не Карлос, а ещё тот, лысый, «промедление в выступлении смерти подобно».
— Нам нужно посоветоваться, — объявил я.
— Понятно, — кивнул Эльф, и закурил ещё одну сигарету.
Мы отошли в сторонку все пятеро.
— Ты ему веришь? — спросил Фил.
— Почему-то — да, — сказал я.
— Мне тоже кажется, что он вернет деньги, — заметил Циркач.
— Удивительно, ребята, но и я с вами согласен, — сказал Фил.
А Шкипер высказал совсем уж парадоксальную мысль:
— Деньги шальные, пропадут — не жалко.
И Пиндрик поддержал его:
— Семьсот тысяч баксов на мороженом за всю жизнь не проешь. Тут надо тратить с фантазией. Почему бы не вложиться в красивый фейерверк в центре Гамбурга?
Шутка получилась не слишком удачной, черноватой слегка, и никто даже не улыбнулся. А впрочем, Пиндрик, наверно, и не шутил.
В общем, все были согласны платить за адскую машинку из своего кармана с надеждой на последующий возврат. Только Фил счел необходимым предупредить:
— Ребята, но я не смогу вернуть свои деньги назад, они уже вложены в реабилитационный центр для «афганцев» и…
— Все понятно, Фил, — сказал я. — Не нагружай себя чепухой. Потом разберемся. Когда эта история закончится.
Мы вернулись к Эльфу. Он все так же сидел на краешке тротуара, только теперь вертел в руках маленькую плоскую бутылочку виски, словно размышляя, выпить или не стоит.
— А в Германии можно после этого дела за руль садиться?
Он посмотрел на меня, как на идиота. Ну, конечно, если Эльфа остановит дорожная полиция, проверять будут уж точно не на алкоголь. И все же он ответил:
— У них есть норма на содержание спирта в крови, сколько-то там промилле, никогда не помню точной цифры, в общем, в пересчете на виски граммов семьдесят можно заглотить.
Он свинтил пробку и скрупулезно заглотил те самые семьдесят граммов.
— Ну? Так что вы решили?
— Будем брать твою взрывчатку, Юра.
— Отлично, Крошка, тогда из порта сразу туда же к вокзалу Альтона. Я вас сам найду. И последнее. На шестой причал подъезжайте вдвоем. Остальные трое — неважно, как вы разделитесь — должны ходить пешком, ну и, конечно, не в этих комбезах — купите себе что-нибудь цивильное. Вот, пожалуй, и все. — Эльф посмотрел на часы. — У вас до поезда ещё прорва времени, а у меня осталось минут десять.
Он замолчал, явно прикидывая, успеет ли за десять минут рассказать что-то важное, или лучше отложить до следующего раза. А мы терпеливо ждали.
— Видишь ли, Крошка, — он все-таки начал, — я не знаю, зачем ты рассказал мне, как вы следили за Сергеем Малиным, но благодаря этому я вычислил наверняка, на кого вы работаете.
— Вообще-то мы работаем сами на себя, — по неистребимой привычке я отрабатывал стандартную легенду. — Задание можем получить от кого угодно, но только вместе с деньгами. Ты же знаешь это не хуже других. Мышкинскими деньгами кто расплачивался?
— Капитан, — Эльф поморщился, — отставить секретность! О том, когда, кем и как создавалось ЧГУ, я знаю больше, чем ваш генерал Форманов.
Я прикрыл глаза и помассировал пальцами виски. То ли проснуться собирался, то ли надеялся, что после этого башка станет лучше соображать.
— Однако гораздо интереснее, — продолжал Эльф, — для чего, зачем придумали вашу контору. Знаете, например, на кой черт Америке понадобилось ЦРУ? Для создания серьезного, адекватного противовеса коммунистической агентурной сети. Это было в сорок пятом году. После победы во Второй мировой размах деятельности советских спецслужб превысил все разумные пределы. Американцы поспешили наверстать упущенное и преуспели в этом. Впрочем, и соцлагерь не отставал, завоевывая все новые пространства. И тогда в конце пятидесятых под шумок советской «оттепели» была создана Международная служба контроля (или Служба ИКС — по английской аббревиатуре). Эта сверхсекретная организация объединила весь свободной мир в борьбе с тоталитарной угрозой. Равновесие сохранилось.
Однако ещё лет через тридцать с приходом Горбачева маятник качнулся почти так же сильно, как в сорок пятом, только теперь уже в другую сторону. Коммунистическая идеология рушилась на глазах, и вместе с ней расшатывалась структура крупнейшей в мире спецслужбы — КГБ. Но самое главное: в СССР был создан филиал службы ИКС, так называемый РИСК, который и возглавил Малин. До 91-го года это была малочисленная и слабовлиятельная организация. Но после путча, они явно стали играть первую скрипку, и возникла опасность тотального контроля над миром из единого центра. Вот тогда ваш Алексей Михалыч Форманов и зазвонил в колокола тревожного боя. Под благовидным предлогом спасения России он кинулся защищать вечные ценности тоталитаризма. Схватка на территории России длилась четыре года, и ЧГУ одержало победу. Не останавливаясь на подробностях, скажу, что Малина со всей командой вышвырнули за рубеж, а ЧГУ укрепило свои позиции не только в стране, но и в мире.
Поймите, тайное желание вашего Форманова — заставить весь мир подниматься в шесть утра под музыку Александрова на слова Михалкова и Эль-Регистана. Тайное желание Малина — установить во всем мире западную демократию. И то и другое бред. Но вместе они делают доброе дело — поддерживают равновесие в природе. Так что вам нечего стыдиться, вы честно исполняете свой долг не только перед Россией, но и перед человечеством в целом.
Выслушав эту очередную, хоть и весьма необычную политинформацию, я странным образом успокоился: Эльф знал о ЧГУ, но это не было нашим провалом. Пользуясь случаем, я решил уточнить некоторые детали.
— А твой любимый Навигатор на чьей стороне?
— Политически, конечно, на стороне Малина, а чисто практически ситуация вот какая. И Аникеев и Павленко — это буквально люди Малина, то есть до 95-го он конкретно опирался на их деньги и связи, а сам играл объединяющую роль. С расформированием РИСКа конфликт между Аникеевым и Павленко углубился, эту историю вы знаете хорошо. А Навигатор, как крупнейший западный инвестор, в отличие от Малина, стал играть не на объединении, а на конфликте, на склоках, на настоящей межклановой войне. Кто ж не знает, что на войнах зарабатывают куда больше, чем на дружеских контактах? Поэтому в итоге Навигатор аполитичен, он самый обыкновенный паразит, цинично сосущий кровь одновременно из двух сцепившихся в поединке зверей. Я понятно, излагаю?
— Более чем, — сказал я. — Только остается один вопрос: ты сам на чьей стороне?
— Крошка, я не смогу ответить на этот вопрос в двух словах, а время наше, к сожалению, истекло. До завтра.
Он сел в машину, хлопнул дверцей и уехал.
А мы зашагали по темной улице в сторону вокзала, и ни одному из нас совершенно не хотелось комментировать услышанное.
На железнодорожной станции Виттенберге нам удалось неплохо перекусить. Вокзальные буфеты даже в этой ненормальной Германии работают круглосуточно. А потом — мы уже стояли на платформе в ожидании поезда — внезапно вышел на связь Павленко.
— Здравствуйте, Большаков. Я говорю из Бонна, завтра буду в Гамбурге. Скажите, вы увидитесь с Линдеманном?
Удивительно, он совсем не боялся прослушки БНД и всех прочих спецслужб!
— Аристарх Николаевич, — рапортовал я, — наверняка обещать вам не могу, но теперь мне кажется, что встреча с Линдеманном у нас состоится.
— Очень хорошо, Большаков. Так вы задайте ему вопрос (только на меня не ссылайтесь!): деньги в Россию пойдут через Франкфурт или через Дрезден? Запомнили? И потом перескажите мне подробно, как он ответил. Заметьте, что бы он ни сказал вам, я все равно пойму, через какой из банков пойдут деньги. Тут
