У Виктора побежал тревожный и приятный холодок по спине от этого «ты». Он не ответил, отрезая себе толстый кусок хлеба, посыпая его солью и поддевая им сочный кусок белого мяса.
— А что? — произнес он, наконец, набив рот. — Неплохая компания подбирается…
Фоторобот
Галя плакала в трубку. Галя рыдала в голос, и Стасик никак не мог толком разобрать ее слова.
— Как ты мо-о-ог!… Как ты мо-о-ог! — завывала она.
— Галочка, миленькая, клянусь, у меня никого нет, кроме тебя, — уговаривал Стасик, — правда, поверь мне! И ночью тогда я действительно оказался каким-то образом на клад…
Новый взрыв рыданий оглушил Стасика.
Он страшно жалел, что рассказал Гале эту историю про вампиров. Надо было молчать — промолчал же с крышей, не стал трепаться о пристанище геев? А вот дернул его черт живописать кладбищенские ужасы Гале, с ее простым материалистическим сознанием…
— Слышь, Галя, не плачь, прошу тебя! Я люблю тебя, тебя одну, ты же знаешь!
— Причем тут! — вдруг зло взорвалась Галя. — Причем тут твоя любовь!
Как ты мог обманывать меня столько месяцев подряд! Как же ты мог, подлец, смотреть мне в глаза, и при этом…
— Что ты?! О чем ты говоришь, Галочка? — испуганно перебил ее Стасик. — Какие месяцы? Ты что?! Я тебе всегда правду говорил!
— Я одного не понимаю, прорыдала Галя, — какую же черную душу надо иметь, чтобы делать такое!
— Какое «такое», Галочка, ты о чем? Что я такого сделал?
— Ты еще спрашиваешь! Ты еще смеешь спрашивать! Ты — убийца!
Стасик покрылся мурашками, мерзкими ползучими мурашками страха.
Перед глазами возникла вчерашняя девушка с синими глазами и тонкий пальчик в перчатке, и гневный выдох: «Убийца!». Ему даже показалось, что он валится со стула на закружившийся вдруг под ним пол…
— Молчишь! — обличительно произнесла Галя. — Молчишь, да, — нечего сказать! Думал, что я никогда не узнаю о твоих художествах, художничек! Дрянь ты, вот ты кто! Мразь, понятно?! Скоти…
— Галя! — отчаянно перекрыл ее Стасик, — Галочка, подожди, я тебя умоляю! Только послушай…
— Не желаю! Не желаю слушать, и видеть тебя не желаю, подонок…
— Прекрати! — вдруг отважился прикрикнуть Стасик. — Что за истерика?
Объясни толком, что случилось?!
— Ах, он еще спрашивает! Ах, он сам не знает! — с ехидной злостью процедила Галя. — Ну подожди, сейчас я приеду!
Она и в самом деле приехала через полчаса. Не раздеваясь, фурией ворвалась в комнату и стала размахивать перед носом у Стасика каким-то листком бумаги:
— Это что? Это что, я тебя спрашиваю?!
Стасик, у которого уже голова шла кругом от этого дурацкого разговора, от всех этих дурацких событий, да еще и от мелькания белого листочка, поморщился:
— Что там у тебя такое? Дай! — Он ухватил листок.
На белой бумаге был напечатан его портрет.
— Что это? — изумился Стасик.
— Фоторобот! — ответила Галя, усаживаясь на диван. — Фо-то-ро-бот, — отчеканила она. — С Петровки.
— Почему с Петровки? — глупо спросил Стасик. — Почему мой фоторобот?…
— Потому что тебя описали свидетели! И по их описаниям составили фоторобот!
— Свидетели? Чего — свидетели? — никак не мог врубиться Стасик.
— Твоих преступлений, вот чего!
— Моих — чего-о?
— Преступлений!
«Убийца!». И тонкий пальчик, направленный в грудь.
— Моих?! Преступлений?!
— Кончай, Стасик!
— Каких преступлений?
— Стасик, прекрати! Как ты смеешь еще ломаться, когда…
— Нет, подожди, что я такого сделал?!
— Это ты или не ты? — Галя, выбросив руку вперед, потрясла листком перед Стасиком.
— Я…
— «Рост примерно метр восемьдесят три, глаза серые, волосы каштановые, маленькая бородка…» — перевернув листок, зачитала Галя. — И после этого ты еще спрашиваешь? Да как ты смеешь?…
— Но что я сделал?!!!
— Перестань, — устало произнесла Галя. — Я только одно хочу понять: как ты мог все это время мне врать…
— Не-ет, постой-ка! — Стасик взял листок в руки и стал придирчиво рассматривать его. — Этого не может быть! Где ты его взяла?
— Муж принес… — Галя всхлипнула. — Спрашивал, не помню ли я, где мы могли видеть этого человека… Стасик, он ведь вспомнит, где! Он вспомнит, как мы познакомились у Ритки два года назад… Ты знаешь, что тебе могут за это дать? «Пятнашку»! А то и «вышку»!
— Галя-а! — взревел Стасик, — да о чем ты?! За что мне могут дать?
Что я такого сделал?!!!
Стасика затрясло по-настоящему при мысли, что во время очередной потери памяти он мог сделать что-нибудь незаконное… Он побледнел, как-то сразу осунулся, даже, казалось, бородка его заострилась. В глазах Стасика заметался неподдельный ужас.
— Заклинаю тебя, объясни! — почти кричал он.
Галя, рассматривала его напряженно и внимательно. Ее карие глаза вчитывались в Стасиковы черты, ища в них ответа на свои вопросы.
— Ты что?… Ты… Ты разве вправду не понимаешь?
— Не знаю, не понимаю, не догадываюсь даже!
— Ты с дружками врывался в квартиры, насиловал женщин… — Галя теперь плакала тихо, слезы мокро блестели двумя дорожками на щеках, голос ее дрожал. — Потом вы грабили, выносили ценности из квартир… А мужья умирали…
Все — сердечники… Тебе нужно найти хорошего адвоката… Ты ведь сексуальный маньяк, Стасик…
Стасик никак не мог перевести дух от изумления. Галя всхлипывала, отводя глаза.
'Хоть бы сказал, что у тебя проблемы… — еле слышно проговорила она. — Я бы тебе хорошего специалиста нашла, тебя бы вылечили… А так… Все кончено… Ты меня все это время обманывал… Говорил… Говорил, что у тебя потери памяти… Что не помнишь, где был и как оказался… А сам в это время…
Неужели тебе меня было мало? Скажи, ну скажи мне в глаза — я тебя не удовлетворяю, да?' — и она снова зарыдала в голос.
Стасик достал из холодильника бутылку водки, налил себе стопку и выпил залпом. Галя зарыдала еще пуще: «Говорила тебе — не пей! А теперь вот, вот до чего докати-ился!»
Стасик хлопнул о стол стопкой.
