телевизор и думаешь: то ли смеяться, то ли плакать.
— Да ладно тебе! Не в словах дело. Должностей у нашего куратора во все времена много было. Министерские портфели (не из последних, заметь, по значимости) проходили через его руки? Проходили. Был он председателем какого-то думского комитета? Был. А также советником при, ответственным за, уполномоченным по, и вообще всегда совмещал не меньше двух высоких назначений. Но знающие люди давно поняли, что там, наверху, не в званиях и не в должностях суть. Главный критерий — это, как они называют на своем жаргоне, «близость к телу», то есть возможность встречаться с президентом с глазу на глаз, право звонить ему в определенное или в любое время, степень доверительности отношений с первым лицом в государстве, степень влияния на принимаемые им решения. Вот по всем этим показателям, наш Иван Матвеевич и сохраняет за собою уверенно пятую-шестую позицию в неофициальной иерархии Кремля.
— Понятно, — кивнул Кулаков.
А про себя подумал, что для Форманова Иван Матвеевич, которого тот традиционно не называл по фамилии, — то ли из соображений конспирации, то ли из особого уважения — был человеком особенным, ведь именно он стоял у истоков создания ЧГУ, собственно, считал его почти своим детищем. Да, о единстве взглядов, тем более о взаимопонимании и доверительных отношениях с функционером такого уровня речи идти не могло (Форманов, кстати, считал, что у их кремлевского куратора вообще нет никаких взглядов), зато в одном генерал был уверен: пока на Старой площади есть Иван Матвеевич, ЧГУ будет существовать и пользоваться известными привилегиями, во всяком случае, информационно-оперативного характера. Вот почему к мнению куратора прислушиваться было совершенно необходимо.
— Поручи-ка ты Эльфа Большакову, — сказал вдруг Алексей Михайлович.
— Еще раз? — угрюмо спросил Кулаков.
— Да хоть ещё сто раз! Что вы мне все как один тычете этой вроцлавской историей. Ошибки бывают у кого угодно. На ошибках учатся. Зато с электронным оружием и микрочипами теперь проблем нет, и мониторы повсюду новые, а ты, Владим Геннадич, по всему миру с ноутбуком ездишь и с портативной космической связью фирмы «Тесла»…
Потом он выдохся и тихо добавил:
— А кондишн, между прочим, на государственные средства поставили.
— Знаешь, что, Алексей Михалыч… — Кулаков задумался. — Не поручить ли нам команде Большакова не просто Эльфа, а всю эту банду чохом, они уже влезли по уши в наше новое дело, со всеми перезнакомились. Пускай и распутывают клубок. Пусть повылавливают курдов среди туркменов, хохлов и польских евреев.
— Курдов — пусть вылавливают, но ты должен расставить приоритеты. Главная персона — Эльф. Задача — понять, зачем он здесь сегодня. Поймем — будем ставить ему диагноз, как просит Иван Матвеевич. А без этого — никуда.
— Эльф — король рынков, — пробормотал Кулаков.
— Что?! — удивился Форманов. — Хотя вообще-то мысль интересная…
— Да нет, — сказал Кулаков, — это я так, просто представил себе название романа-фэнтези на цветастой обложке с голой девочкой в пасти дракона: «Эльф — король рынков». Можно целый сериал забацать. Глядишь, займемся издательским бизнесом.
Форманов странно посмотрел на Кулакова и выдал совершенно неожиданную вещь:
— Бизнесом не надо, а вот о фантастике подумай. Но не о драконах и голых девочках, а в конструктивном ключе. Вспомни, с чего наша контора начиналась. Думаешь, случайно они переподчинили мне в девяносто первом отдел, занимавшийся экстрасенсами и прочими шизами. А Сережу Малина помнишь? Его орлы гораздо лучше преуспели по части аномальных явлений, потому что с Америкой работали в одной упряжке. Весь Колорадский научный центр был в распоряжении российского филиала тогдашней службы ИКС.
— А нам-то что толку с этого? — не понял Кулаков. — Если мы всю дорогу против Малина работали.
— Твой вопрос понятен. Их секретные материалы не были нам доступны ни тогда, ни теперь, но поскольку в девяносто пятом у нас началось открытое противостояние…
— Прости, что перебиваю, — Кулаков решил уточнить, — Это когда Малина убили по заказу ФСБ, и потом все руководство службы РИСК покинуло страну?
— Да, август девяносто пятого. А уехали они в декабре. Только вовсе это не ФСБ заказывало. И не мы. Уж это я точно знаю. А вообще… — начал было Форманов, потом внезапно передумал и как-то потерянно замолчал.
— Мутная была история? — сочувственно поинтересовался Кулаков.
— Более чем, — кивнул Форманов, — но я сейчас не об этом, отвлекся просто. А хохма-то в чем? Когда враг сидит в одном здании с тобой, только этажом выше и докладывает об успехах твоему же президенту, свято веря, что работает, как и мы, на благо России — это дурдом полный. Сам понимаешь, шизофрения до бесконечности продолжаться не могла. После девяносто пятого все более или менее встало на свои места. И теперь, когда команда Сергея Малина базируется по ту сторону океана, как это ни странно, нам стало проще выведывать их секреты. То есть вместо дурдома нормальная разведывательная деятельность.
— Ну, и что же удалось выведать?
— А ты апрельский отчет Игната Никулина читал?
Кулаков вздрогнул и чуть не уронил сигарету.
— Не читал. И читать не буду. Это не моя епархия. У тебя же чудесами другой отдел занимается. Я человек прямой, сугубо военный и вывихнуть себе мозги на этой ерунде не желаю.
— Стоп! — осознал вдруг Форманов. — Откуда же ты знаешь про отчет Никулина, если не читал его?
— От самого Игната. Мы хорошо знакомы.
— Ах, ну да!.. Вы же вместе Афган прошли! Восемьдесят восьмой год, если не ошибаюсь?
— С восемьдесят шестого по восемьдесят девятый, — уточнил Кулаков.
— В общем, так. Считай, что это не приказ, а рекомендация. Но я бы тебе очень советовал прочесть апрельский отчет Никулина, а потом, быть может, и поговорить с ним самим об Эльфе.
«Нет, ну, разумеется, — подумал про себя Кулаков, — когда изысканный кремлевский винегрет вроде бы уже готов, а клиент считает иначе и явно не доволен, можно в фирменное блюдо для пущей оригинальности и гречневой каши подсыпать, можно даже пшенки, только вряд ли винегрет от этого вкуснее будет… Причем здесь Игнат Никулин, бляха-муха!?»
Но вслух он сказал другое:
— Ладно. Проработаем и такую версию.
Форманов глянул на него, пожевал губами и ничего не ответил, за годы совместной работы они научились понимать друг друга по интонации. И сейчас было ясно, что Кулаков не станет — во всяком случае, в ближайшие дни — ворошить архивы по РИСКу, читать пресловутый апрельский отчет и разыскивать Игната.
— Работай, — сказал Форманов.
— Это все?
— Вроде пока да… — в голосе Форманова не было уверенности.
И Кулаков поспешил с вопросом, который давно вертелся на языке:
— Чуть не забыл спросить: а кто на этот раз будет платить моим ребятам за работу?
— Значит, интересуешься, кто заплатит Большакову и его орлам? — свирепо осведомился Форманов, но тут же сбавил обороты: — Законный вопрос. Однако, я думаю так: им уже заплатили сумасшедшие деньги. Ты соображаешь вообще, что означает четверть миллиона — каждому?! Такие суммы очень нелегко удержать в руках, будь ты хоть самим Большаковым. Давай договоримся просто: мы берем их под крыло, гарантируя сохранность мышкинских гонораров, а они работают на нас до победного конца. Все равно из такой игры в два счета не выйдешь, если, конечно, не уехать куда-нибудь в Гренландию.
— Красиво говоришь, Алексей Михайлович, но порядочно ли это по отношению к исполнителям?
