меньше привычных миллиардов, живших на Земле до вчерашнего дня. Потому что не нужно кормить свору тех, кто производил не нужную будущему человечеству продукцию: оружие, наркотики и прочие «прелести цивилизации». Им не нужно кормить самих себя, потому что они-то как раз не нуждаются в биологической пище. Им, правда, придется провести глобальную ревизию того, что останется в наследство будущим хозяевам, но времени для ревизии предостаточно. А потом повзрослевшие хозяева сами довершат начатое Вершителями, разберутся, что следует сохранить, а что — развеять по ветру.
Все это Р. мог рассказать профессору Иванову, но смысла в таком рассказе не было: он бы профессору ничего не дал. Кроме ненависти, а ненависть никогда не меняет мир к лучшему. К худшему же немногие пока остающиеся в живых уже не изменят, хоть и способны — потому их и не интересуют звездные ливни. Да, помародерствуют они некоторое время, поизгаляются друг над другом, но всех их ждет один конец — встреча с Вершителями неизбежна. Ведь только он сегодня скольких остановил… И спас семерых будущих хозяев — полную свою норму.
Где-то в глубине души, правда, кто-то нашептывал ему, что все происходящее исключительно жестоко, но этот «кто-то» был последним, оставшимся в Р. от человека, и уже был неспособен вернуть себе власть над телом: куда смертному тягаться с помыслами Господними? И этому «кому-то» оставалось только напоминать самому себе, что никогда еще подобные средства не приводили к декларируемой цели.
Да, раньше не приводили, а теперь приведут. Потому что с корнем будут вырваны страх, ложь, ненависть, злоба, зависть и прочие человеческие грехи. И может быть, воцарятся наконец в мире любовь и доброта…
Поленницу снова качнуло: машина сделала поворот и вскоре затормозила. Открылась дверца, в фургон хлынул дневной свет. Профессор и Р выбрались наружу.
Дождя здесь не было. Пахло свежевырытой землей и еще чем-то странным. Прямо перед фургоном зияла огромная яма, почти доверху заваленная трупами. Мужскими, женскими, подростков обоего пола. И детскими. Последних, правда, было крайне мало.
— Господи! — Профессор грязно выругался. — И дети тут!
— Только те, кто уже тронут червоточиной Сатаны, — произнес певучий голос.
Иванов и Р. оглянулись. Неподалеку стоял нелюдь. Плаща на нем не было, и крылья сияли белизной во всей своей красе.
Вдоль ямы разместились несколько рефрижераторов, разгружались, заполняя мертвыми телами братскую могилу. Впереди над миром нависали Пулковские высоты. Там смотрели в отворившиеся окна небесные — слепыми глазами — брошенные телескопы, которым звездные ливни ничем не грозили.
Р. потащил из фургона за ноги ближайший труп.
— Беритесь, профессор.
Иванов замотал головой:
— Нет, не буду! А потом меня же в эту яму. Не стану!
— Бессмысленно, — равнодушно проговорил Р.
Профессор достал из нагрудного кармана очки, нацепил на нос и посмотрел на Р.
— Боже мой! Да вы же тоже из холодноглазых! — Он оглядел Р. с ног до головы. — Чья это кровь на вас, сударь?
— Дочери.
Профессор сразу как-то сник, сжался, словно из него выпустили воздух. Медленно стянул с носа очки, бросил их в братскую могилу.
Они начали освобождать фургон. Профессор быстро взмок, от него остро запахло потом, но Р. было на это наплевать: он выполнял свою функцию. С другой стороны вдоль ямы стояли несколько бульдозеров с заглушенными двигателями. В кабинах сидели те, кто выполнял СВОЮ функцию.
Когда рефрижератор был разгружен и водитель отогнал его, профессор подошел к нелюдю:
— Что ж, ангел белокрылый, прими мою душу.
Р. выстрелил ему в затылок, подошел и столкнул тело в яму, на груду других мертвецов. Потом положил пистолет на протянутую ладонь нелюдя. Нелюдь строго посмотрел на оружие. Сначала растаял пистолет, потом глушитель, и через полминуты на ладони нелюдя ничего не осталось. Функция Р. еще не была выполнена, но ему было все равно. К тому же, он стал убийцей…
Нелюдь взмахнул белоснежными крылами и отлетел в сторону. Босые ноги его были выпачканы землей.
— Моисей тоже не попал в Землю Обетованную, — пробормотал Р. и спрыгнул на груду мертвецов. Поднял глаза к серому небу.
Другие грузчики отошли от края ямы, стали садиться в рефрижераторы. Словно в боевые машины грузились десантники… Взревели двигатели, бульдозеры поползли, толкая вперед земляные холмики, быстро превращающиеся в холмы.
Нелюдь вскинул руку. Р. закрыл глаза, чтобы в них не попала земля. Тело зомби легло в братскую могилу, и Господь наконец взял к себе его истерзанную душу. Но над содержанием этой души Властитель небесный был не властен, и в ней так и осталась жить надежда на то, что Всевышний не будет властен и над душой малышки, которую Р. собственноручно сдал в застенки ковчега на Второй линии.
1
Ориониды — метеорный поток с периодом активности 1825 октября
