хмурился, словно театральные маски комедии и трагедии.
– Фью! – присвистнул Коул; люди подошли ближе, и он заметил, что они действительно были в масках, стилизованных масках со свирепыми глазами и огромными ртами. У одной маски рот расплывался в широкой улыбке, у второй – в страшном оскале, наводившем скорее на мысль о ненависти, чем о трагедии и печали.
Страшная маска остановилась позади улыбающейся, а та подошла ближе, низко поклонилась и заговорила:
– Доктор Ли? – Голос был мужским.
Мужчина протянул руку Коулу.
Коул, не задумываясь, пожал руку и поразился тому, что она холодная, но настоящая. А что он ожидал, призрака?
– Ли – это я, – дрожащим голосом произнес сидевший рядом профессор.
– Bienvenido!208 – Мужчина пожал руку Ли, а потом снова Коулу. Говорил он медленно, с испанским акцентом: – Значит, вы Коул. И африканец!
– И что?
– Вы негр!
– Меня зовут доктор Коул, – сказал Коул. – И что из этого? Что, черт побери?
– Ну, мы просто не знали, – ответил мужчина в маске. – Вот и все. Это сюрприз. Наверное, мы много чего не знаем. Но вот вы и здесь. – Он потрогал подбородок маски. – Можно я открою вам свое лицо?
– Что?!
– Ну разумеется, – протянул с техасским акцентом Ли.
Мужчина снял маску. Он был азиатом, по крайней мере процентов на тридцать-сорок; черные волосы были собраны сзади в хвост, лицо украшала маленькая, редкая бородка. Мужчина был худощав, у него были длинные, изящные пальцы пианиста. Тут Коул обратил внимание, что мужчина одет в серый комбинезон и стеганую куртку с серо-розовыми рисунками в стиле пейсли.
Улыбка на его лице была не такой широкой, как на маске. Его серые глаза казались мертвыми.
– Элизам Хава. – Мужчина снова низко, по-японски, поклонился. – Из университета Майами. А это моя сотрудница Рут Лаваль.
Несколько слов на испанском лишь подчеркивали правильность его английского; мужчина говорил, тщательно подбирая слова, очень официально. Его коллега в маске со злобным оскалом поклонилась еще более натянуто, словно нехотя. Теперь Коул различил, что перед ним женщина: миниатюрная, с небольшой грудью. Она стояла, крепко упершись ногами в землю, словно прикидывала, куда лучше нанести первый удар. Чем-то она была похожа на Хелен, только ему она совсем не нравилась.
Тут он вспомнил, что и Хелен ему не очень-то нравилась. Да ее уже и нет, она собрала вещи и ушла; умерла, похоронена… сотни, а то и тысячи лет назад.
Женщина была одета в такой же серый комбинезон, что и мужчина; на руке, как официант полотенце, она держала две стеганые куртки. Маска у женщины была сделана аккуратнее, чем у мужчины, какой-то маниакальный оскал, суженные глаза, вся маска раскрашена в неистовые красно-бело-синие цвета – что-то среднее между американским флагом и задницей макаки, – в зависимости от настроения смотрящего.
Она не стала снимать маску и не проронила ни слова. Только натянуто поклонилась и снова отступила назад.
Так они молча стояли и смотрели, она в маске, он без. Чего-то ждали от Коула и Ли, но чего именно? Коул хотел сделать снимок, но побоялся. Мужчина с женщиной походили на дикарей. А что, если они решат, что камера – это особый вид оружия? Молчание прервал Ли. Он поднялся на ноги, поднял за собой и Коула и прежде, чем тот успел сообразить, что происходит, вытащил его из планера на поросший травой склон.
– У-у-ух! – Коул удивился, что земля под ногами твердая, и он не провалился сквозь траву, как сквозь облако. Вот он – в будущем, и все вполне реально. Теперь он не просто наблюдатель. Ли сунул маленький компьютер в один из карманов своей ужасной куртки. Он словно оцепенел.
Коул топнул ногой о землю – настоящая. Значит, и будущее, это будущее, тоже настоящее? Неизменное?
– Вот!
Элизам протягивал им две куртки, которые держала до этого женщина в маске. Коул надел куртку. Она была мягкая, как шелк, но тоньше. Даже небольшой карман для камеры имелся.
Ли взял куртку в руку. Очевидно, он не хотел расставаться со своей.
– Bienvenido, – повторил Элизам. – Нас послали встретить вас. Мы ждем уже два дня.
– Кто послал? – спросил Ли. – Teine ustedes algo por nosotros?209
– Los Viejos210. – Элизам обнял Ли за плечи, и они стали подниматься по склону в сторону развалившегося здания. Женщина шла за ними. Коул почувствовал, что он выпадает из игры, будто во сне, только очень хотелось в туалет.
– Тут есть туалет? – спросил он. – Hay bafio?
Женщина обернулась и показала рукой вниз по склону. Коул пошел в ту сторону, откуда слышался плеск волн. Травяной склон переходил в каменистый уступ, который резко обрывался к воде. С высоты десятифутового утеса он увидел, как в воде играют с бревном тюлени.
Коул помочился на камни. Тюлени взглянули наверх, заметили его и начали лаять. Они были небольшого размера, серо-черного цвета, с черными глазами-пуговками, длинными усами и блестящими клыками.
Коул улыбнулся и пролаял им в ответ.
Но тут он разглядел, что играют они вовсе не с бревном, а с человеческим телом, серым и бескровным. У тела были оторваны руки и почти не было лица. Тюлени подбрасывали его мордочками, и тело переворачивалось в воде.
Коул содрогнулся, застегнул молнию на брюках и поспешил вверх по склону. На полпути он вспомнил про камеру и остановился, но потом пошел дальше.
Ему совсем не хотелось снимать такое.
В развалинах за обрушившимися низкими стенами стояла геодезическая палатка, натянутая в виде тента на два изогнутых шеста. Ли вместе с мужчиной и женщиной зашли под ее навес и сели на землю у небольшого очага. Коул сфотографировал эту уютную сценку, а потом присоединился к ним. Куртка либо была электрической, либо содержала какое-то специальное химическое вещество – в ней становилось очень тепло.
Низкие бетонные стены не пропускали ветра. Несомненно, это развалины студенческого союза – все, что от него осталось спустя сто, пятьсот, а может, и тысячу лет. Но почему же тогда не было ощущения чего-то странного? Почему все вокруг, даже тюлени, казалось ему, Коулу, совершенно нормальным и обыденным?
Может, все дело в Силле, который, как и прежде, вырисовывался на фоне неба, подобно спине динозавра. Или в тишине.
Туман рассеялся; на юге (если только они действительно находились в районе пролива Лонг- Айленд) океан сливался с небом. На севере, за Силлом, в небе собирались серые тучи.
Элизам аккуратно подбросил ветку в огонь.
– Простите за такой маленький костер, – сказал он по-испански. – У нас мало дров. – Хотя он снял маску, в глаза Ли или Коулу он не смотрел.
– А что это за тюлени-убийцы? – по-английски спросил Коул.
– Тюлени-убийты? – в ужасе переспросил Ли.
Коул рассказал ему все, что видел.
– Тюлени-вампиры, – пояснила женщина в маске. – Самое великое ваше изобретение.
