Дима молчал, глядя в стенку.
Я отвернулась от него и посмотрела на Джонатана.
— Что делать будем? Вызывать полицию?
Джонатан изучал Диму с задумчивым видом.
— Знаешь что… — заговорил он, — пусть этот тип позвонит и скажет заказчику, что дело сделано.
— Гениально. Это гениально, Джонатан! — Я даже чмокнула его в щеку. — Вот что, Дима, — обернулась я поверженному противнику, — ты сейчас позвонишь по тому номеру в Москву и скажешь, что заказ выполнен.
Дима торопливо кивнул. Пай-мальчик, да и только. В глазах почти детское послушание и готовность вести себя хорошо в обмен на жизнь.
Я набрала под его диктовку московский номер. Он мне был незнаком, но я его запомнила. Придерживая трубку у уха Димы — руки его были по-прежнему в наручниках, — я прижалась к ней с обратной стороны, вслушиваясь в голос.
Телефон в московской квартире звонил долго, ее хозяин, видать, был погружен в сладкие сны, в которых его-то никто не убивал.
Наконец, трубка ожила сонным «Алле?»
— Задание выполнено, — глухо проговорил Дима.
— Не прошло и полгода… — усмехнулась трубка. — Забери все фотографии и документы. На этот раз, надеюсь, успеешь до прихода полиции.
— Я…
Я усиленно закивала Диме.
— Я уже все забрал.
— Надо же, мозги прорезались! Как там вторая?
— Все так же. Прогноз неблагоприятный.
— Она так еще год пролежит. Займись ею.
Дима посмотрел на меня. Я шепнула: «Там полиция».
— Нужно переждать. Там полно полиции.
— Твои проблемы. Я и так жду слишком долго.
Трубка грохнула и раздались гудки отбоя.
Джонатан посмотрел на меня вопросительно.
— Мне кажется, что это Сережа… Но телефон меняет тембр… И потом, сонный голос не совсем такой, как обычно, да и слушать с обратной стороны, сам понимаешь… Одно хорошо: они теперь будут ждать, что эта тварь — кивнула я в сторону Димы, — займется Шерил, и можно пока считать ее в безопасности. Потому что эту тварь сейчас увезет полиция. Прежде чем они поймут, что наемный убийца окончательно пропал, прежде чем сумеют выяснить, что он арестован — пройдет немало времени, в которое Шерил будет в безопасности, а мы… Мы сумеем, может быть, что-то предпринять.
Спустя два часа, осмотрев «место происшествия» и записав наши показания, полицейские увезли Диму. Утречком комиссара будет ждать хороший подарок от меня.
Мы остались одни.
Джонатан держал меня за плечи, вглядываясь в мое лицо.
— Ты хочешь спать? Или можешь мне рассказать подробно, что случилось?
— Куда там, спать… У меня нет сил ни на что, даже на «спать»… Кати убили чуть не на моих глазах. Там лужа крови… И это должна была быть я… И лужа моей крови…
Джонатан сильно сжал мои плечи и притянул меня к себе.
— Поедем ко мне, — прошептал он в мои волосы. — Тебе там будет лучше. К тому же у меня есть мазь для твоей шишки и коньяк для твоих нервов. Там и поговорим обо всем. Поехали?
Я ответила кивком и, сдернув шубу с вешалки, вышла за Джонатаном на лестничную площадку. Тщательно запирая дверь, которую так легко открыл убийца Дима, я почему-то почувствовала, что я больше никогда в этой квартире не буду жить.
Расположившись на тахте у Джонатана, на которую он принес специальный «кроватный» поднос с ножками, где стояли рюмки с коньяком, фрукты и шоколад, я с наслаждением смаковала ароматный, терпкий, обжигающий горло золотистый коньяк и неторопливо, хотя и сбивчиво, рассказывала ему все, что случилось, и все, что я перечувствовала и передумала за последние дни. Джонатан не перебивал, слушал внимательно и задумчиво. Усталость и расслабляющее действие коньяка сделали, наконец, свое дело, мой голос окончательно сел и стал прорываться хрипотцой и грудными басами, а отяжелевшие веки сползали на глаза.
Кажется, я заснула на середине какой-то фразы. Джонатан легонько подтолкнул меня и я свалилась на подушку. Он натянул мне на плечи плед.
— Откуда у тебя наручники? — прошептала я сквозь дрему.
— Из секс-магазина, — был ответ.
Не знаю, удивилась я или нет. Я уже спала, свернувшись клубком у плеча Джонатана. Его рука всю ночь обвивала мои плечи, охраняя меня от кошмарных снов и от еще более кошмарной реальности.
Блистало солнце. Одиннадцать утра. Джонатан не спал, лежал возле меня одетый. Ну да, мы же свалились вчера, не раздеваясь. Заметив, что я открыла глаза, он приподнялся на локте.
— Как спала? — погладил он меня по волосам.
— Без сновидений, к счастью.
— Ты храбрая девочка. Я тобой восхищаюсь.
«А я тобой», — хотела было сказать я, но удержалась: смешно так обмениваться комплиментами.
— Я чай приготовил. Хочешь?
— Погоди, умоюсь.
Освежившись душем, я устроилась на кухне. Топазный чай в белых чашках играл на солнце, ароматный дух горячих гренок будоражил нюх.
— Теперь, когда мы сдали убийцу полиции, я боюсь, что в Москву нам не удастся уехать.
— Почему?
— Откроется следствие. Тебе придется давать показания, они попросят тебя не покидать Париж… Возможно, тебе домой уже названивает комиссар Гренье.
— Надо ему позвонить… Я не могу уехать, не сказав ему.
— Позвони, — сказал без выражения Джонатан.
— Но если я позвоню, он вызовет меня к себе.
— Вызовет.
— И тогда он попросит, чтобы я не покидала Париж?
— Возможно. Если они сумеет открыть хоть малейший новый факт — ты должна быть на месте для дачи показаний. Если они свяжутся с Москвой и московские власти начнут задавать вопросы — ты должна быть на месте. После чего все твои передвижения и действия будут под контролем. Возможно, что они захотят, чтобы ты вернулась в Москву, чтобы вести следствие на месте.
— Это плохо?
— Нет. Теоретически, полиция и должна распутывать подобные дела. А не мы с тобой, Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
— Ватсон — это я?
— Ценю твою сообразительность, — улыбнулся он.
— В твоих словах где-то зарыто «но». Давай, выкладывай.
— Ишь, какой нюх! Может, я тебя даже продвину на роль Холмса…
— Джонатан!
