Они воздали почести останкам погибшего и похоронили его позади часовни. Когда все было закончено, брат Мандштейн позвал Мартелла к себе в келью.
— Теперь мы остались втроем. Не хотели бы вы тоже принять участие в распространении учения, брат Мартелл?
— Я еще не полностью ваш.
— Вы носите зеленую рясу. Вы знакомы с нашим учением и законами. Неужели вы все еще считаете себя форстером?
— Я… Я и сам не знаю, кто я, — ответил Мартелл. — Я должен подумать над этим.
— Подумайте и дайте мне ответ. У нас много работы, брат.
Мартелл и не подозревал, что все решится само собой.
На следующий день после похорон Брадлауга в комнату Мартелла вбежал Мандштейн:
— Быстро садитесь в машину — и в космопорт. Нужно спасти человека!
Мартелл не стал задавать вопросов. Видимо, эспер уловил зов помощи, и надо доставить к месту предполагаемых событий телекинетика. Он помчался во двор и сел в машину. Один из молодых венериан уже сидел в ней.
Машина помчалась в сторону космопорта. Когда они проехали около четырех километров, спутник дал знак остановиться. На краю дороги, прислонившись к дереву стоял человек в голубой рясе. Рядом валялись два чемодана, в которых рылась какая-то бестия с острым клювом и жесткими крыльями, видимо в поисках съестного, в то время как другая тварь нападала на бедного форстера, только что приехавшего на Венеру. Тот беспомощно отмахивался веткой и ногами.
Юноша выскочил из машины. Без видимого напряжения он заставил птиц подняться в воздух и со страшной силой швырнул их на дерево. Стукнувшись о ствол, они упали на землю, но, поднявшись, попытались напасть на вновь прибывших. Юноша снова поднял их в воздух и переломил им клювы. На этот раз они упали в трясину и навсегда исчезли в ней.
Мартелл подошел к человеку и сказал:
— Венера всегда таким образом встречает новобранцев. Меня поджидал зверь-колесо — и врагу не пожелаю столкнуться с ним. Если бы не помощь такого же юноши, я был бы растерзан на куски. Вас же спас вот этот мальчик. Вы миссионер?
Человек был смущен и испуган настолько, что сразу не смог ответить. Он крепко сжал руки, потом разжал их и поправил одежду. Наконец он выдавил из себя:
— Да… Я миссионер… С Земли.
— Подвергались операции?
— Да.
— Я — тоже. Меня зовут Николас Мартелл. Как там у нас, в Санта-Фе, брат?
Новоприбывший впервые поднял на него глаза и почему-то замкнулся. Это был сухощавый маленький человек, несколько моложе Мартелла. Лишь спустя некоторое время он сказал:
— Если вы Мартелл, то вас не должно это интересовать, так как вы изменили своей вере.
— Нет, вы не правы, — проговорил Мартелл. — Собственно говоря, я…
Он замолчал, а руки его беспокойно забегали по зеленой рясе. Щеки вспыхнули огнем, и в этот момент он с болью узнал всю правду о себе — изменения сработали, изменив его сущность.
