делать! А?
Признаешь? — и мужичок нежно дыхнул Стасику в лицо перегаром.
Стасик поморщился.
— Вы меня с кем-то путаете. Я не Федя. И здесь никогда не жил.
— Пррально, мы все здесь не жили. Нас тут всех переселили. А на месте нашего дома, знаешь, что будут строить? Котежды. Это такие дома инвидуальные…. Да ты бы рассказал, как живешь-то! Как мамка? Ты женился, или как? — мужичок упорно норовил похлопать Стасика по плечу.
Тот брезгливо отстранился.
— Я не Федя, — отчеканил он. — Я никогда не жил ни в этом, ни в старом доме, и вообще никогда не бывал в этом районе. Вы меня с кем-то путаете.
— Да брось… — недоверчиво протянул мужичок. — Что, старых соседей чураешься, да? Пьяненький я, да? Не нравится? А я вот пьяненький, а что тут такого… Моя-то, Рая, помнишь? — померла…
Мужичок всхлипнул.
— Я вам повторяю: я не знаю вас, не знаю Раю, никогда не жил здесь.
Сочувствую по поводу смерти вашей жены… Но … Позвольте пройти.
Он отодвинул мужичонку плечом и шагнул в подъезд.
«Во сука, блин, загордился!» — донеслось ему вдогонку.
Осмотрев крошечную квартиру, Стасик предался размышлениям о том, как наилучшим образом распорядиться негаданным, хоть и маленьким, наследством. Как ему сейчас нужна была Галка, — с ее трезвым, практическим умом, с ее деловой хваткой! Но Галка не желала с ним разговаривать, и Стасик чувствовал, как в нем зреет обида.
Покидая новостройку, он пересек двор с предосторожностями, не желая снова нарваться на поддатого мужичка. Но мужичка уже нигде не было видно, и Стасик благополучно забыл о его существовании.
На следующий день после работы Стасик, в хлопотах о своем сайте на Интернете, поехал на Ленинский проспект, к магазину «1000 мелочей», где возле рынка притулился киоск с компьютерными компакт-дисками. Этим пиратированным богатством заведовал всезнающий и любезный парнишка, охотно дающий советы, которые — в этом Стасик убедился на деле — всегда потом оправдывали себя.
Переговорив с парнишкой и заполучив искомую программу в руки, Стасик решил прогуляться по проспекту. Домой, в одинокую квартиру, к своим опостылевшим стенам не хотелось. Галя, как оказалось, в его жизни занимала куда больше места, чем он представлял… Их ссора больно ранила Стасика. Особенно — ее недоверие! Как может Галка, всегда такая чуткая к его проблемам, подозревать Стасика во лжи! Она обиделась; она не хочет с ним разговаривать; и это теперь, когда он так нуждается в ее участии и советах! С ним такое происходит в последнее время, что он с ума сходит, — а она просто бросила его! Одного! В беде! Да он до сих пор от ангины не выздоровел! Сидит на антибиотиках! А она даже не спросила, как он себя чувствует!
Стасик брел по улице, лелея свои обиды и робкое негодование, и даже не замечал, как, погруженный в невеселые мысли, горестно качает головой и шумно вздыхает, вызывая любопытство прохожих…
Неожиданно его внимание привлекла нога. Нога была выпущена из дверцы небольшой серебристо-голубой машины, — Фольксвагена, кажется, — да какая нога!
В золотистом чулке, обутая в короткий сапожок — или в высокий ботинок? — она имела на редкость совершенную форму. Вторая нога, показавшаяся спустя мгновение, подтвердила правильность первоначального впечатления. Затем подался вперед задик, прикрытый шубкой, — обладательница всего этого добра выбиралась таким образом с пассажирского сиденья, на котором перед тем стояла одной коленкой, что-то ища в бардачке. Наконец, девушка — а кто же это еще мог быть, с такими ногами? — выпросталась из дверцы и разогнулась, тряхнув темными волосами. Крошечная шапочка держалась на ее макушке в очевидном противоречии с законами физики.
Стасик не без любопытства заглянул девушке в лицо: оно было весьма миловидным, но, что куда более важно, — оно было на редкость выразительным.
Яркие синие глаза, картинный разлет черных бровей, великолепно очерченный, благородный подбородок, — Стасик как художник не мог не оценить этой внешности, которая так и просилась на полотно. Будь он портретистом, непременно попросил бы незнакомку попозировать…
Девушка поймала его любопытный взгляд, и личико ее нахмурилось.
Стасик смутился, отвернулся и заторопился дальше.
«Убийца!» — вдруг услышал он за своей спиной тихий и гневный выдох.
Он подумал, что ослышался. Но все же обернулся. Девушка стояла посреди тротуара, прямо напротив Стасика, и смотрела на него.
— Убийца! — звонко выкрикнула она. — Остановите его, это убийца!
Стасик даже оглянулся по сторонам, не понимая, к кому обращается девушка. Но рядом никого не было: он стоял один посреди тротуара и девушка смотрела прямо ему в глаза. Хуже того, она выбросила вперед руку в лайковой перчатке, и ее пальчик указывал на Стасика.
— Вы что, девушка, — растерянно пробормотал он, отступая, будто не пальчик был направлен в его грудь, а дуло пистолета. — В самом деле, с чего вы взяли…
Прохожие начали притормаживать, с любопытством глядя на эту сцену.
Осознав, что он оказался в пяти метрах от троллейбусной остановки, у которой как раз притормозил троллейбус, Стасик припустился рысью и с бьющимся сердцем запрыгнул на подножку. Прошипели, закрываясь, двери, и Стасик, удаляясь, видел в заднее стекло, как девушка что-то возбужденно говорит столпившимся людям, указывая вслед троллейбусу…
До самого дома Стасик не мог успокоить сердцебиения. Он долго и безнадежно перебирал в уме все странности, случившиеся с ним за последние месяцы; припомнил и кочевавшие по его карманам вещи, и хрустящие звезды на крыше, и замерзшую лавочку на Пушкинской, и неведомо кем переставленную мебель в квартире, и румяную девчушку из «Вашего Домового», и подвал с «бомжихой», и прокуренный притон геев-наркоманов, и пересвист вампиров на кладбище… И все увенчалось чем? Тем, что сегодня его назвали убийцей!
Стасик метался по квартире и стонал от бессилия что-либо понять.
Галке он позвонить не мог: не велено ему было звонить домой по вечерам.
Пожалуй, впервые за все время их знакомства Стасик почувствовал себя ущемленным от незаконности их с Галкой отношений; даже стал прикидывать, выйдет ли она за него замуж, если он ей предложит? Разведется ли со своим усатым опером?…
Не найдя ответа и на этот вопрос, он отправился в полюбившуюся пивную, где и напился до бесчувствия.
Домой он, впрочем, добрался на этот раз без приключений.
Неплохая компания
Виктор бушевал перед безмолвной дверью Веры. Вот уже третий день она не отвечала на телефонные звонки, и он решил поехать прямо к ней. Но и на его долгий, настойчивый, несколько раз повторенный звонок в дверь никто не откликнулся. Раздосадованный и обеспокоенный, он зло бухнул в дверь кулаком.
К его немалому удивлению, дверь открылась.
Виктор настороженно вошел в прихожую. Вытянув шею, он попытался рассмотреть, есть ли кто в квартире, но ничего не увидел. Не было ни света, ни звука, ни шороха.
«Вера, — позвал он, — Вера!»
Ему никто не ответил.
