— Что?
Ее губы задрожали.
— Я не это хотела услышать… совет найти другого мужчину… Не от тебя… Только не от тебя…
Вот этого я не хотел. Значит я сделал только хуже. Для нас обоих: Дел так долго не позволяла мне приблизиться к ней, что присутствие Адары я ощущал всем телом. Я не сторонник воздержания, я не хотел Адару… но мне нужна была женщина.
Не любая женщина. Мне нужна была Дел.
Адара натянуто улыбнулась.
— Я не думала, что смогу сказать это, но лучше, чтобы ты знал: я не хочу быть заменой.
Меня как ледяной водой окатило. Ветер метался по комнате, играя шелками одежд, отбрасывая волосы с лица. Я стоял и смотрел на гордую женщину.
Я хотел коснуться ее, но не стал. Я понимал, что этим сделал бы ей только больнее.
— Для кого-то ты обязательно станешь единственной, — сказал я и быстро вышел из дома.
4
Сарад-кузнец смотрел на меня одним черным глазом. Второй, слепой, глаз скрывался под складками изуродованного века. Длинные черные волосы были заплетены в косу и перевязаны шнурком. Сарад носил охровый бурнус и кожаный пояс, украшенный покрытыми эмалью медными дисками.
Выслушав меня, кузнец широко улыбнулся. Он сидел, скрестив ноги, на одеяле, перед ним лежали мечи. Сталь угрюмо светилась в угасающих лучах солнца.
— Отличные мечи, — сказал Сарад. — Я, конечно, могу сделать и получше… но на это уйдет время. Тебе не к спеху?
И да, и нет. Я разумеется мог подождать, пока Сарад сделает для меня клинок, но все это время пришлось бы использовать яватму.
Сидя на корточках перед Сарадом, я вспоминал Кема, кузнеца Стаал-Уста. На создание Самиэля при моей помощи у него ушло несколько дней. Хотя Кему пришлось выполнять множество ритуалов и он не торопился. Сарад тоже торопиться не будет — если конечно он хотел выковать хороший меч — но он не потеряет и несколько дней, выполняя магические ритуалы.
Мечи, который разложил передо мной Сарад, мне нравились. Они удобно ложились в ладони и я успел испытать шесть клинков, выполняя простые и сложные удары. У двух был отличный баланс, но их размеры мне не совсем подходили. Я провел больше половины жизни, пользуясь мечом, выкованным специально для меня, и мне не хотелось танцевать с клинком, сделанным для любого, имеющего деньги, чтобы купить его.
Но еще меньше мне хотелось танцевать с Чоса Деи, мечтавшим вырваться из плена моей стали.
Сарад указал на мечи:
— Я с радостью предложу Песчаному Тигру лучшее, что у меня есть по приемлемой цене.
Я покачал головой.
— Лучшего здесь нет, хотя ты можешь его создать.
Черный глаз сверкнул.
— Конечно. Настоящий танцор меча, такой как ты, умеет ценить истинное мастерство. Я могу сделать для тебя совершенный меч, нужно только время.
Я подобрал один из двух мечей, наиболее подходивших мне, и осмотрел его. Сталь была чистой и гладкой, с тонкими, отточенными краями. Вес был подходящий, подходящая гибкость, подходящая рукоять. Оружие удобно устроилось в руках.
— Этот, — наконец решился я.
Сарад назвал цену.
Я покачал головой.
— Слишком дорого.
— Я продаю его вместе с ножнами… видишь? Я известный мастер, Песчаный Тигр…
— Но это не лучшее твое произведение. Там много я не дам.
Сарад помолчал, подумал, насколько популярнее он станет среди танцоров мечей если Песчаный Тигр будет танцевать с его оружием, и снизил цену.
Я отсчитал монеты.
Сарад принял их.
— Тебя уже нанял танзир?
— Пока нет. А что?
Кузнец небрежно махнул рукой.
— Я слышал, танзиры набирают танцоров мечей.
— Я тоже это слышал, — я подумал и хмуро посмотрел на кузнеца. — А ты знаешь, зачем танзирам такая армия?
Сарад пожал плечами.
— Ходят слухи… о племенах и джихади, — кузнец осторожно осмотрелся, а потом снова повернулся ко мне. — Я думаю, дело в том, что танзиры боятся. Они объединяются перед лицом могущественного врага и ищут наемников, чтобы дать ему бой.
Я помрачнел.
— Если эти слухи верны, значит танзиры верят, что джихади пришел — или скоро появится. А я всегда считал, что единственный бог танзиров — их собственная жадность.
Сарад снова пожал плечами.
— Я же говорю, это только слухи, — кузнец помолчал, задумчиво разглядывая меня. — А я был уверен, что такого человека как Песчаный Тигр будут искать многие, и он найдет работу едва доехав до Искандара.
Я убрал в ножны только что купленный меч, раздумывая как бы поудобнее привесить его к перевязи, сделанной для другого меча.
— Я приехал сегодня утром.
— Значит ты задержался, — улыбнулся Сарад. — Твой сын здесь уже неделю.
Я насторожился.
— Где сейчас этот тип?
Сарад пожал плечами.
— Бродит по городу. Он часто приходит к кругам, смотрит танцы, потом идет в кантины.
— В какие кантины?
Сарад махнул рукой:
— В ту, в эту. И в кантину через улицу. Вообще-то здесь кантин много. Танцоры мечей любят выпить.
Я поднялся.
— По-моему мне уже давно пора пообщаться с «моим сыном».
— Он будет рад, — поддержал меня Сарад. — Он очень гордится тобой.
Я ухмыльнулся и ушел.
Судя по рассказам людей, видевших его, «мой сын» ездил на старой серой кобыле с белой проточиной на морде и тремя белыми чулками на ногах. У него были темные волосы и голубые глаза. Ему было не больше девятнадцати. Меча он не носил, но показывал всем ожерелье из когтей. И еще — с его языка не сходило мое имя. Я был уверен, что имея такое подробное описание, найти его будет нетрудно.
Только он как сквозь землю провалился.
А его знали многие. Я зашел в три кантины, о которых говорил Сарад, потом еще в две. Вообще-то
