хижины: Сариза и дерево двикка, Сариза на поляне, Сариза на фоне вечернего тумана, Сариза в сумерках — зеленое на красном. Он не мог изготовить холстов больше, хотя и пытался. Но это уже не имело значения. Они совершали вдвоем далекие путешествия в самые различные уголки этого бескрайнего леса. Она показывала ему все новые и новые деревья, цветы, обитателей джунглей — зубастых ящериц, золотистых земляных червей, каких-то мрачных существ, которые целыми днями дремали в болотной тине. Они почти не разговаривали — им больше не нужны были слова.
День шел за днем, неделя за неделей. На этой земле, где не наблюдалось смены сезонов, ход времени был не заметен. Может быть, прошел месяц, а может, полгода. Они всегда были одни. Сариза говорила ему, что в джунглях полно метаморфов, но они не показывались им на глаза, и она надеялась, что так будет продолжаться вечно.
Однажды он ушел проверить капканы. Моросил мелкий, непрекращающийся дождь. Спустя час Нисмайл вернулся и сразу почувствовал: что-то случилось. Подходя к хижине, он увидел четырех метаморфов и понял, что один из них — Сариза, хотя какой именно, сказать не мог.
— Подождите! — закричал он, когда они шмыгнули мимо, и побежал следом за ними. — Что вы хотите с ней сделать? Отпустите ее! Сариза! Сариза! Кто они? Что им от тебя нужно?
И вдруг один из метаморфов обернулся прекрасной девушкой с пышными вьющимися волосами. Но это продолжалось всего мгновение — и вот уже снова впереди были четыре метаморфа — они, как тени, скользили в направлении непроходимой чащи. Дождь пошел сильнее, опустился густой туман. Нисмайл остановился на краю поляны, в отчаянии слушая шум дождя и рев реки. Ему показалось, что он услышал плач, крик о помощи, но это мог быть какой-то лесной звук. Не имело смысла бежать за метаморфами в этот мрак, в эти туманные джунгли.
Он больше никогда не видел Саризу, да и других метаморфов тоже, хотя какое-то время еще надеялся, что столкнется с ними где-нибудь в лесу. Он даже был готов принять смерть от них, потому что одиночество стало для него невыносимым. Но этого не случилось, и когда стало ясно, что он живет в своего рода изоляции, лишенный возможности встретить не только Саризу, но и других метаморфов, понял, что больше не может оставаться здесь. Он упаковал картины с изображением Саризы, разломал свою хижину и отправился в длинный и опасный путь — назад, к цивилизации.
Он добрался до границ королевства Кристальных городов за неделю до своего пятидесятилетия. За время его отсутствия король Трейм стал понтификом, а его место занял король Вилдивар, человек, далекий от искусства. Нисмайл снял мастерскую на берегу реки Сти и снова занялся живописью. Он работал только по памяти, изображая на своих полотнах темные, таинственные джунгли с притаившимися за деревьями метаморфами. Но в этом радостном, беззаботном мире его картины не пользовались спросом, и поначалу у него было очень мало покупателей. Через какое-то время его работы приглянулись герцогу Кьюрайна, которому наскучили безмятежность и совершенные формы окружающего мира. Под влиянием герцога творчество Нисмайла стало приобретать популярность, и в последние годы жизни его картины охотно раскупались.
С его работ повсюду писали копии, хотя, как правило, безуспешно. О его таланте спорили критики, о нем писали биографические очерки.
— У вас такая странная, не поддающаяся объяснению, живопись, — сказал ему один из специалистов. — Вы изобрели какой-то свой метод и пишете свои сны?
— Я работаю только по памяти, — сказал Нисмайл.
— Осмелюсь предположить, что ваши воспоминания мучительны.
— Совсем нет, — ответил Нисмайл. — Моя работа помогает мне сохранить в памяти самое счастливое и радостное время моей жизни — миг любви.
Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль… Туда, где в мягком, густом тумане вздымались высокие, стройные деревья, опутанные лианами.
