говорил, как есть. Да, действительно, Познавший Тьму ошибся. Он не учёл, что вампиры – не просто «слуги», а обращался он с нею, великой Эйвилль, именно как со слугой. Не имея на то никакого права.
Что ж, пусть платит. От долгов не уйти никому, даже богам.
Эйвилль промолчала. Нетерпение вновь овладевало всем её существом. «Кровь богов!» – стучало в висках, перед глазами начинало мутиться.
– Я тоже не сомневаюсь, – прошептала вампирша.
«Внизу», перед ней, огромный иссиня-чёрный шар Эвиала качнулся, по воронёной глобуле прошла мгновенная дрожь – от полюса и до полюса.
Впереди – только мрак. За спиной – полыхание молний.
Восемь стремительных живых стрел отвесно падают в нескончаемый провал опрокинутой пирамиды. Бесчисленные ярусы вроде бы сближаются, но никак не могут сойтись. Сколько их уже осталось позади? Тысячи, десятки тысяч? И сколько труда неведомых рабов ушло на это титаническое строение? Полноте, да строение ли?..
Семь драконов из последних сил держат строй, собой закрывая восьмую, Аэсоннэ, на чьей спине сидит, сжавшись в комок, некромант Фесс.
В охватившей глубины темноте виднеется лишь один зеленоватый огонёк – падающее тело Салладорца. Поражённый в спину магическим клинком, великий маг, тем не менее, ещё жив – или же жизнь в нём кто-то старательно поддерживает.
Пальцы Фесса сомкнулись на острых гранях Аркинского Ключа. Последняя надежда. Салладорец обманул и обыграл всех – или почти всех. Однако великий чародей не предусмотрел, что в Эвиале окажется некто, самое меньшее не уступающий ему если не силой, то, по крайней мере, подлостью.
Долго ли ещё, некромант?!
Хотел бы я сам найти ответ…
Аркинский Ключ – в руке. Тело Салладорца – совсем рядом.
Тёмные Шестеро, не пора ли вам вспомнить о нашем уговоре?!
Нужные слова сами выстраиваются в сознании.
Ведь опрокинутая пирамида – не бездонна. Где-то она обязана перейти в Чёрную яму. Где-то впереди обязан ждать Уккарон с остальными пятью сородичами.
Кто может положить предел бесконечному?
Тот, кто скажет: «всё!».
Опрокинутая пирамида и Чёрная яма – они едины. Где кончается одно и начинается другое – зависит только от тебя.
«Давай, папа, давай!» – визжит Аэсоннэ.
Но Уккарон сказал – призвать Тёмную Шестёрку лишь в момент величайшей нужды, когда враг уже почти одержит верх. Конечно, хозяин Чёрной Ямы, страж перехода не станет колебаться, если надо, он принесёт в жертву всех, и даже себя. Драконы-Хранители для него такая же мелочь, как и ползущий лесной тропкой жук, один из миллионов.
Нет, некроманту надо схватиться с Салладорцем один на один. Несмотря на то что великий маг едва жив, силы у него хватит на добрый десяток таких, как Фесс.
Драконица застонала, некроманту почудилось – он слышит треск её рвущихся мускулов.
Однако она таки вырвалась вперёд, оставив позади прикрывавших её остальных драконов. Фесс потянулся, ещё и ещё – пальцы вцепились в край одеяния Салладорца – подтянуть неожиданно тяжёлое тело ближе… ближе… ближе…
Крик Аэсоннэ.
Слепящая плеть молнии.
Невидимые когти впились Фессу в щёку, разодрали плоть и сорвались.
Тьма.
Свет.
Он режет плотно сжатые веки, словно нож рыбака, раздвигающего створки раковины-жемчужницы.
Есть опора. Он садится.
Только сейчас Фесс осознал, что в ушах не свистит ветер, а бесконечные ярусы опрокинутой пирамиды словно бы раздвигаются в стороны, уступая место серому полумраку, плацдарму ночи перед наступлением тьмы или же наоборот – первым бастионам рассвета, первым полкам зари, врубившимся во вражеский строй.
Дно опрокинутой пирамиды? Мoрок? Наваждение?
Он привстаёт. Руки тонут в абсолютной черноте, под пальцами – нечто гладкое, похожее на отполированный камень. Но кто может сказать, что именно это такое?
Где-то далеко-далеко в тумане смутно мерцают какие-то огоньки – окна в далеко разошедшихся ярусах опрокинутой пирамиды?
Это и есть граница двух миров? Граница, послушно появившаяся, стоило Фессу коснуться Салладорца.
Сам Эвенгар лежит неподвижно шагах в десяти, на ладонь погрузившись в непроглядный чёрный туман, больше похожий на разлитые в воздухе чернила.
Стоп, а где же драконы?!
Никого. Одна Аэсоннэ.
Где Рысь-неупокоенная и её деревянная сестра-двойник? За пределами очерченного круга? – очерченного кем, самим Эвенгаром? Не мог такой мастер не позаботиться о пути отхода на случай, если невероятное стечение обстоятельств приведёт его к поражению. Ведь даже зачарованное оружие (знать бы, чьё?), пронзив великого мага насквозь, не добило его.
Но сейчас Салладорец валяется разорванной тряпичной куклой. Живёт только чудовищная опухоль на плече эвиальского чародея – пульсирует и бьётся, словно выставившееся наружу сердце.
Где-то там вторая половина Аркинского Ключа. Казалось бы, так просто – забрать её у бесчувственного мага.
Прежде чем Фесс успевает остановить её, Аэсоннэ выдыхает поток пламени. Огонь охватывает неподвижное тело Салладорца, однако рыжие языки тотчас же опадают, словно втягиваясь под изодранные и окровавленные одежды великого мага.
– Стой! – кричит Фесс, поняв, в чём дело, – но уже поздно.
Какой всё-таки молодец, невольно думает некромант, видя, как тело Эвенгара медленно выпрямляется. Это надо уметь – так составить заклятье, что даже истребительное первоначало, драконий пламень, обратилось бы в собственную противоположность.
Или тут сработало что-то другое? Как говорила Безымянная, лесной голем, вобравший в себя душу Рыси-первой? На глубине перестанут действовать многие из основополагающих законов мироздания?
Глаза Салладорца открылись. Голова медленно повернулась, послышался жуткий скрип, словно ожили и пришли в движение древние-предревние мельничные жернова. Фессу показалось (в серой полумгле недолго и ошибиться) – или с шеи эвиальского мага осыпаются чёрные обугленные чешуйки?
– Забудь, дочка. – Фесс не отрывал взгляда от Эвенгара. Тот повёл плечами, бёдрами, словно проверяя, как всё работает в который уже раз ожившем теле.
Ах, Рыся, нетерпеливая драконица…
– Забыл поблагодарить тебя, юная Аэсоннэ. – Чёрные губы Салладорца разомкнулись. Слова он выговаривал глухо, но разборчиво и без тени глумления. – Как видишь, некромант Неясыть, всё исполнилось, как я и говорил, – все без исключения твои действия лишь способствовали конечному успеху моего плана.
– А клинок тебе в спину тоже «способствовал конечному успеху»? – Фесс заставил себя усмехнуться попрезрительнее.
– Нет, – согласился Эвенгар. – Но на эти случайности я рассчитывал. Не смог лишь предугадать, кто именно нанесёт удар. Но это уже неважно. Твоя дочь помогла мне ожить окончательно. Тело, конечно, выглядит ужасно, но заставляющее его двигаться начало – в полном порядке. И теперь я намерен довершить начатое. Эвиал будет подвергнут трансформе, пусть даже я растратил львиную долю собранной силы.
– Кстати, а где мы сейчас? – с непринуждённым видом полюбопытствовал некромант. – Раз уж, по-твоему, трансформа неизбежна и всех нас ждёт лоно Западной Тьмы – почему б тебе не сказать?
Обугленные губы растянулись в жутковатой полуулыбке, обнажая почерневшие пеньки исчезнувших зубов, словно драконье пламя пробралось и туда.
– Тянешь время, некромант? На что-то надеешься? Зря. Как ты видишь, мы вне пределов великой пирамиды. Ты видишь её далёкий отблеск, но это поистине лишь отблеск. Мне пришлось потрудиться, составляя это заклинание. Оно могло осуществиться лишь на большой глубине, где правила нашей реальности утрачивают абсолютную строгость. А теперь, – истончившаяся рука потянулась к Фессу, скрючившиеся пальцы чуть разошлись, – вторую половинку Аркинского Ключа, будь так любезен, некромант Неясыть.
– Зачем она тебе, Салладорец? У тебя – то, что откроет путь Сущности на восток. Она и так поглотит весь Эвиал. Для чего тебе вторая?
