Собственно, я тебя сюда даже не за этим позвал. А затем, чтобы ты сама увидела следы хакеров.
Тут уж девочка слегка заинтересовалась, хотя и продолжала считать дизайнера чудаком, гоняющимся за химерами.
– Вся эта быстрая эволюция – результат деформации физических законов этого мира, – горячо продолжал Санчес. Он уселся на камень в полуметре от самки, которая, повозив языком по морде малыша, принялась обходить стену в поисках свободного места. Или она просто любовалась картинами? – Я установил их такими, что суммарная энергия узла постоянно колеблется. Она то падает, то вновь поднимается почти до прежнего уровня. Почти! А должна была подняться до начальной отметки! И я думаю, что мутации микроорганизмов в моем бульоне начались именно поэтому.
– Почему, не поняла?
– Да потому, что общая энергия узла стала падать! Пусть очень медленно, но все же. Скалы стали разрушаться! Тх пространственная сетка непрерывно подвергается внешним напряжениям. – Вероника в тревоге обвела взглядом пещеру, выискивая коварные трещины в потолке. – В построенной мной модели – хорошо, вру, я позаимствовал ее на узле геофизической компании – расшатываются межмолекулярные связи. А не так давно, в какой-то момент, отток энергии создал резонансный отклик в системе. Случилось это чуть больше месяца назад, и хорошо, что меня в это время тут не было! Кто знает, вдруг сигнал проник бы сквозь образ прямо в мой мозг, и стал бы я тогда психопатом. А может, гением.
– Ничего не понимаю, – сказала девочка. – Ты, наверное, перестал отчислять взносы своей энергетической компании!
– Чушь. Я несколько раз проверял банковские трансакции, там все чисто. К тому же они просто заморозили бы мой узел до момента расплаты.
– А как поступает энергия в твой мир? – спросила Вероника. Она едва ли поняла две трети из сказанного приятелем, но тому все же удалось передать ей свою озабоченность и уверенность во внешнем вмешательстве.
– Через красный карлик. Ты мне скажешь – таких не бывает, ну и ладно.
Вероника и не подумала усомниться в существовании «красных карликов», поскольку понятия не имела, что вообще это может обозначать, кроме приземистых людей красного цвета.
– А разве бывают? – полюбопытствовала она.
Ей надоело стоять перед Санчесом, и она села на соседний камень, относительно чистый. Обитателей пещеры слабо кряхтели и шевелились во сне, подрагивая конечностями. Только самка по-прежнему обнюхивала трещины – возможно, выискивала каких-нибудь местных червей-камнеедов, – но и она, похоже, скоро собиралась прилечь.
– У меня, как видишь, есть. Но вначале он был, как и полагается, гигантом, и энергии хватало всему раствору. Потом некто стал выдергивать из канала порции эргов (к слову, весьма небольшие), а ведь узел частный и должен быть закрыт от проникновения с помощью аппаратных средств! И красный гигант постепенно превратился в карлика. А все амебы в бульоне будто взбесились и породили не только этих разумных паучков, но и все остальное на поверхности и в глубине узла – и рыб в том числе. Правда, они уже не рыбы вовсе, а скорее «русалки». Эволюция рванулась во все стороны сразу, появились не только земноводные, но и пресмыкающиеся, и птицы, и насекомые. Вот только млекопитающих у меня пока нет. Но через недельку другую появятся и они, я уверен. Если раньше я не заявлю в сетевую полицию, и мой узел не ликвидируют как источник угрозы для Сети.
– Интересно, зачем твоим пресловутым хакерам энергия? Может, это сами бионы балуются?
Но она тут же поняла, что ее предположение абсолютно нелепо – бион никогда не будет действовать (или даже просто думать) во вред человеку.
– Энергия – это деньги, – наставительно молвил дизайнер и встал. Он протянул Веронике руку и легко оторвал ее от багрового камня. Она опять подумала, что Санчес специально запрограммировал свой узел так, чтобы быть способным ворочать здесь целые скалы, а не только поднимать сорок-пятьдесят килограммов. – А где деньги – там удовольствия. Скажи, каково бы тебе пришлось, если бы твой папаша не снабдил тебя неисчерпаемым счетом?
– Ну, не такой уж он неисчерпаемый, – сварливо ответила Вероника. Они двинулись к дыре в потолке. – Отец к тому же часто проверяет, на что я расходую средства. И поставил в мою программу дурацкий логический блок, который верещит всякий раз, когда я собираюсь потратить больше ста евро.
– Глупо. Ты же его не слушаешь?
– Нет, конечно. Но и отключить никак нельзя.
– Вот если бы нам удалось познакомиться хотя бы с одним хакером… – пропыхтел дизайнер снизу (Вероника словно кожей почувствовала, как он сверлит взглядом ее полупрозрачные трусики, и мысленно приказала Кассию увеличить их плотность). – Уж он бы сумел избавить тебя от подобных проблем.
– А ты не думаешь, что дело гораздо проще: какой-нибудь комитет ограничивает расход энергии на твоем узле? Целый красный карлик ведь! Кстати, это звезда? Или что-то подобное?
Пальцы скользили по гладким «ступенькам» лаза.
– Звезда, звезда… Я исправно плачу за все, они не имеют права меня ограничивать.
– Ты?
– Какая разница? Мой отец – крупный акционер одной известной компании.
– И все же я не понимаю, как можно украсть энергию. – Вероника наконец-то почувствовала под руками край дыры и с облегчением выбралась на поверхность. Подать руку приятелю она и не подумала – раз такой сильный, и сам справится. – Они что, откачивают ватты у твоего физического носителя в инфо-центре? Но тогда бионы из персонала сразу заметили бы потери!
– Речь идет не о ваттах, а об эргах! – с досадой воскликнул дизайнер. – Они воруют не обычную энергию, а сетевую. Это… проще говоря, это аналог приоритета в операциях. У кого больше энергии – у того и приоритет выше. В принципе (если иметь нулевой приоритет) можно переключить на себя все трансакции в Сети и полностью управлять всеми информационными потоками. Так что даже полицейский сканер ничего не заметит. А потом, скажем, поймать твой образ и приковать его к определенному узлу, и никакая домашняя программа не вытащит тебя из Сети. А полиция даже знать не будет, что ты у кого-то в плену – хакер зашлет твою программную копию блуждать по узлам и отвечать на все запросы поисковых серверов стандартным импульсом присутствия.
– Что пугаешь?
Вероника даже вздрогнула. Теперь их путь лежал в обратную сторону, к знакомому мостику через провал, но Санчес перехватил гостью за локоть.
– Отсюда выйдем.
Пространство заклубилось спиральными вихрями, обозначавшими выход из закрытого узла. Спустя полминуты, пропустив через выделенный канал все до последнего биты их образов, оно свернулось в пустынную улицу одного из прибрежных кварталов. Здесь снимали или покупали жилье особо зажиточные граждане, которым лень было отключаться от Сети на время сна.
43
В Тимином сознании сформировалась всего лишь замысловатая объемная схема, впрочем, настолько монументальная, что бион свободно перемещался между ее компонентами. Он успел вооружиться тонкой конической указкой, а лицо его стало благостным и даже несколько благоговейным – по всему видно, предмет его лекции заранее вдохновлял его. Гравитация отсутствовала, и тем не менее любое движение совершалось именно так, как задумывалось, без всякой инерции и с явным нарушением законов механики. Да и зачем они нужны в Сети, способной создавать свои собственные законы и порядки?
– Ничего запоминать не нужно, – предварил свою речь бион, примеряясь, куда бы половчее ткнуть острием своего инструмента. Выбрав самый простой вариант – крупный куб в центре конструкции, он сказал: – Эта геометрическая фигура обозначает главу мэрии – наиболее уважаемого и компетентного биона, избираемого руководителями Департаментов на один год. Сейчас это Родион восьмой, прежде служивший главой энергетиков. Весь персонал мэрии беззаветно служит ему, претворяя в жизнь заветы наших предков…
– Какие такие заветы? – буркнул Тима. Он заранее настроился на тоскливое разжевывание основ управленческой структуры общества. Пока что лектор оправдывал его ожидания, за исключением странной ссылки на какие-то заветы.
– Мы к этому еще вернемся, – нахмурился бион. – Под его чутким руководством находятся 11 Департаментов и великое множество (их количество непрерывно меняется от 150 до 260) подотделов и отделов. Среди последних важнейшее положение занимает наша клиника, подчиненная Департаменту народонаселения.
– Послушай-ка, Людовик э-э-э… первый, а как насчет других секторов? Везде все одинаково?
– Конечно! – воскликнул пораженный лектор. – Форма правления вырабатывалась столетиями. Она оптимальна.
– Не думаю, что вентиляторному биону по вкусу протирать свою сетку тряпочкой… – пробормотал Тима вполголоса, однако медик услышал (в Сети ничего не укроется от уха) и с нажимом произнес:
– Разделение функций – основа всякой коллективной деятельности. Никто никому не запрещает совершенствоваться в знаниях и стремлении доставить наибольшее благо населению сектора. Обязанность каждого биона – приносить максимальную пользу, чтобы человек, от которого он произошел, мог гордиться своим генетическим двойником. Нет большей радости для биона, чем полнокровное осознание собственной незаменимости для человека…
– Ну ладно, ладно, – буркнул Тима. – Завелся… Это и есть твоя заповедь? Замшелые истины!
– Об этом позже, я ведь уже сказал.
– Тогда не отвлекайся, вирус тебя побери!
Вся эта психологическая профилактика начала надоедать Тиме, к тому же он знал, что давно хочет спать, а проклятый шлем все время посылает ему в мозг возбуждающие импульсы.
– Вы меня сами отвлекаете, сэр, – обиделся лектор и скривил губы. Собравшись с мыслями, он продолжил доклад: – Увы, Департамент народонаселения занимает незаслуженное пятое место в иерархии управленческих структур мэрии. Выполняя архиважные функции по регулированию численности населения, поддержанию (на высочайшем уровне!) здоровья членов общества, выработке наиболее калорийных и энергоемких форм пищи… В конечном счете обеспечивая самую жизнь в секторе (и тем самым на планете), он оказался обойденным в табели такими Департаментами, как энергетический, коммуникационный, распределения ресурсов и строительный. Что они строят, помимо все новых тоннелей по заявкам разгильдяев из Департамента доставки?…
Бион разгорячился, далеко отойдя от предмета лекции – видимо, внутренние противоречия в мэрии изрядно тревожили его. «Ему-то какое дело до всех этих табелей? – между тем недоумевал Тима. Страстные обвинения медика только раздражали его. – Неужели в сетевом времени ограничивают? Но мимика, мимика- то какова, чистый человек».
