– Я видела его, не волнуйся. Там сказано, что запрещается модификация образа, препятствующая установлению личности его владельца. Мы же в титрах пустим строку с именами исполнителей, к тому же все изменения не будут иметь радикальный характер. Индивидуальные черты исполнителей останутся на месте. Кроме того…
Браун прервал ее, показав на следующее приспособление:
– А это что такое?
– Железная дева, – с гордостью ответила девушка. – Раньше они были цельнометаллическими, но мы, конечно, используем прозрачный пластик, чтобы зрители в полной мере почувствовали весь ужас певца. А он кричит:
– Хм, – встрял Браун. – Ты уверена, этот текст удачно накладывается на видеоряд с твоей «девой»?
– А фраза о «проницании»? Зубья органично иллюстрируют поэтический компонент произведения. И к тому же зритель скорее обратит внимание на число «сто»: пинов-то гораздо больше. Так и будет думать – они это специально или по глупости?
– К текстам прошу не цепляться, – отрезал Стоп-бит.
Он был их автором и болезненно переживал всякую критику.
2
Тима настроил генератор альфа-ритмов таким образом, чтобы просыпаться одновременно с Ириной. Честно говоря, в этом деле ему помогла его новая версия личной программы, которую он, чтобы не путаться, также называл Чиппи. Наследственная память делала различие между версиями минимальным – так или иначе, вся Тимина жизнь в цифрах и образах хранилась на муниципальном сервере, и доступ к ней у новой программы был неограниченный. Однако теперь Тима, гордый собой, мог помыкать программой и дерзко игнорировал ее замечания.
Причина для перемены домашнего помощника была веской. Вот уже полгода, как Тима женился и переехал с супругой в отдельную квартиру (в том же доме, понятно, чтобы им проще было, появись вдруг такая блажь, навестить друг друга). Сразу после официального разрешения на образование семьи мама встретилась с Ириной на одном из узлов. Со стороны будущей жены появились ее родители и, очевидно, предки молодоженов понравились друг другу!
Еще полусонная, Ирина обхватила молодого мужа всеми четырьмя конечностями и вытянулась, ускоряя ток крови по мышцам. Ее выбритые виски ласково кольнули его короткой светлой щетинкой.
– Иришка, – Тима пощекотал ее за ухом, а второй рукой погладил «гофрированную» ложбинку между ее горячими, слегка влажными лопатками, – пусти в туалет.
– Отнеси меня тоже, – пробормотала она.
– Когда только мы с тобой канюлю купим, – посетовал он. – Хотя бы одну на двоих для начала.
– Сперва жилищный кредит отдай, – хмыкнула Ирина и наконец открыла глаза, в выражении которых Тима с восторгом, никак не надоедавшим ему, разглядел подлинную симпатию. Наверное, ей понравилось, как он любуется ее заспанной физиономией: она подтянулась на локтях и сунула нос ему за ухо, пощекотав мочку сухими губами. По ребрам скользнули маленькие бугорки сосков, и он почувствовал нестерпимое желание покатать их на языке.
– Ладно, дай хоть помочиться. – Она со смешком поднялась на вытянутых руках и впустила под одеяло прохладный (22 градуса по Цельсию) воздух комнаты. – Ох, и в животе совсем пусто.
– Я первый! – вскричал Тима и попытался ухватить жену за талию, чтобы повалить ее на бок.
Но она выскользнула, царапнув его по ладони кончиком выбившегося из-под повязки катетера. Напоследок Ирина кинула ему на голову одеяло и с легким топотом спряталась в ванной. Тима последовал за ней и в нетерпении обошел вокруг унитаза, оккупированного женой. От прежнего хозяина, полгода назад увезенного в приемный покой сектора, им досталась самая примитивная обстановка. Она практически ничем не отличалась от той, что имелась в старой Тиминой квартире.
Увы, денег у молодого человека не стало больше: значительную часть пособия вычитали в счет компенсации жилищного кредита.
– Ну что, еще не передумал идти на прием? – спросила Ирина.
Она уже успела насадить раструб своего катетера на пищевод и умиротворенно поглощала питательный раствор. Тима же еще только вышел из ванной.
– Позже…
Он склонился над пупком Ирины, чтобы облизать ложбинку вокруг пластиковой трубки – в ней глухо пробулькивала жидкая пища. Жена хрюкнула и выгнулась дугой, сдерживаясь, чтобы не засмеяться от щекотки и не сорвать катетер с пищевода.
– Сейчас у меня есть дело поважнее, чем какая-то транснациональная корпорация, – страстно просипел Тима.
– А тебе на сколько назначено? – сквозь смешок выдавила Ирина.
– На десять. – Он уже поднялся выше, поймав-таки прохладный, ускользающий от него сосок губами.
– А сейчас?
– Текущее среднеевропейское время – девять часов сорок три минуты, – нейтрально сообщил Чиппи.
– Вирус тебя побери! – притворно погрозив в пространство кулаком, Тима слез с жены и подцепился к пищеводу. – Ладно, бодрее буду выглядеть…
Ирина принесла ему из шкафа самое приличное платье, достаточно скромное и в то же время элегантное (она лично высмотрела его на какой-то дешевой распродаже). Не прерывая процесс питания, Тима напялил платье до пупка.
– Веди себя с достоинством, – наставляла между тем жена. – Помни, что ты имеешь патент на очень перспективную разработку, за которую рады ухватиться все производители консолей.
– Разве они рады? – удивился Тима.
– У них должно создаться такое впечатление.
– Ты предлагаешь мне соврать «Консолям»?
– Достаточно просто намекнуть, дурачок! В бизнесе работают ушлые люди, они любой намек поймут.
– Ладно, попробую, – в сомнении пробормотал он.
3
– А это еще что за страшилище?
С невидимого крюка над их головами свисало огромное полукруглое лезвие, под которым Вероника изладила нечто вроде древнего гроба.
– Хочешь испытать на себе? – полюбопытствовала она.
Стоп-бит ощутимо вздрогнул – очевидно, ему представилось, как жуткое орудие вгрызается в его эфемерную плоть, активизируя «кровавую» процедуру разрушения образа.
Эти строки твоей песни мне особенно нравятся.
– То есть на третью строфу ты выделила целых два вида казни. – Констатировал Браун. Расклеиться от похвалы партнерши по бизнесу он и не подумал. Все же его тонкие бледные губы слегка напряглись, образовав подобие улыбки. – Неужели ты действительно наметила погружение артиста головой?…
– Считаешь, Васил воспротивится? – хохотнула она, позабавленная уже одним предположением, что солист коллектива может заартачиться. – Пусть тогда он сам пишет сценарий клипа!
– Я пошутил, подруга. Ну, пошли дальше. Пожалуй, тебе удалось заинтересовать меня.
4
Здание корпорации «Живые консоли», ведущего производителя шлемов, было спроектировано в форме перевернутой груши, стоящей на искривленном хвостике.
Тима потратил целый день, чтобы ознакомиться с историей корпорации, ее внутренней структурой и традициями. Тогда же ему рассказали и о «груше» (сам бы он ни за что не догадался, да и сейчас смутно представлял себе значение этого слова). Он узнал, к кому следует обратиться постороннему человеку, желающему быть принятым на работу – и сразу же, не откладывая процедуру регистрации, направил стандартный запрос. Спустя несколько секунд ему сообщили дату и время приема. Он должен был состояться через три недели.
И вот этот важный день пришел! Тима надеялся, что в компании о нем уже слышали – пару месяцев назад он выложил на публичный инновационный узел сообщение о новой насадке к консоли, способной принести своим пользователям ни с чем не сравнимые радости от пребывания в Сети. Увы, за прошедшее с тех пор время производители шлемов ни разу не обратились к автору за разъяснениями.
Тима перенесся на ребристую поверхность гигантского зеленого листка, по которому вверх, к первому этажу здания, ездил эскалатор. Здесь начиналась контролируемая зона корпорации, и любые резкие перемещения в пространстве блокировались автоматикой.
Поскольку рабочий день уже начался, народу было немного – в основном, очевидно, это были посторонние для компании люди, по каким-то своим личным причинам (вроде Тимы) желавшие попасть на прием к одному из клерков. Сотрудники «Консолей», конечно, и не думали пользоваться таким примитивным способом, чтобы добраться до рабочего места, предпочитая индивидуальные каналы связи. Доходы корпорации позволяли ей арендовать целый сектор физического носителя данных, на всем объеме которого она имела право делать все что угодно (кроме разработки оружия вроде полифагов, разумеется).
Спустя пять минут Тима наконец подобрался к чудовищно высоким прозрачным створкам. За ту долю секунды, пока он пересекал порог, его образ успели отсканировать, и его личный генетический код угодил прямиком в идентификационную процедуру. А уже в ее недрах его код сравнили со списком «неблагонадежных» граждан, как-либо насоливших компании или государству.
