ход рассуждения. Я сама — инженер, кстати, и живу в высокотехнологическом обществе. Все, что выходит за рамки твердой теории или практики — все это просто действует мне на нервы. И в методологии научного познания нет ничего, что могло бы сейчас дать нам какое-то объяснение случившемуся. Возможно, кто-то из вас имеет какие-то основания, чтобы строить гипотезы. Что скажет наш друг-робот?
— Я тоже происхожу из высокотехнологического общества, — сказал Юргенс. — Но не имею понятия о способе мышления, который…
— Почему вы его спрашиваете? — воскликнул священник. — Вы его называете роботом, слово это легко соскальзывает с губ. Но подумайте немного, чем является он на самом деле — всего лишь механическим устройством, машиной.
— Вы заходите слишком далеко, — сказал Бригадир. — Сам я живу в мире, где механические устройства многие годы ведут войну, очень умно и хорошо, с выдумкой и воображением, которые иногда превосходят человеческие.
— Как ужасно! — сказала поэтесса.
— Вы хотите сказать, — заметил Бригадир, — что война ужасна?
— А разве нет? — спросила Сандра.
— Война — естественная функция человеческого общества, — объяснил Бригадир. — Каждая раса должна агрессивным, соревновательным образом реагировать на конфликт. Если бы это было не так, то не происходило бы столько войн.
— Но человеческие страдания, агония, разрушенные надежды!
— В мое время война превратилась в игру, — заявил Бригадир. — Как это уже не раз бывало у многих племен. Индейцы Западного Континента рассматривали войну как игру. Юный индеец начинал быть полноправным мужчиной лишь после первой военной удачи. В прошлом бывали времена, когда чрезмерный запал приводил к результатам, о которых упоминали вы. Сегодня кровь почти не льется. Мы играем в войну, как играют в шахматы.
— Используя роботов, — сказал Юргенс.
— Мы их не называем роботами.
— Возможно. Механикумов. Механикумов, которые обладают личностями и способны думать.
— Верно. Отлично построенных, великолепно обученных. Они помогают нам не только сражаться, но и строить планы. Мой командный и рядовой состав состоит большей частью из механикумов. И во многих отношениях их восприятие боевой обстановки превосходит мое собственное.
— И поле битвы усеяно механикумами?
— Да, конечно, — сказал Бригадир. — Во время войны, впрочем, приходится очень ревниво заботиться о боевых ресурсах.
— Генерал, — сказал Юргенс. — Не думаю, что хотел бы жить в вашем мире.
— А в каком мире вы живете? Если вам не по вкусу мой мир, то расскажите, в каком вы сами живете.
— Мирном. В мирном мире. Мы любим наших людей.
— Звучит отвратительно, — сказал Бригадир. — Вы любите ваших людей? Ваших людей?
— Да. В нашем мире людей осталось мало. Мы о них заботимся.
— Как бы это ни было мне не по душе, — сказал Пастор. — Но слушая вас, я прихожу к выводу, что Эдвард Лансинг был прав. Мы явно происходим из разных миров. Из циничного мира, который рассматривает войну, как простую игру…
— Совсем не простую, — возразил Бригадир. — Это весьма даже сложная игра.
— Циничный мир, — повторил Пастор, — который рассматривает войну всего лишь как сложную игру. И мир поэтесс и поэзии, мир музыки и академий. Другой мир — в котором роботы нежно заботятся о людях. А в вашем мире, дорогая леди, женщина может стать инженером.
— А что здесь такого? — спросила Мэри.
— Женщина не должна быть инженером, вот в чем дело. Женщина должна быть верной женой, компетентной хранительницей очага, искусной воспитательницей детей. Такая деятельность является естественной сферой женщины.
— А в моем мире женщины не только инженеры, — сказала Мэри. — Они еще физики, врачи, химики, философы, палеонтологи, геологи, члены правления крупных корпораций, президенты престижных компаний, юристы, президенты исполнительных агентств. И этот список можно еще долго продолжать.
Пыхтя, у стола возник Хозяин.
— Дорогу, — сказал он. — Дайте нам дорогу. Ужин готов. Надеюсь, что он вам придется по вкусу.
7
С едой было покончено. Ужин в самом деле был в высшей степени приятным и вкусным. Теперь, отодвинув стол, они расселись у огня, за их спинами, в дальнем углу комнаты, скорчились над своим столом игроки в карты.
Лансинг указал большим пальцем через плечо в их сторону.
— А как быть с ними? Они не присоединились к нашему ужину.
Хозяин презрительно скривился:
— Они не оставят игру. Мы подаем им сандвичи, и они не прекращают игры. Они не остановятся до самого рассвета. Потом немного поспят и снова сядут за стол. Сначала позавтракают, помолятся и сядут играть.
— А кому они молятся? — спросила Мэри. — Богам случая, наверное?
Хозяин гостиницы покачал головой.
— Мне показалось, что вы самый нелюбопытный человек, — сказал Пастор.
— Вы знаете об обычных вещах гораздо меньше любого, кого я знаю. Не знаете, в какой стране живете, не знаете, почему мы оказались здесь и что мы должны теперь делать.
— Я сказал вам правду, — ответил Хозяин. — Я ничего подобного не знаю и никогда не спрашивал.
— А разве было у кого спросить? У кого мы можем это спросить?
— Ни у кого, — просто ответил Хозяин.
— Итак, нас сюда забросили, — сказала Мэри. — Без всяких объяснений, инструкций. Некто неизвестный — или какая-то группа — забросил нас сюда с какой-то целью. У вас есть хоть какое-то предположение о том, что…
— Никаких предположений, милая леди, пока не имею. Могу сказать вам… остальные группы, бывавшие здесь, покидали гостиницу по древней дороге, чтобы узнать, что лежит там, дальше.
— Значит, были и другие группы?
— Да. Очень много. Но через заметные промежутки времени.
— И они возвращались?
— Редко. Только отбившиеся члены групп. Время от времени.
— И что происходило, когда они возвращались?
— Этого не знаю. Я на зиму закрываю гостиницу.
— Вы упоминали древнюю дорогу, — заговорил Бригадир. — Вы не могли бы рассказать о ней больше? Куда она ведет, и по-вашему, что там можно найти, на этой дороге?
— Я знаю только то, что говорят слухи. Ходят слухи о городе и слухи о кубе.
— Только слухи?
— Да.
— О кубе? — переспросил Лансинг.
— Это все, что известно мне, — сказал Хозяин. — И ничего больше я не знаю. А теперь вопрос, который я пока не решался поднимать, но сказать об этом нужно.
— Что такое? — спросил Пастор.
