иной звездной системе – и разразившийся кошмар всеобщего ядерного конфликта. Единственными уцелевшими должны были остаться исследователи… Мариза принялась перечислять про себя имена: Годдард, фон Браун, Армстронг… ну и так далее.
Только так удавалось отодвинуть мысль о смерти, стучавшейся в двери.
– Все сплошной эксперимент! – сказала Жаклин. Она была близка к истерике. – Мы никогда не посылали даже вдесятеро меньшего корабля. Мы никогда не делали связку из нескольких гиперпространственных двигателей. А что, если их поля все-таки лягут вразнотык? Они ж его на части порвут вместо скачка…
– Денег не было на дополнительные проверки! – отрезала Мариза. – Вопрос стоял ребром. Все или ничего!
– Вы просто наслушались пораженцев, Жаклин, – вставил доктор Смолли. – Теория безупречна, математические выкладки безукоризненны. Один миг – и они унесутся за сотни световых лет от здешних проблем!
Мариза вцепилась в край монитора… Часы обратного отсчета показывали менее минуты. «Я представляю здесь человечество, – подумалось ей. – Я здесь от лица всех, кто когда-либо мечтал отправиться к звездам…»
Больше всего сейчас ей хотелось бы увидеть ночное небо.
Доктор Смолли так уткнулся в свой компьютер, как будто хотел в него нырнуть – туда, к ним. Жаклин неотрывно смотрела на экраны теленовостей с их картами, сплошь усеянными желтым. Вот картинки разом замигали… и изображение сменилось серой рябью помех. Жаклин прижала руки ко рту…
– Десять секунд! – сказала Мариза. – Все системы дают зеленый свет!
Часы тикали, отсчитывая последние секунды. В памяти Маризы пронеслось детство, проведенное с фильмами и книгами о космических путешествиях. Их действие разворачивалось в величественных декорациях Вселенной, а не как здесь, на крохотной сцене, освещенной лучами одного-единственного солнца!.. Если бы ей удалось отсюда улететь, не пришлось бы увидеть жуткое и кровавое самоубийство, которое все-таки совершило человечество. Первые бомбы стали взрываться вчера поутру. За завтраком, помнится, она еще думала, что все это – газетная утка. Ведь не могли же люди в самом деле пойти на подобную глупость?.. Однако репортажи продолжались, и скоро стало понятно – никто не шутил. Ни в малейшей степени не шутил…
Телеметристы впились глазами в приборы, отслеживая последние сигналы «Пришествия». Корабль, уже почти развивший третью космическую скорость – достаточную, чтобы преодолеть притяжение Солнца, – готовился к прыжку, основанному на парадоксальной физике гиперпространства.
– Три… два… один… – вслух произносил кто-то. На экране перед Маризой высветилась надпись «
– Они прыгнули, – сказала Мариза. Она все пыталась представить себе, как потоки странных энергий из гиперпространственных двигателей раздвигают ткань мироздания, позволяя громадному кораблю развивать сверхсветовую скорость, и «Пришествие» исчезает в яркой световой вспышке…
На какой-то миг только это имело значение, а цифры потерь, радиация и желтые пятна на картах просто перестали существовать.
– Нет, – отрезвил ее голос доктора Смолли. – У меня тоже должны были пропасть все сигналы, но они идут!
И он ткнул пальцем в монитор. Мариза перекатилась вместе с креслом, чтобы видеть, о чем он говорит… На его экране по-прежнему пульсировали сердечные ритмы, компьютер продолжал записывать волны мозговой активности. Доктор переключил картинку, потом еще раз… Всюду то же самое.
– Это… как? – проговорила Мариза.
Жаклин уже стояла подле нее, остальные инженеры покинули свои места и сгрудились позади.
– Сигналы… Они слабеют, – выдохнула Жаклин.
– Нет-нет-нет, – сказал Смолли. Он быстро набрал на клавиатуре команду. Появилась сходная картинка с именами и разными показателями… не отражавшая никакой биологической активности.
– В чем дело, доктор? – спросила Мариза. Она в самом деле не понимала, что там у него за сигналы, ведь с «Пришествием» сейчас никакой связи быть не могло. И не будет впредь, так что они никогда не узнают, добрался ли корабль до места назначения. Скорость света и теория относительности воздвигали барьеры, непроходимые, как сама смерть.
– Это – их дыхание, – голосом бездушного компьютера пояснил врач. – И они не дышат. А вот, – он снова щелкнул по клавиатуре, – сердцебиение.
Теперь против многих имен вместо характерных пульсирующих всплесков тянулись ровные линии. Другие показывали редкие, медленные удары… и тоже пропадали с экрана. Смолли принялся переключать изображение. Да, теперь ни у кого не было пульса. Успокоились и мозговые ритмы…
Мариза положила руки на спинку кресла, в котором сидел доктор. Она чувствовала, как его трясет. Она попросила:
– Проверьте температуру тел.
Смолли вскинул голову, оглянулся на нее… Потом понял, кивнул – и вызвал показатели температуры внутренних тканей. Цифры на глазах становились все ниже…
– Это что, аномалия какая-то? – спросили сзади. – Почему мы получаем сигналы из гиперпространства?
– Корабль взорвался, – сказала Жаклин.
– Нет, – возразила Мариза. – Телеметрия нам об этом сообщила бы. – Теперь она держалась за докторское кресло, чтобы не упасть. – Сигналы настоящие и идут из нашей части пространства. – Ее лицо странно онемело, ноги были готовы отняться, она понимала какой-то частью своего сознания, что вот сейчас свалится. Но все же пояснила для тех, кто еще не понял: – «Пришествие» совершило скачок… а они –
– Значит, все пошло по самому худшему варианту, – сказала Жаклин. – Была же вероятность, что связанные между собой генераторы сработают не так, как одиночный. Мы просто выбросили ребят в космос…
Ее голос сорвался.
– Они погибли, – сказала Мариза, и комната перед глазами медленно поплыла вправо. «Я падаю», – подумалось ей. Интересно, что увидел бы телескоп, если бы телескопы могли заглядывать так далеко?.. В смысле, после световой вспышки скачка? Четырнадцать тысяч тел, крутящихся в пустоте? Еще какие-то части корабля, не сумевшие улететь?..
Ее голова ударилась об пол, но почему-то не было больно. Ей вообще не было больно, зато сознание неведомо зачем сосредоточилось на бессмысленных мелочах: на шершавости плиточного пола и на том, как странно выглядели коллеги, смотревшие на нее сверху вниз. Потом их лица странным образом потемнели… «Какое странное явление», – подумала Мариза. И в последнюю секунду, остававшуюся ей до забвения, успела понять, что лица-то были ни при чем. Просто верхние окна вдруг налились немыслимо ярким светом, как будто прямо за ними находилась раскаленная солнечная поверхность.
«Мы не вырвались к звездам…» – мелькнула последняя мысль, оборванная жаром тысячи солнц, расплавившим потолок.
Она бы заплакала, да времени не хватило.