преемника и считает теперь, что опосля его смерти руководить Колдовской Дружиной должен Свет Сморода.
Разумеется, слух этот вполне мог быть пустозвонством. Но мог оказаться и истиной. Не секрет, что Остромир в последнее время изрядно сдал, а стало быть, Марена уже бросила на него свой пристальный взгляд. Не секрет и то, что Сморода набирает силу. Не случайно же многие из тех, кто поддерживал предыдущего кандидата в новые Кудесники — Вышату Медоноса, стали брать сторону Света. Члены палаты чародеев хорошо чуют, куда ветер дует!..
Но слава Сварожичам, Остромир покамест жив, а что касаемо Смороды и его преемства, так ведь преемник — еще не Кудесник, а пасть в глазах Остромира не так уж и трудно: провали разочек дело, и от твоего кандидатства в миг одни рожки да ножки останутся.
Размышляя таким образом, Репня шагал по столичным улицам — благо идти было недалече, — внимательно разглядывая спешащих по своим делам молодиц. Женщины были его радостью и горем, источником наслаждения и ненависти, а поелику он был мужчиной разведенным, то мог уделять им вполне достойное внимание. Тем паче что будучи врачом, уделять подобное внимание не так уж и сложно: они сами к тебе приходят, и многие не прочь отблагодарить за поправленное здоровье особым образом. Хотя не будем себе лгать, говорит в них вовсе не благодарность, а надежда на то, что и от врача может родиться дитя с Семаргловой Силой. Вера в подобную чушь среди женщин неиссякаема — ведь почти всякой хочется оказаться мамочкой такого ребенка!..
Репня свернул с Шимской на Купеческую. Это был кратчайший путь от дома, где он снимал светлицу с ванной, к площади Первого Поклона.
В последние дни, накануне Паломной седмицы, Репню оторвали от его привычных занятий — ведь он был не токмо врач, он был одним из немногих неудачников, которым Семаргл оставил на память о своей Силе хотя бы щупачество. И потому Репня ежелетошно привлекался к проверке паломников. А кто может помешать щупачу в процессе работы пощупать некоторых паломниц — тех, кто помоложе да покраснее, — и вручную?
Во всяком случае вчера через его кабинет прошла такая красотуля, с которой он был бы не прочь встретиться и еще раз. Повечерять капельку, а может, и на ночку напроситься… Жаль, справку о состоянии здоровья паломницам приходится выдавать опосля первой же встречи, а на продолжение знакомства в такое время попросту не достает времени (каламбурчик!..). Впрочем, особых причин расстраиваться тоже нет — не первая эта красотуля и не последняя. Будут и сегодня такие — справки отсутствуют у многих, а поклониться Святилищу желают все. Хотя для повышения собственного авторитета в глазах властей ему не мешало бы нарваться и на лазутчика. Но тут как повезет — увы, лазутчиков среди паломников неизмеримо меньше, чем симпатичных девиц.
Репня прошагал по пустой еще в этот час площади и вошел в здание Временной медицинской комиссии. У дверей его кабинета уже стояли несколько человек — в рубищах паломников, но без ожерелий-пропусков на груди. Ранние пташки… По каким-то причинам они явились к богам без справок. Впрочем, его эти причины не касаются. Он должен осмотреть нуждающихся в пропуске и либо выдать им справку, либо сдать карантинной команде министерства охраны здоровья. В общем, наше дело — прокукарекать, а там хоть и не рассветай!..
Репня уселся за стол и принялся ждать дежурного волшебника, который должен был заклинанием активировать в Репне способности к щупачеству: самому Репне на это потребовалось бы не менее получаса, но и в этом случае его запала хватило бы не надолго.
Дежурный волшебник оказался незнакомым — видимо, прикомандированный, один из тех, кого на эти дни вызывают в столицу из удаленных районов княжества. Коротко поздоровался с врачом-щупачом, сотворил заклинание и отправился дальше. Репня с удовольствием посмотрел на его ауру, которая проявилась сразу, едва было наложено заклятье. Вернее, проявилась не аура
— она сияла вокруг головы волшебника изначально, — проявились способности Репни видеть ее.
Волшебник ушел, унеся с собой свою ауру, и Репня пригласил зайти первого из паломников. У него была аура обычного человека, и интереса он для Репни не представлял ни с какой стороны. Тридцатипятилетний мужичина, здоровенный, как бык, слегка сексуально озабоченный, поелику за неимением денег добирался до столицы пешедралом и не решался связаться с паломницами, напуганный россказнями жены о венерических заболеваниях. Репня выдал ему справку, и обрадованный мужичина умчался получать ожерелье-пропуск.
После него в кабинет вошел еще один мужичина, постарше, потом баба лет пятидесяти, за нею еще один мужичина, и еще, и еще, и еще…
И токмо часа через полтора опосля начала приема перед Репней (в нем уже родилась злоба на судьбу) появилась первая девица. Девица была весьма хороша — настоящая куколка. Но сердце у Репни заколотилось не токмо от ее красы: вокруг головы паломницы сияла аура стопроцентной волшебницы. И скорее всего такая аура могла быть токмо… как оно в справочнике-то говорится?… ага, «результатом наведенного заклятья с целью отвлечь внимание проверяющих». С какой это стати настоящая волшебница явится сюда за справкой?…
— Как вас величают, девица? — спросил Репня.
— Вера.
— Почему у вас нет справки?
Девица молча пожала плечами.
— Заплатить за справку есть чем?
Девица ухмыльнулась. Взгляд ее был очень красноречив — так смотрят на собеседника, когда хотят сказать ему: «Знаем мы, что у вас на уме!»
Репня не на шутку обозлился. В этом кабинете на него еще никто так не смотрел: паломники прекрасно понимали, что токмо от врача зависит, попадут они в Перынь или наткнутся на рогатки карантинной команды. Жаловаться-то бесполезно: врач всегда может сослаться на очередь и спешку.
— Раздевайтесь!
Девица взялась руками за подол своего мешка, легким движением скинула рубище, и столько было в этом движении грации и изящества, что в Репне мгновенно проснулся дух Перуна. Корень начал расти, и Репня заерзал на своем стуле.
Девица спокойно смотрела ему прямо в глаза. В ней не было ни страха, ни волнения. Аура по- прежнему казалась аурой волшебницы.
Ах так, возмутился Репня. Ну погодите же!
Он встал, вышел из-за стола, приблизился к паломнице. Та опустила глаза и тут же вновь вскинула их. Теперь во взгляде ее появилось любопытство: она заметила, как оттопырилась его левая штанина. И он не удивился, когда в ее ауре возникло свечение Додолы — розоватые всполохи, короной обвившие голову паломницы.
— Значит, вам нужна справка? — спросил Репня дрогнувшим голосом и подивился бессмысленности своего вопроса.
Паломница опять не ответила. Она переступила с ноги на ногу и вдруг томно, медленным движением, потянулась. Репня содрогнулся: хотимчик взял его в клещи. Корень вырос в полноценный ствол, и паломница вновь перевела взгляд на левую штанину щупача. Ланиты ее порозовели.
Она же видит в моей ауре свечение Перуна, запоздало догадался Репня. Если, конечно, она и в самом деле волшебница…
Возбуждение нарастало. Ее плоть манила его, притягивала взгляд. Репня сделал еще один шаг. Шаг этот был коротким и неуклюжим, врач подбирался к своей пациентке бочком, крадучись, словно сам того не желая.
И тут в нем вновь родилась злоба: как смела эта красотка, будучи волшебницей, вести себя спокойно и выдержанно. Девице должно бояться тронутого Перуном мужчину… А за злобой родилась и ненависть. Ведь перед ним стояла одна из тех, кем не сумел стать сам Репня. А буде и другая, то такая же, как та, что помешала ему сделаться одним из них. А как мстить таким, Репня знал хорошо.
Однако торопиться он не стал. Подошел к лжепаломнице. Как истый врач, наложил ладонь на ее лоб. Никакой порчи в ней, само собой, не было — это ему стало ясно в то же мгновение. И никакого повода
