Французский суд — не русский, кореша не вытащат за взятку. Впрочем, кто сказал, что в России кореша вытащили бы? Скорее пристрелили бы, чтобы не проболтался.
— Не знаю, подумаем, — ответила я. — Что было дальше?
— Фотографии мне велели факсом отослать в тот же день. Ну, я отослал. Тогда сказали следить за ней и телефон прослушивать.
— Погоди-ка. Раз тебе поручили сделать фотографии Шерил, значит, идя на собрание, ты еще не знал, как она выглядит. Так как же ты ее опознал?
— А мне сказали, что она экологичка и что у них будет большая конференция, вроде международного съезда. И дали адрес. Я туда и пошел, а там услышал, к ней обращаются: Шерил Диксон. Там народу была уйма, и все чего-то кричали и у нее спрашивали, на всех языках. Русские там тоже были, слышал, говорили по-русски… И журналистов — до хера. Так что мне было раз плюнуть среди них затесаться.
Выслушав мой перевод, Джонатан спросил:
— В России тоже существует экологическая группировка?
— Да. Даже, кажется, несколько.
— Тогда тот — или те, кто послали эту дрянь, просто-напросто навели справки у русских экологистов… Правильно я рассудил?
— Еще как! Откуда ты узнал ее адрес? — повернулась я к Диме.
— Да я в тот же вечер ее «проводил» до дома! — хмыкнул он.
— Когда тебе сказали за ней следить и прослушивать ее телефон?
— Во вторник.
— С какой целью?
— Мне тогда же сказали, что есть еще одна девка, на нее похожая, и что я должен ее засечь.
— Меня, то есть?
— Тебя.
— Как же ты мог прослушивать телефон? Ты же только что пытался нас уверить, что не говоришь по-французски?
— Говорю… Немного… В школе учил.
— Я одного не понимаю, — повернулась я к Джонатану. — Откуда они знали, что мы с Шерил встретились и что через нее можно выйти на меня?
— Хороший вопрос… Игорь? Ты ведь посылала ему ваше с Шерил фото!
— Нет. Игорь, увидев наши фотографии, все понял и потребовал, чтобы я сменила адрес и прекратила всякие контакты с Шерил. Он не мог дать убийце или заказчику наш снимок. Кроме того, они ведь не стали бы просить этого подонка делать фотографии Шерил, если бы у них уже было наше фото? Нет, это не Игорь.
— Но могло быть и так: они каким-то образом видели ваши снимки, но не знали, на кого это ты так похожа. Соотнеся с полученными от киллера снимками Шерил, они поняли, кто есть кто, и что вы уже нашли друг друга…
— И поручили Диме… Значит, тебе велели меня засечь? — это я уже к Диме обратилась.
— Ага. Ты меня провела пару раз… Но я все же тебя выследил.
— Где? Когда?
— В пятницу. Что, думаешь, меня легко прокатить? Я не пальцем деланный. Я в пятницу с самого утра наблюдал за домом Шерил. Видел, как ты пришла. А ты меня не заметила.
— Тебе дали задание убить нас обеих?
— Сначала мне ничего не сказали. Велели следить, фотографии отослать, прослушивать, тебя застукать. И звонить каждый день за дальнейшими инструкциями. Но я сразу понял, ко мне же обращаются по мокрому делу. Я поначалу не хотел браться — с фотками чикаться, отчеты давать… Но мне хорошо заплатили. А в пятницу сказали — накрой обеих. Как и когда — мне самому решать, но, желательно, поскорее, сказали…
— Это был все тот же человек?
— Да. Но иногда он заставлял ждать меня у телефона. По-моему, советовался с кем-то.
— Бомбу когда положил?
— Той же ночью.
— Ты ее из Москвы привез?
— Это мой арсенал. Всегда с собой.
— Конфеты тоже ты принес?
Дима кивнул.
— А ядом кто их начинил?
— Я… У меня яд тоже всегда с собой… И шприц.
— Оснащенный… Для меня конфеты были?
— А то для кого же? — удивился Дима. — Другая-то без сознания, кушать не может. А к тебе этот вот, — мотнул он головой в сторону Джонатана, — ходил, и все так аккуратненько получилось, вроде как он и принес с цветочками…
Дима хихикнул от самовосхищения.
— Я смотрю, у тебя что-то настроение поднялось, — повысила я голос. — У тебя нет права на хорошее настроение, потому что ты подонок, Дима. Хихикнешь еще раз, — и мы тебе его сильно испортим. Ясно?
Дима помрачнел.
— Что ты искал в квартире Шерил? Это ведь ты туда забрался, не так ли?
— Сказано было все ее фотки выкрасть и документы.
— И ты не смог найти все, потому что какая-то часть попала в полицию, а потом в больницу… И ты вскрыл там камеру хранения, чтобы выкрасть оставшуюся часть?
Дима угрюмо кивнул.
— Зачем?
— Не знаю. Мне велели человека убрать и все его следы уничтожить.
Я непонимающе посмотрела на Джонатана. Зачем? Зачем надо было уничтожать все следы? Но Джонатан в ответ лишь поднял брови.
— А меня… Если бы тебе удалось меня убить, ты мои фотографии и документы тоже должен был бы выкрасть?
— Я ж тебе говорю: мне инструкции по телефону давали. Сначала велели убить. А что мне потом бы сказали — не знаю. Может, и твои фотки велели бы…
— Какие у тебя инструкции насчет Шерил?
— Пока никаких. Сказали — подождем, там видно будет. Вроде как сама должна окочуриться, а уж если не получится, тогда и поможем…
И снова ухмылка тенью проскользнула по его лицу. Но он быстро спохватился.
Мне было до такой степени тошно разговаривать с этим недоумком-недоделкой, что я прилагала неимоверные усилия, собирая всю свою волю в кулак. Хотелось выйти из этой комнаты, хотелось бежать из этой квартиры, чтобы не находиться в одном помещении с Димой, присутствие которого, казалось, загадило саму атмосферу, загустило воздух до зловонного ядовитого болота. И только горячее колено Джонатана рядом с моим удерживало меня, как спасательный круг, чтобы не захлебнуться в истерике.
Я помолчала, собираясь духом для последнего вопроса.
— Через дверь стрелял — ты? — проговорила я охрипшим от усталости и горечи голосом.
Дима, скосив голову набок, словно сожалея о чем-то, спросил:
— Кого я убил-то?
— Мать Шерил.
Дима не ответил, только глаза отвел.
— Что молчишь? Ублюдок ты, — сказала я в сердцах. — У тебя есть мать? А? Есть, я тебя спрашиваю?.. — уже кричала я.
Мой голос сорвался. Джонатан сжал мою руку.
