— Да, брат, это так! — Внезапно гримаса ненависти перекосила его крупное бородатое лицо, и он закричал: — Убей меня! Ну же, убей! Двоим нам жизни не будет!
— Будь ты проклят, подлый убийца.
Кратаранга что-то сделал с мечом, отчего тот потерял туманное очертание и вновь превратился в гибкую металлическую полосу. Беглец опоясался им и, подозвав собаку, направился к массивным бронзовым дверям.
Юркан хотел было последовать за ним, но, пока он соображал, видят ли его здешние жители, — пока на это вроде бы ничто не указывало, — поверженный царь проворно приподнялся на колено... и, неведомо откуда выхватив длинный изогнутый клинок, вонзил его за ухо оранжевому обвинителю. До Кратаранги ему было, конечно, далеко, но на своём уровне и он был очень непрост. Вот он достаточно хладнокровно прислушался, а потом с громкими криками кинулся звать стражу.
Похоже, убирать опасных свидетелей было принято у всех народов и во все времена...
Невесомо скользя над черно-переливчатым полом, Юркан поплыл следом за Кратарангой. И правильно сделал: исторический боевик продолжался.
У самого выхода из дворцовых ворот к беглецу кинулись вооружённые личности, одетые в угольно- чёрные хламиды. Это были избранные среди носящих хварэну воинов — личная охрана владыки Хайратского. Но даже лучшим из лучших не по силам оказалось остановить Кратарангу. Одного воина царский брат уложил ударом ноги, другого рассёк до самых печёнок. Третьего вынесла из седла белая сука, молча взвившаяся в высоком прыжке.
Просвистели мимо смертоносные пернатые стрелы... Стражники, которые их выпустили, без сомнения, попадали за сто шагов в маленькое колечко, но Кратарангу хранили высшие силы. Он мигом оказался в опустевшем седле — и, сжав пятками лоснящиеся вороные бока, погнал жеребца по песчаной дороге, к дубовым рощам на морском берегу.
С шумом бились волны о камни, выглаженные водой, солёный ветер развевал белые, точно снег, волосы всадника. Летела возле хозяйской ноги стремительная разумная спутница...
Тут сновидение сделало некоторый скачок, какой бывает в кино, когда режиссёр не хочет утомлять зрителя перипетиями долгой погони и всеми ухищрениями преследуемого. Юркан вздрогнул и обнаружил, что уже наступил вечер. Может, даже несколькими сутками позже. Спешенный Кратаранга с собакой — оба до предела измученные — плелись даже не по неприступной горной тропе, а по самому что ни есть туннелю, проложенному в толще скалы и наверняка страшно секретному.
Здесь было почти совершенно темно, только из отверстий, пробитых там и сям наверху, падали лучики света.
Вот Кратаранга остановился перед массивной каменной плитой, загораживавшей проход, и особым образом постучал... Раздался глухой скрежет, многотонная махина плавно сдвинулась в сторону. Стали видны железная решётка и стоявший за нею человек в капюшоне, который о чем-то спросил усталого путника. Кратаранга начертал в воздухе некий знак и назвался. Решётка скрипнула: его пропустили.
Ещё несколько шагов, и... Человек и собака вышли в совершеннейший рай. Они стояли посреди огромного цветника, разбитого на горной террасе.
Хайратский царевич явно был здесь не впервые. Несмотря на усталость, он быстро зашагал по дорожке, выложенной разноцветными кусочками камня, и вскоре приблизился к еле заметному проходу вглубь скалы, перекрытому дверью. Похоже, здесь его ждали... Дверь открылась навстречу, пропуская Кратарангу в небольшой зал, освещённый факелами. Возле стен по сторонам света размещались фигуры стражей Вечности, соответствовавшие четырём формам времени, а в центре возвышалась статуя их повелительницы Вакшьи — всесильной владычицы судеб.
Этот зал чем-то напоминал тот, откуда с боем вырвался Кратаранга. Конечно, он был оформлен намного бедней и в то же время выглядел... гораздо более настоящим. Юркан по-прежнему ни бельмеса не понимал в местной религии, но разобраться, где истинная святость, а где — пустая золочёная шелуха, по силам даже невежде.
Навстречу Кратаранге уже спешил из полумрака невысокий седобородый человек в простой белой одежде и высокой войлочной шапке, похожей на шлем с боковинами. Он держал в одной руке пучок прутьев[36]. Сука сразу ткнулась мордой ему в ладони, приветствуя старика, как доброго друга.
Кратаранга опустился на колени...
— Что делать мне теперь, мудрейший? — спросил он очень тихо. И добавил виновато: — Я ещё и внёс скверну в сей храм, войдя с обагрёнными кровью руками...
Старец, невесело кивнув, возложил руку на его темя и некоторое время молчал, как бы к чему-то прислушиваясь. Потом негромко проговорил:
— Скверну ты внёс, но ничтожна она перед ликами Высших. Воистину, имя твоё вписано в свиток судеб... Доколе жив брат твой, смерть стоит у тебя за спиной. Уходи.
Кратаранга вскинул глаза, а старец добавил:
— Тропою Зурвана.
Кратаранга вздрогнул всем телом и хотел что-то сказать, но седобородый поднял руку:
— Предначертание должно исполниться. Сегодня ты сохранишь разум тем, кто после сохранит будущее.
«Ну вот, ещё один жрец пошёл загадками говорить, — подумал Юркан. — Эй, любезный, нельзя ли выражаться понятнее?»
И прирос к полу, когда старец вдруг поглядел в его сторону и — Юркан мог бы поклясться — со значением подмигнул...
Вот он надел на палец Кратаранге перстень из желтовато-зеленого металла, в котором, переливаясь, играли гранями два кристалла — кроваво-красный с небесно-голубым. Они вместе приблизились к фигуре стража будущего — Тиштара. Отодвинулась занавесь, открывая на стене большое круглое зеркало... И начались спецэффекты! Седобородый повернул статую Вакшьи лицом на восток. Поверхность зеркала перестала отражать убранство храмового зала и сделалась матовой, потом из центра начали разбегаться волны, и вот наконец распахнулся проход в коридор с бешено вращающимися радужными стенками!
«Где-то я такие радуги уже видел, — вспомнилось Юркану. — Э, погодите-ка, а это случаем не?..»
Старец обнял Кратарангу, как сына.
— Береги себя, — шепнул он ему на прощание. — Помни, тебе предстоит познать деву, бесскверную духом и телом, дабы состоялось рождение величайшего из мужей — Хозяина Старых Верблюдов[37]. Помни: срок сей уже близок...
Кратаранга нагнулся и подхватил на руки собаку. Его верная защитница весила, наверное, пуда четыре, но Кратаранга держал её без видимого труда. Более не медля, шагнул он в радужный коридор и мгновенно скрылся из виду... а буквально через секунду на том самом месте, где он только что стоял, возник плотный кривоногий мужик в серой утеплённой форме, изготовленной, вне всякого сомнения, в Санкт-Петербурге начала двадцать первого века.
— Ешкин кот, — прошептал этот мужик абсолютно по-русски, изумлённо тараща глаза. — Ёж твою сорок, да никак Эрмитаж?..
Юркан судорожно дёрнулся всем телом и проснулся, пулей вылетев из астрального, ноосферического или какого там сна. Ещё бы ему было не вылететь!
Это вам не судилище древнехайратских жрецов, не поединок на туманных мечах и не чудеса в храме непонятных Богов, это было кое-что существенно круче. В новоприбывшем Юркан безошибочно опознал майора милиции, бывшего участкового, а ныне командира «красноголовых» — Андрона Собакина...
Пиф-паф, ой-ой-ой...
