— Мой робот влип, сообщил Раулинс. — Шесть минут сорок секунд.
— Так как и предвидели, — послышался ответ. — У нас остались всего два робота. Переключайся и смотри.
На экране показалась общая картина. Раулинс после недолгих поисков отыскал трассу своего робота и значок на границе между двумя зонами и убедился, что этот робот пробрался дальше остальных. Так или иначе, но два робота еще продолжали путь. Один был во второй зоне, а другой кружил по ведущему к ней проходу.
Схема исчезла. Раулинс видел изображение лабиринта. Чуть ли не с грациозностью этот металический цилиндр высотой с человека лавировал среди в стиле «бароко» изгибов лабиринта, минуя золотистую колону, от которой доносилась верещащая музыка со странной тональностью, потом световой пруд, наконец, паутину и кучу побелевших костей. Раулинс только мельком заметил эти кости, это были останки человека.
С большим восторгом он следил за путешествим робота. Будто он сам шел там, избегая смертельгых ловушек. Шла уже пятнадцатая минута, второй уровень лабиринта. Видны широкие аллеи, изящные колонады, длинные галлереи. Гордясь ловкостью этого робота и совершенством его датчиков, он перестал волноваться. И потому получил болезненый удар, когда одна из плит тротуара внезапно поднялась вверх, и робот скатился прямо между крутящихся колес какой-то могучей машины.
Последний робот был направлен через главные ворота — безопасные. Благодаря скромному запасу инфорации, до сих пор он избегнул всех опасностей и находился сейчас в зоне «З», почти на границе с зоной «Ф». Робот шел точно тем же самым путем — тут обходя, там перепрыгивая и прошел в лабиринте восемнадцать минут без последствий.
— Хорошо, — сказал Бордман. — На этом месте погиб Мортенсон. Правда?
— Да, — ответил Хостен. — В последнем его рапорте сообщалось, что он стоит вон там, около пирамиды. Потом связь прервалась.
— Значти, начнем собирать свежую информацию. Мы убедились, наши сведения точны. Входом в лабиринт служат главные ворота. Но сюда…
Робот без программы стал продвигаться медленно, поминутно останавливаясь, чтобы во все стороны раскинуть сеть для сбора данных. Он искал открытые дври, замаскированные отверстия в мостовой, аппаратуру, лазеры, масс-детекторы, источники энергии.
Таким путем он прошел двадцать три метра. Далее робот сообщил, что Мартенсон был раздавлен каким-то катком, приведенным в действие его неосторожным шагом. Далее робот миновал еще две ловушки поменьше, но не смог справиться с дезориентационным экраном, который нарушил работу его механического сознания. И в результате его разрушил удар молота.
— Следующий робот должен будет отключить все свои цепи, пока не пройдет этого места, — проворчал Хостин. — Идти наощупь с отключенным зрением…
— Может, человеку там было бы лучше, чем машине, — заметил Бордман. — мы не знаем, как этот экран может воздействовать на него.
— Мы еще не готовы выслать туда людей, — напомнил Хостин. Бордман согласился. В путь отправился новый робот. Хостин посоветовал выслать вторую группу аппаратов для прокладывания пути в лабиринте. Одного робота Хостин послал вперед, остальных задержал для наблюдения. Головной робот, оказавшись в зоне действия дезориентационного экрана, отключил сенсорный механизм. Лишенный связи с окружающим, он не реагировал на пение сирен. Компьютер скоректировал эти данные с роковым путем предыдущего робота и рассчитал новый путь. Пару минут спустя слепой робт двинулся вперед под воздейсвием наружных сигналов. Теперь можно было снова включать сенсорный механизм. Это удалось. Тогда пустили третьего робот с включенной аппаратурой.
— Порядок, — сказал Хостин. — Раз мы можем провести через преграду машину, значит, сможем провести и человека. Он пройдет с закрытыми глазами, а компьютер будет отсчитывать его шаг за шагом.
Головной робот двинулся дальше. Он преодолел семнадцать метров от экрана, прежде чем его прижала к мостовой серебристая решетка, из которой высунулась два электрода. Раулинс напряженно наблюдал, как гибнет следующий робот. Так и высылали робота за роботом из резерва.
А ведь скоро пойдут люди. И мы тоже пойдем. Он направился к Бордману.
— Как выглядит обстановка? — спросил он.
— Трудная, но не безнадежная, — ответил Бордман. — Не может же вся трасса быть столь опасной.
— А если так?
— Роботов нам хватит. Составим точную карту и будем знать все ловушки. И лишь тогда попробуем сами. — Ты пойдешь туда, Чарльз?
— Разумеется. И ты тоже.
— И какие шансы, что мы вернемся?
— Большие, — ответил Бордман. — Иначе я бы не занялся этим. Да, не простая прогулка, Нед. но не стоит пугаться. Мы только приступили к обследованию лабиринта. Пройдем несколько дней, и мы начнем ориентироваться в нем.
Раулинс молчал.
— А ведь у Мюллера не было никаких роботов, — сказал он наконец. — Каким же чудом он преодолел все это?
— Не знаю, — буркнул Бордман. — Я полагаю, что он счастливчик от рождения.
Глава третья
1
В лабиринте Мюллер следил за ходом операции на своих экранах. Используя метод проб и ошиок, эти роботы преодолели зону «Д» и «Г». Он был готов защищаться.
По утрам ему всегда вспоминалось прошлое. Ласковые глаза когда-то смотрели в его глаза, руки тянулись к его рукам, он видел улыбки, смех, скользил по паркету. Дважды он был женат. И первое, и второе супружество завершилось без скандалов. Часто путешествовал. Имел дело с королями и министрами. И теперь он чуть ли не наяву ощущал аромат сотен планет. Он весной и летом горел ярким огнем и считал, что не заслужил для себя такую печальную осень.
Город — лабиринт по своему заботился о нем. У него была крыша над головой. Он устроил себе ложе из шкур убитых зверей, выслал его кусками меха, смастерил кресло из шкуры и ребер. Город снабжал его водой. С Земли он прихватил необходимые вещи. Три кубика с книгами и с музыкальными записями. Этой духовной пищи хватило бы на его оставшуюся жизнь. Блок для рисунков. Оружие. Масс-детектор. Диагност.
Он питался регулярно. Спал хорошо. Он уже смирился со своей судьбой.
В том, что произошло с ним, он не винил ни кого. Он сам породил это своей жаждой, своим голодом. Он хотел узурпировать права Господни, и тогда некая неуловимая сила, управляющая всем, сбросила его с высоты, и ему пришлось жить на мертвой планета в полном одиночестве.
Станции по пути на Лемнос были ему знакомы. К двадцати пяти годам он начал достигать того, о чем мечтал. Он завоевал известность в тридцати звездных системах. Десять лет спустя ему грезилась большая политика, что поделаешь, если он подался на уговоры Бордмана и взялся за миссию на Бете Гидры 4.
В тот год он проводил отпуск в системе Тау Кита. Мардук, четвертая из ее планет, использовалась как место отдыха для горняков. Мюллеру не нравились те способы, которые пользовались на этих планетах.
