Очевидно, Дюгема утомила длинная речь изобретателя, и он пожелал разбавить ее отменным напитком.
Некоторое время Тима лихорадочно пытался состряпать какое-нибудь убедительное обоснование для введения фактора времени. Одновременно он вежливо отхлебывал пиво – впрочем, его вкуса он почти не чувствовал из-за того, что не имел реально вживленных капилляров и доступа к резервуарам.
Увы, мозг отказывался работать как следует. Поэтому вступление Дюгема воспринялось Тимой как спасение из неловкой и постыдной ситуации. Вертя в руках какую-то деталь со стола, директор сказал:
– Так что же там с пресловутой насадкой? Какова ее роль во всем вашем проекте?
– В ней размещены дополнительный процессор и два блока памяти (постоянной и заполняемой во время инсталляции консоли), – с облегчением отозвался Тима. – В первый блок зашиты надежные и неизменные данные о микротомографии коры и характерных реакциях организма на раздражение эмоциональных центров. Второй предназначен для запоминания индивидуальных параметров мозга. Все это позволит с предельной точностью поместить в сером веществе концы электродов.
Гномм, вопреки ожиданиям изобретателя, на этот раз промолчал – видимо, решил не смазывать свой триумф. Несколько минут Дюгем ожидал от эксперта каких-либо реплик, затем сказал:
– Поскольку предписание Департамента носит директивный характер, мы обязаны начать работы по вашему проекту, сударь. Вы придаетесь группе доктора Гномма с правами рядового сотрудника.
Норберт поморщился и смерил Тиму насмешливым оком микроскопа.
«Почему ему позволили так серьезно исказить свой образ? – недовольно (и отчасти ревниво) подумал изобретатель. – Или у него на самом деле так устроен глаз?»
– Ну что ж, ожидаю вас завтра в своей лаборатории, – буркнул эксперт.
11
– Может, сгоняем ко мне в церквушку? – спросил Санчес и легко потрогал Вероникино колено.
– Сначала дела, а потом уже все остальное. – Девушка одернула юбку. На прошлой неделе такой фасон вновь вошел в моду, обещая продержаться еще несколько дней. – Задача, по-моему, непроста! Придется тебе попыхтеть.
Дизайнер и в самом деле запыхтел, но совсем по другой причине, и Вероника вновь со смехом прихлопнула его ладонь на своей коленке.
– Это связано со Стоп-битом? Он не так давно выдернул из моего узла сокращенный словарь устаревших слов. Кстати, я не стал вводить его в память Кельвина… Не знаю, зачем он ему понадобился, я и сам-то половину слов оттуда объяснить не смогу.
– Угадал!
По всем предметам внезапно прошла мелкая рябь, отчего их четкость еще больше снизилась – и одновременно на узел опустился туман. Разглядеть что- нибудь уже в паре метров было затруднительно.
– Что такое? – испугалась девушка.
Оказалось, программа Санчеса уменьшила энергопотребление узла, поскольку его «начинка» совершенно не пользовалась вниманием хозяина и его гостьи.
– Так вот, – сказала Вероника, – Стоп-бит согласился со мной, что анахронизмы требуют комментария. Иначе зритель вместо наслаждения получит умственный зуд и занозу собственной неполноценности. Ты ведь работал с многослойными образами, когда проектировал свои ландшафты?
– Было дело, – насупился Санчес. – Долго будем общаться…
Он сотворил себе подушку, соблазнительно мягкую и пышную, а Веронике предложил толстый матрас. Она улеглась на нем спиной вверх и принялась постукивать пятками по ягодицам. Дизайнер демонстративно (с заметным усилием) поднял глаза к мутному небу и продолжал:
– Только у меня плохо получалось, и я сосредоточился на придании выразительности одному образному слою.
– Не то. Возьмешься за комментарий?
Санчес задумался минуты на две – за это время гостья чуть не уснула, но встревать с понуканиями сочла некорректным. Наконец дизайнер опустил взгляд на гостью и в сомнении покачал головой:
– Конфликт с сетевым законодательством, подруга. Помнишь Уложение о памяти?
– Откуда? – удивилась девушка. – Я и слов-то таких не знаю.
– А зря, при твоей профессии не мешало бы ознакомиться со сводом законов… Так вот, в Уложении говорится о праве человека самостоятельно определять наполнитель для собственной памяти. Ведь она, как известно, не безгранична! Ваша попытка расшифровки понятий подпадает под статью закона о несанкционированной рекламе.
– Какая еще реклама? – возмутилась Вероника. – Мы что, шампунем торгуем? Мой клип – чистое искусство.
– И все же. Вот если бы вам удалось перехватить сознательный импульс зрителя на удовлетворение информационного голода! Тогда вы имели бы полное право тут же предоставить ему свое толкование анахронизма. Но не раньше. Причем вести лог-файл обмена данными между сценической программой и зрителем – значит обезопаситься от судебного преследования.
Настал Вероникин черед таращиться в небо и осмыслять выступление дизайнера.
– Что же делать? – пробормотала она. – Пожертвовать доступностью песни и смириться с негативной реакцией потребителя на текст?
– Есть небольшая лазейка, – таинственно улыбнулся собеседник и замолк. Когда Вероника уже готова была закипеть, он продолжал: – Нужно всего лишь предупредить зрителя, что на аудиовизуальный канал узла наложен второй слой, несущий образовательную нагрузку. Причем не программирующий их подсознание на совершение какой-либо покупки. Если потребитель клипа не согласен, он просто не войдет на ваш сценический узел.
– А просто послушать песню без комментариев он сможет?
– Ну, за кого вы меня держите? – возмутился Санчес. – Я вам что, хакер, такой гибкий интерфейс лепить? Скажи спасибо, если обычная двухслойность получится.
Вероника встала и притянула голову товарища, пристроив его нос в разрезе своей полупрозрачной майки.
– Ты ведь нас не подведешь, малыш? – ласково проговорила она и позволила дизайнеру оттянуть ее поясок (шланг канюли), чтобы заглянуть под юбку. Правда, за секунду до этого она приказала Кассию облачить ее в плотные трусики. Санчес, наткнувшийся на них жадным взглядом, хрюкнул от досады и отстранился с обиженным видом. – Кстати, как там твои «хакеры» поживают? – Откровенно говоря, она спросила о «пунктике» приятеля только для того, чтобы отвлечь того от похотливых дум и придать его мозгу творческий запал. – Тебе удалось тогда локализовать канал утечки энергии?
Вероника вновь расслабленно упала на матрас.
– Ты правда хочешь об этом узнать? – нахмурился Санчес.
Наполовину наигранное томление дизайнера испарилось, и на его физиономии проступил откровенный страх.
12
Оставшуюся часть рабочего времени – до 15.00 по среднеевропейскому – Тима должен был потратить на ознакомление с контрактом и его подписание. Улыбчивая девушка из кадрового сектора компании выдала ему положенные документы, страховку и увесистый договор.
Тима расположился в отдельном кабинете, специально предназначенном для подобных случаев. Кроме молодого изобретателя, свои контракты изучало еще три будущих сотрудника «Живых консолей».
Через час вдумчивого усвоения информации Тима понял, что договор касается буквально всех аспектов его трудовой деятельности. Никакого протеста у него за все время не возникло – вполне миролюбивый и корректный документ, с социальными гарантиями полный порядок…
Несколько обеспокоил изобретателя лишь один из пунктов контракта, где говорилось: «Сотрудник обязуется сохранять корпоративную тайну всеми способами. С целью предотвращения ее разглашения в его программное обеспечение в первый же рабочий день встраивается особый модуль. Его функция: лексический анализ фраз, произносимых за пределами отдела. В случае, если модуль обнаруживает связный набор ключевых слов (текущий список которых утверждается руководством отдела), осуществляется принудительная изоляция сотрудника с последующим наказанием: а) дисквалификацией, б) увольнением и/или в) наложением штрафа в размере годового оклада содержания данного сотрудника. Служебное расследование, определяющее вид наказания, проводится в любом случае».
«Чтобы избежать кары, никогда не говори о работе», – подумал Тима и смирился с неизбежным. Очевидно, ни одна серьезная компания не обходится без такого рода предосторожностей. Что же говорить о «Живых консолях», ведущем производителе периферии в целом жилом секторе?
Все его тревоги погасил последний раздел контракта, в котором оговаривались не только текущее жалованье, но и суммы премиальных по случаю общественных и личных праздников и событий, как то: день рождения (свой и всех родственников), Объединительный Пакт, свадьба, похороны родственников и так далее, вплоть до загадочных Дня связиста и Дня здоровья.
Он черкнул пальцем под последней строкой контракта, в поле для получения генетического кода. Бледная зеленоватая полоска вспыхнула и обуглилась, превратившись в полноценную подпись – у корпорации появился новый перспективный сотрудник.
– Желаете скопировать текст в постоянную память? – ласково спросила девушка-клерк.
Последнее действие Тимы, очевидно, активировало процедуру вызова сотрудницы – так когда-то вызывали к постели больного медсестру. Девушка протянула изобретателю планшет с двумя сенсорными панельками, в точности такими же, как в лектории Департамента образования.
– Пожалуй, – кивнул Тима и вытянул руки ладонями вниз.
Никогда не вредно владеть текстом собственного контракта. Откажись он скопировать данные, руководство компании наверняка заподозрило бы его в неуважении к корпоративному праву. Или того хуже, в глупости.
13
