тела не было. Только лица. Большие. Больше человеческих, хотя я уверена, что это были люди. Они выглядели, как люди. Три больших лица, полностью закрывавшие собой небо. Они смотрели на меня, вниз. И я подумала, что за глупость, какие-то лица! Я моргнула, ожидая, что сейчас лица исчезнут, что все это только мое воображение. Но они не исчезли. И моргнув, я только стала лучше видеть их.
— Не спеши, — успокоил ее Лансинг. — Спешить некуда.
— Да никто и не спешит, черт подери! Ты думаешь, что это была галлюцинация?
— Абсолютно ничего такого я не думаю. Если ты говоришь, что видела их, значит, ты их видела. Крепче железа, я тебе говорю.
Юргенс, подавшись вперед, снова наполнил их чашки.
— Спасибо, милый Юргенс, — сказала Мэри. — Ты приготовил отличный кофе.
Потом она продолжала:
— Ничего особенного в этих лицах не было. Довольно обычные, надо сказать, лица. Один был с бородой. Он же был и самым молодым. Двое остальных были уже пожилыми. В общем, как будто ничего такого. Потом я начала понимать. Они смотрели на меня. Внимательно. С интересом. Словно люди, наткнувшиеся на необыкновенное насекомое, или какое-то забавное страшилище, в общем, на какую-то новую форму жизни. Словно я не была существом, наделенным сознанием, а просто существом, предметом. Сначала мне показалось, что во взгляде есть какая-то искра симпатии. Потом я увидела, что это ошибка — скорее, это была смесь жалости и презрения. И именно жалость жалила больнее всего. Я почти читала их мысли. Бог мой, думали они, вы только взгляните! Взгляните на это… А потом — потом…
Лансинг ничего не сказал — он чувствовал, что сейчас необходимо промолчать.
— А потом они отвернулись. Не ушли, а отвернулись, позабыв обо мне. Словно я была ниже предела их достоинства, ниже их уровня жалости и даже презрения. Я была недостойна всего этого. Словно я была пустым местом. Их безразличие обрекало меня на вечное клеймо пустого места. Может, это и слишком сильно сказано. Я была недостойна даже их проклятия. Я была нижайшей, низменной формой, на которую они более не собирались обращать внимания.
Лансинг перевел дыхание.
— Ради Бога, — сказал он, — и не мудрено, что…
— Верно. Не мудрено. Это меня поразило. Возможно, Эдвард, моя реакция…
— Не будем сейчас о реакции. Моя собственная была бы не лучше, если не хуже.
— Но как, по-твоему, кто это был? Кто или что?
— Не знаю. Как я могу знать? И даже предположений я пока строить не могу.
— Но это была не галлюцинация.
— У тебя не бывает галлюцинаций, — успокоил он Мэри. — Ты — инженер с твердокаменным сознанием. У тебя не может быть болезненных фантазий. Ты — реалист. Дважды два — четыре, и никогда — три или пять.
— Благодарю вас, — поклонилась Мэри, — за комплимент.
— Позднее, — сказал Лансинг, — у нас будет время подумать, кем или чем могли быть эти существа. Но не сейчас. Ты еще не пришла в себя как следует. Отложим все это на потом.
— Кто-нибудь другой, — сказала Мэри, — сказал бы, что это боги. Сандра, например, так бы и сказала. А Пастор заклеймил бы их дьяволами, пришедшими по его душу. Скажу пока вот что — они вели себя с самоуверенностью, величием и безразличием богов — но богами они не были!
— Когда-то мы, роботы, думали, что люди — это боги, — заговорил Юргенс. — В каком-то смысле, конечно, это так и есть. И мы вполне могли так думать, потому что люди нас сотворили. Но мы преодолели этот период. Мы поняли какое-то время спустя, что люди — всего лишь другая форма жизни.
— Не нужно меня успокаивать, — сообщила Мэри. — Я ведь сказала, что знаю — они не боги. И не знаю, существуют ли Боги вообще. Думаю, что нет.
Обратно в мешки Лансинг и Мэри уже не стали запаковываться. Никто не смог бы уснуть, да и рассвет был недалек. Они сидели у костра и разговаривали легко и свободно. Потом Юргенс занялся завтраком.
— Лепешки и ветчина, — сказал он. — Как вы насчет лепешек и ветчины?
— По-моему, превосходно, — сказал Лансинг.
— Мы позавтракаем пораньше, — сказал робот. — И двинемся в путь пораньше. Сегодня мы, наконец, может быть, дойдем до города.
Но города они достигли лишь после полудня на следующий день.
Они увидели его, когда поднялись на вершину высокого холма, на который дорога карабкалась мучительными петлями и изгибами.
Мэри громко вздохнула:
— Вот он, — сказала она. — Но где же люди?
— Наверное, их тут нет, — заметил Лансинг. — Это не город, это развалины.
На равнине под ними лежал город. Коричневато-серая равнина, и такого же цвета город. Он занимал большую часть равнины между двумя высокими холмами. Безжизненный и инертный. Никакого движения в нем не наблюдалось.
— Я еще никогда не встречала такого удручающего зрелища, — сказала Мэри. — Никакого признака жизни. И подумать только — Бригадир рвался сюда! Говорил, что здесь нам встретятся люди.
— Можно заработать состояние, делая ставки против Бригадира, — сказал Лансинг.
— А от его компании тоже ни следа, — ответила Мэри. — Пусто. Я думала, они будут нас высматривать, выставят дежурного. Ведь мы двигались одним путем.
— Возможно, они так и сделали. И скоро появятся.
— Если только они еще здесь.
— Думаю, они еще здесь, — сказал Лансинг. — Мы устроим лагерь вон там. И будем поддерживать огонь всю ночь. Они увидят издалека.
— Ты хочешь сказать, что сейчас мы в город спускаться не будем?
— Нет, не будем. Надвигается ночь, и здесь, наверху, я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем в незнакомом городе.
— Очень хорошо, — согласилась Мэри. — При свете дня я тоже чувствую себя уверенней.
— Примерно с милю назад по дороге был ручей, — вспомнил Юргенс. — Я принесу воды.
— Нет, — решил Лансинг. — Ты останешься здесь и соберешь немного хвороста. Сколько сможешь. А я принесу воды.
— Я рада, что мы здесь, — сказала Мэри. — Хоть этот город, там внизу и внушает мне некоторые сомнения, но все равно я рада, что мы добрались до него.
— И я тоже, — сказал Лансинг.
Поев, они сели рядом на верхушке холма, глядя на город. Было тихо. Город казался совершенно пустынным. Ни единой искорки света. Они ожидали в любой момент увидеть кого-нибудь из компании троих, ушедших вперед. Они ждали, что кто-то из тех троих выйдет им навстречу. Но они ждали напрасно.
Наконец, когда опустилась ночь, Мэри сказала:
— Можно ложиться спать. Больше ждать не имеет смысла.
— Спите, — сказал Юргенс. — Вы оба устали за этот день.
— Надеюсь, что мы уснем, — сказала Мэри.
Юргенс разбудил их на рассвете.
— Они пришли, — сообщил он. — Те, остальные. Они внизу, ждут нас. Должно быть, ночью увидели костер.
Лансинг выполз из спального мешка. В бледном свете приближающейся зари он увидел три фигуры, стоявшие возле разрушенной стены города. Самая маленькая из них, очевидно, Сандра, но остальных он не мог рассмотреть. Он помахал им рукой. Все трое замахали в ответ.
14
