: обещание превратить песок в траву, — я резко перестал шагать. — И если он так неотразим, как рассказывает Беллин, они подчинятся всем его приказам, даже начнут священную войну.
— Но он простой человек, — отчаянно выкрикнула Дел.
— Он сияет очень ярко, — мягко заметил Беллин.
Все молчали, а потом я сказал то, что и так было ясно:
— Эта новость все меняет.
Дел упрямо покачала головой.
— Я все равно убью его.
— Тогда лучше сделай это быстро и без предупреждения, — сухо предложил я.
— Я не убийца, Тигр, — разозлилась она. — Я делаю все при дневном свете. Мне нечего скрывать.
— Прекрасно, — одобрил я. — Вперед, баска, и ты начнешь священную войну.
— Но ведь нет мессии! — в отчаянии закричала Дел. — Нет джихади! Все это ложь!
— Ты слышала, что сказал Беллин? Или ты просто не поняла? — я ткнул пальцем в будущую шишку. — Не имеет значения, что мы знаем или думаем… Главное — во что верят люди. Если ты убьешь джихади, твоей крови им не хватит. Они начнут резню.
— Тигр…
— Ты этого хочешь?
— А ты хочешь, чтобы я просто уехала из Искандара?
— После всех твоих клятв? — я покачал головой. — Нет. Я хочу, чтобы ты все обдумала.
— Я уже все обдумала, — отрезала Дел и повернулась к Беллину. — Где Аджани?
— Где-то в предгорьях. Точно я не знаю.
— Но ты же работаешь на него, — Дел подозрительно прищурилась.
Беллин пожал плечами.
— Я должен был приехать в Искандар и распространять слухи. Аджани встречался с нами недалеко от Харкихала и объяснил, что делать. Потом он уехал, чтобы подготовить свое божественное появление.
— Ты можешь узнать, где он? — спросил я.
— Он будет здесь через день или два.
— Тигр задал вопрос, — сказала Дел. — На этот раз он говорит дело.
Как мило было с ее стороны признать это.
Беллин выпрямился и засунул топоры под рубашку. За поясом они скрывались в складках ткани.
— Могу попробовать, — задумался он. — Но Аджани прячется, он не хочет, чтобы его нашли. Он будет скрываться, пока не придет время появиться джихади.
Я вспомнил о воинах, собравшихся в предгорьях. Похоже они знали, где он. Может он был с ними.
И я снова увидел мертвого Мараба, с содранной кожей и отрезанными гехетти.
Не хотел бы я так расплатиться за неудавшуюся попытку убить Аджани.
— Что-нибудь придумаем, — пообещал я.
Беллин ухмыльнулся.
— Сын Песчаного Тигра тоже постарается.
14
Дел молчала всю дорогу до дома. Я не мог придумать, что бы сказать, как вырвать ее из этой тишины, да и мне самому было не до разговоров. Слишком многое нужно было обдумать.
Аджани джихади? Невозможно.
И все же в словах Беллина был смысл. Если все это было правдой, клятвы Дел могли доставить нам много неприятностей.
И она это знала.
В дом мы не вошли, потому что Дел остановилась около двери и вдруг, судорожно сцепив руки, вжалась в осыпающуюся стену.
— Шесть лет, — простонала она. — Уже шесть лет они мертвы… Шесть лет я мертва, — Дел покатала голову по стене, тщетно пытаясь отогнать страшные воспоминания. — Мессия, мессия… Да как он может?
— Дел…
— Он мой. Только мой. Ради этого я и выжила, только поэтому я жива… поэтому я не сдалась.
— Я знаю, Дел…
Она не слушала.
— Всю дорогу до Стаал-Уста я кормила себя ненавистью, мечтала о мести, обещанной мне Северными богами. Тогда мне нечего было есть, но я не чувствовала голода, потому что у меня была
