— Тогда не узнаешь, что было «во-вторых». А ты ведь хочешь узнать, правда?
Майя иронически хмыкнула, — но брюки на него натянула, не упустив возможности нежно и горько, словно прощаясь, поцеловать ту часть тела, которая скрылась под ними…
Волна ответной нежности, несмотря на всю абсурдность ситуации, против воли охватила Алексея, и он с трудом подавил ее.
Майя уселась обратно на пол, скрестив ноги.
— А во-вторых, — продолжал он спокойно, — ты слишком много Вене пообещала. Так много, что он подходит только на роль твоего сообщника. Эта история с «важным дядечкой», которой тебя, якобы, шантажировал Веня, — детский лепет. Какой, к чертям собачим, «дядечка», если Марк контролировал все твои перемещения в пространстве? Несколько редких и случайных связей с разными мужчинами, — еще куда ни шло, но такие, почти семейные, отношения с «дядечкой», как ты мне обрисовала? При ревности Марка? Шутишь, милая! Ты делились своими секретами с подругами, и о ревности Марка знают все, включая следствие в моем лице, — еще один прокол, ты это не учла… Но Веня тебя таки шантажировал, это правда. Стрелял-то в Марка он, но убийство мужа затеяла ты. Вот этим он тебя и держал на крючке, — так просто и примитивно… Верно?
Майя не ответила.
— Молчание — знак согласия, — заметил Кис. — Итак, Веня стрелял через окно, в дом он даже не входил. Ты пустила его во двор через заднюю калитку, скрытую от посторонних глаз, — через нее же он ушел.
— Очень интересно! А как же этот человек в черном, который перемахнул через забор?
— А вот и еще один прокол, Майя. Я тебе ни слова не говорил о «ниндзя», ты не могла об этом знать, потому что свидетельские показания соседа были взяты уже после твоего побега из дома. И известно тебе о «ниндзя» только по одной причине: потому, что ты сама выступила в этой роли.
— Я? Ты с ума сошел! Зачем?
— Как, зачем? Затем, чтобы сосед увидел! Ты наверняка знала, что в эти часы он всегда торчит в своем саду… Таким образом ты создала очередной ложный ход: на Веню не подумаешь, ведь он хромой… На тебя не подумаешь: ты стреляешь плоховато. Но прыгаешь ты отлично, я в этом сам убедился, когда мы с тобой скакали с сосны на крышу сарая и с крыши сарая — во двор. Что скажешь?
— А ничего не скажу!
— И это твой очередной прокол: вполне могла бы ответить, что о «черном человеке» тебе Веня рассказал, — ведь он контролировал мою переписку и мог получить информацию о «ниндзя» из нее! Но ты не сообразила. Потому, что ты слишком хорошо знаешь, кто им был.
— Плевать. Все равно я тебя убью. И мои проколы исчезнут вместе с тобой. Продолжай, пока жив!
— Что-то ты не слишком любезна… Ну да ладно, я тебя прощаю, в такой ситуации не до любезностей.
Майя только хмыкнула в ответ.
— Ты ждала возвращения Марка за паспортом, уже одетая в черный костюм, — чтобы потом время не терять. Веня тоже был наготове, за окошком. Костюм унес, наверняка, он, — продолжал Кис, — иначе бы его нашли в твоем доме, там ведь был обыск, и ты это предвидела. Веня его где-то выбросил или спрятал. Но и не здесь, не у себя дома, поскольку его бы здесь тоже нашли… Предусмотрительно, ничего не скажешь.
Далее, Веня, застрелив Марка, бросил пистолет на ковер. В программе было твое появление внизу, с последующей сценой ужаса при виде убитого мужа. Что ты и осуществила с блеском. Твой крик привлек охрану, и она стала свидетелем того, как ты подобрала пистолет. Макаров с глушителем, мафиозное оружие, крупное и увесистое, — кому же придет в голову, что стрелять могла ты, столь хрупкое создание? Ужас по программе сменился растерянностью и отчаянием, и вот ты уже бежишь в панике мимо телохранителей, унося с собой, — исключительно из-за паники! — пистолет, из которого был застрелен Марк. Но пистолет ты прихватила не случайно, и вовсе не из-за паники: тебе предстояло брать меня в заложники… Да, на телевидении ты воспользовалась муляжом, но ты не могла предугадать, как я поведу себя дальше. А с муляжом далеко не уедешь, из него не извлечешь даже предупредительный выстрел. Тебе требовалось настоящее оружие. И лучше всего то самое, которое ты прихватила «нечаянно», из-за паники. Венин пистолет, из которого ты собираешься пристрелить меня сейчас, никак не должен был появиться в самом начале: он меня немедленно навел бы на подозрения в том, что акция продумана тобой заранее, верно? Ты хорошая актриса, Майя. По мнению Александры, хорошая журналистка из тебя вряд ли получится, — а вот актриса, думаю, получилась бы…
— Знаешь, куда иди со своей Александрой?! — Майя вскочила и приблизилась к кровати. — Жаль, что ее здесь нет, а то бы я ее за компанию пристрелила. И вы бы радостно отправились на тот свет сладкой парочкой!
— Фи, какая невоспитанная девушка! Тебе не идет хамство, милая. Лучше оставайся верной образу хрупкой и трогательной беззащитности…
— Что-то слишком много остришь. На твоем месте я была бы посдержанней.
— Так мне же терять нечего, Майечка… Потом ты едешь в Москву и появляешься в баре ровно в тот момент, когда начинается передача «Автопортреты». Там ты успешно разыгрываешь следующую сцену, на этот раз перед барменом, под названием «мне только сейчас пришло это в голову». Бармен показал, что видел тебя в своем баре раньше: ты девушка броская, он запомнил. И почему он тебя раньше видел? Потому что ты заранее искала бар с телевизором. И не случайно, совсем нет, ты оставила свою машину во дворе жилого дома: знала, что твоему дорогому Смарту придется ночевать в одиночестве, и уж лучше это делать под присмотром окон местных жителей. На твоем месте я бы и чехольчик, — какой-нибудь старый, замусоленный чехольчик — на машину надел… А? По твоим глазам вижу, что не ошибся. Кроме того, припаркуй ты машину возле телевидения, — она бы тут же попала бы в руки милиции, что тебе совсем не улыбалось… Так пристроила ты свою машинку где-то на отшибе, может, в районе того бара на Проспекте Мира… Откуда потом ты доехала до телевидения на тачке… Послушай, ты не могла бы пересесть ближе к кровати, а то я себе уже шею свернул, на тебя глядя!
— Не бойся, на доктора не разоришься, — в могилке все само пройдет!
— До чего же нынешняя молодежь цинична! — вздохнул Кис. — Куда только смотрела твоя мама!
Нехорошая улыбка тронула ее губы. Она вдруг поднялась и перешла на другое место, ближе к ногам Алексея: так ему, действительно, было удобнее ее видеть. Майя растянулась на полу, на животе, подперла лицо руками и с ненавистью проговорила:
— В штаны мужикам, вот куда!
Кис промолчал. Неудачная вышла у него шутка. Вполне нелепо под дулом пистолета, — но он и впрямь жалел ее, эту маленькую лгунью, эту воздушную щепоть ванили с призывно-сладким запахом и несъедобно-горьким вкусом…
— Не слышу продолжения! — требовательно произнесла Майя.
— Ты была прекрасно осведомлена от своей подруги Алены, — подчинился Алексей, — о том, что я буду участвовать в передаче Усачева. Ты мной интересовалась уже тогда. Что подвигнуло тебя, я точно не знаю: возможно, что в твой хитроумный план и впрямь вмешалась жажда отомстить Александре за критику твоей статьи… «Увести у нее мужика», как ты выразилась. Собственно, на телевидении ты именно это и сделала: ты увела мужика Касьяновой под дулом пистолета на глазах у миллионов телезрителей. Разумеется, помимо страшной мести надменной Александре, — я правильно употребил слово, ты ведь находишь ее надменной?
— Сосулькой я ее нахожу, длинной, бесцветной и холодной!
— Спасибо, что подтвердила мои предположения. Итак, помимо мести Александре, ты заполучила себе сначала в заложники, а потом и в союзники не просто «чужого мужика», но детектива… Которому предстояло сыграть в спектакле запланированную тобой роль следователя. Получилось, в результате, очень удачно: столь немыслимый ход придавал всем твоим действиям оттенок спонтанности, почти безумия, снимал с тебя подозрения. Одновременно ты приобрела в моем лице будущего спасителя: мне предназначалось доказать всем, что ты жертва, а не преступница. Стопроцентный коэффициент полезного
