другом.
– Ладно, – буркнул Крылов, – иди, я газету пока почитаю.
– Вот это правильно, – одобрил Житков, – только мой тебе совет – держи газетку повыше, а то как бы она тебя и в машине не заприметила.
Вернулся он через шесть-семь минут.
– Ну что? – спросил Крылов.
– Ничего особенного. Третий этаж, двухкомнатная квартира, окна выходят во двор. Будем ждать. Встанем только где-нибудь в сторонке, подальше от подъезда. Обидно было бы действительно вспугнуть вдову, когда все дело уже, можно сказать, на мази.
Крылов, ничего не ответив, сплюнул три раза через левое плечо.
Зеленый «Фольксваген» Юлии Тарасовны появился без пяти минут два.
– Она? – спросил Житков напарника, почти не сомневаясь в ответе, когда водительская дверца открылась и из машины вышла женщина.
Расстояние было слишком велико, чтобы можно было в должной мере оценить красоту ее лица. Однако короткий светлый плащ, перетянутый на тонкой талии широким поясом, позволял убедится, что фигура и ноги были безупречны.
– Она, голубушка.
– Действительно хороша. Меньше ста долларов дать – у порядочного человека просто рука не поднимется.
– Ты меня, что ли, имеешь в виду?
– Нет, я абстрактно говорю. А ты вообще жлоб и халявщик. Даже мне спасибо не сказал за такое приятное задание – поближе познакомиться с вдовой.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Вот теперь пора ехать к следователю Черных. Чует мое сердце – скоро придется поздравлять его с повышением в должности.
Житков завел двигатель.
Припарковав машину напротив здания районной прокуратуры, сыщики направились к ближайшему телефону-автомату, шаря на ходу по карманам в поисках жетонов. Их, естественно, там не оказалось, и Крылову пришлось прогуляться до газетного киоска, расположенного метрах в двухстах от телефонной будки. Можно было, конечно, позвонить на конспиративную квартиру Юлии Тарасовны прямо из кабинета следователя Черных, если бы не такие зловредные побочные продукты технического прогресса, как определители телефонного номера.
Разговаривать с вдовой должен был Житков: его голос был ей незнаком. Набрав указанный в газете номер, он вскоре услышал напряженный, но вместе с тем не утративший бархатистости и мелодичности голос Юлии Тарасовны:
– Я вас слушаю.
– Я по объявлению, – без приветствий и предисловий буркнул в трубку Житков.
– Я догадалась. Каковы ваши условия?
– Двести баксов.
– Вы что-то перепутали. Я не собираюсь покупать у вас нефтяные скважины. Речь идет всего лишь о подержанном кожаном «дипломате», набитом хламом.
– Чего же ты так засуетилась? Ты на объявления в газетах больше потратила, чем я прошу.
– Не надо преувеличивать. Кроме того, мне он дорог просто как память о любимом человеке, – соврала вдова, не моргнув глазом.
– И почем, по-твоему, нынче память о любимом человеке?
– Сто баксов и ни цента больше, – твердо отрезала она.
Ей самой так часто приходилось заканчивать торг на этой сумме, что она, очевидно, запала в ее сознание, как естественное мерило всех человеческих свершений. Кроме того, вполне логично было считать, что сама любовь не может стоить дешевле, чем память о ней.
– По-твоему, я рисковал своей свободой, залезая в твою колымагу, из-за паршивых ста долларов? – взвизгнул от возмущения вошедший в роль Житков.
– Ну хорошо, – дрогнула вдова, – во сколько вы оцениваете свою свободу? Только, прошу вас, держите себя в руках.
– Сто пятьдесят.
– Вы что, чеченец?
– С чего это ты взяла? – удивился Житков.
– Вы непомерно завышаете финансовый эквивалент своей свободы. Но я вынуждена согласиться, – вздохнула вдова. – Какую процедуру обмена вы предлагаете?
– Завтра в это же время я тебе позвоню и сообщу номер ячейки автоматической камеры хранения и шифр. Ты подъедешь на своем зеленом «Фольксвагене» к вокзалу, откроешь ячейку и возьмешь свой «дипломат». В ячейке оставишь деньги. Не вздумай обмануть. Останешься без машины. Мы ее срисовали. Понятно?
– Понятно.
– Тогда до завтра.
Житков повесил трубку.
После этого он опять снял ее и набрал номер следователя Черных. Приятный женский голос, ответивший ему, вежливо объяснил, что Черных на месте нет и сегодня уже, по-видимому, не будет. Житков попросил оставить ему записку с его, Житкова, просьбой быть завтра на месте в десять часов утра для очень важного разговора.
– А не пора ли нам немного перекусить? – предложил Крылов, когда сыщики вышли из телефонной будки.
– Согласен. Кстати, тут недалеко есть замечательная забегаловка, где недорого и вполне прилично кормят.
– Поедем на машине?
– Давай лучше прогуляемся пешочком. Дольше парковаться будем. Да и погода такая, что грех не пройтись.
Погода действительно улучшалась прямо на глазах – туч не было и в помине, только легкие прозрачные облачка изредка прикрывали почти по-летнему жаркое солнце.
Забегаловка работала по принципу самообслуживания. Заставив подносы тарелками, сыщики сели за свободный столик в углу небольшого зала. Начальная стадия обеда прошла в тишине. Покончив с первым блюдом – рыбной солянкой, Крылов счел необходимым озвучить свои гастрономические впечатления:
– А ведь действительно неплохо приготовлено.
Как обычно, отставший от напарника в скорости поглощения пищи Житков молча кивнул.
– Знаешь, Паша, чего я никак не могу понять в этой истории? – спросил Крылов, принимаясь за второе блюдо – эскалоп с гарниром из жареного картофеля с зеленью.
– Чего?
– Зачем вдове понадобилось сломя голову бежать в это здание на Садовой в самый ответственный момент? Что в итоге и привело к столь печальным последствиям.
– Пока еще не привело, но, я надеюсь, все-таки приведет.
– Но тем не менее. Что ты по этому поводу думаешь?
– А черт ее знает. Может быть, туалет искала. Может, ей приспичило.
Крылов с сомнением поджал губы, но не нашелся, что возразить.
Глава 12
После того как проблема привлечения Евгения Семко в качестве союзника была успешно решена, Юлия Тарасовна приступила к выполнению следующего пункта своего разветвленного плана – его
