Фил к тому времени нашел девушку своей мечты, радостно сообщил, что её зовут Роксана (девушка не возражала), и «молодые» удалились в уютный номер. Доктор наш выпил больше остальных ребят, поэтому пока был свято уверен: перед ним та самая потерянная шлюшка с Савиньиплатц. Я понимал, что с ней он выпьет еще, скорее всего шампанского, и тогда обнаружит, что его сегодняшняя партнерша — это и есть его жена Роксана. Каждый сходит с ума по-своему. Ночь катилась к финишу, и Пиндрик со Шкипером тоже отправились ставить победную точку в отношениях с женщинами. Пиндрик продекламировал, вспоминая анекдот о поручике Ржевском:
— Плывет по морю клипер, на клипере шкипер, у шкипера триппер. Не боишься?
— Ерунда! — сказал Шкипер. — Мне тут одна русская девчонка поведала. Наши так и зовут эту улицу — Триппербан. Одни болеют, другие не болеют. На все воля Божья.
— Может ты и прав, — философски заметил Пиндрик. — А давай-ка, чтоб все было по-честному, возьмем одну девочку на двоих. Уж лечиться, так вместе!
Кажется, они так и поступили. Не из экономии, а из солидарности. И ради эксперимента.
Только Циркач сидел теперь за столиком вместе со мной и Эльфом, заявив, что уже никого и ничего не хочет. Он тупо смотрел на очередное разнузданное шоу под тихую вкрадчивую музыку и удивленно бормотал:
— Не возбуждает! Ну, совсем не возбуждает.
— Все, братец, — констатировал я, — ты, наконец, объелся. Шесть партнерш за одну ночь — это все-таки перебор.
— И это, ещё не считая тех, которые меня заводили, но не отдавались, — почти застонал Циркач.
— Коньячку? — предложил Эльф.
— Не хочу, — вяло отозвался Борька. — А впрочем… Давай! Вдруг поможет.
И Циркач принялся вдумчиво потягивать «Эмпериаль», вдыхая аромат и закатывая глаза от неземного блаженства, словно кто-то ему под столом делал минет.
— Хорошо погуляли, — резюмировал Эльф. — Ты-то хоть получил удовольствие, аскетище? Не пьет, не курит, женщин только щупает робко, как мальчик… Что за жизнь у тебя, Крошка? Может ты и не человек вовсе?
Я посмотрел на него долгим взглядом. На что намек? На мои алкогольные экзерсисы? Знает ведь наверняка. Этот — все знает. Но говорить о собственной феноменальности сейчас не хотелось, и я мгновенно перевел стрелку.
— Я-то человек, а вот ты, Юра… Ты так и не объяснил нам, на чьей стороне играешь.
— Хорошо! — Эльф был все-таки уже пьян и говорил хоть и четко, но с неумеренной аффектацией. — Хорошо, рассказываю. Только слушай внимательно и не переспрашивай потом. Я уже объяснял тебе, что на этой планете есть две противоборствующих силы. Если угодно, добро и зло, если угодно, демократия и тоталитаризм, если угодно, стремление к порядку и стремление к хаосу, назови, как хочешь, но силы все равно две. Конфессии, концепции, государства, партии, нации — это все лирика. Есть две силы, которым не можно победить друг друга. Победа одной из них означает конец света. В противостоянии заключено равновесие. Но проклятый технический прогресс дает все больше шансов смещать естественное равновесие в ту или иную сторону.
Он сделал паузу, хотел ещё выпить, потом вспомнил, что после таблеток уже не пьет. И продолжил:
— Во все века кто-то должен был следить за борьбой титанов. Назовем этих людей третьей силой. Они всегда действовали предельно аккуратно и незаметно, но сегодня, приходится вмешиваться все активнее и активнее. Иначе — хана. Вот и все. Так что я ни на чьей стороне. Я — на стороне жизни. И против смерти. Понятно?
— Более-менее, — пробормотал я растерянно.
Потом все-таки нащупал следующий вопрос:
— И где же находится центр этой контролирующей всех организации?
— Не здесь, — серьезно сказал Эльф. — Он и не может находиться на Земле.
— А-а, — разочарованно протянул Циркач, напоминая о своем присутствии. — Ты — инопланетянин!
— Сами вы инопланетяне, — обиделся Эльф и цинично затушил сигарету в фужере с недопитым коньяком стоимостью четыреста долларов за порцию. — Я связан с Землей гораздо сильнее, чем вы. Просто вы живете здесь впервые, а я в девятнадцатый раз.
Даже Циркач не нашелся, что ответить, а я глупо спросил у этого самозванного Дункана Маклауда:
— Ты бессмертный?
— Все люди бессмертны, — скучно ответил он, — только не все знают об этом.
Я поморщился, уже готовясь спросить, какой именно из христианских церквей он отдает предпочтение, но продолжение оказалось неординарным.
— Дослушай, Крошка. Не все знают о своем бессмертии. Я — знаю. Достаточно давно и наверняка. Заметь, не верю, а знаю. Такое знание называется Посвящением. С большой буквы. А такие люди, как я, — Посвященными. Посвященных намного больше, чем принято считать. Но только некоторые из них, называемые избранными, умеют после смерти возвращаться назад, на Землю. Вот они-то и осуществляют контроль за равновесием в мире.
— Здорово, — сказал Циркач, почти увлекшийся этой байкой. — Значит все-таки центр вашего тайного общества где-нибудь на Тау Кита?
— На Тау Кита — погода не та, — задумчиво проговорил Эльф и небрежно прикурил новую сигарету от указательного пальца. Как от зажигалки.
— Браво, — апатично похлопал Борька. — Ты готовил этот номер к шестидесятилетию Советского цирка?
И мне вдруг подумалось, что он со своими девочками тоже выпил не сто граммов коньяка, а раз в пять больше. Я не мог поддержать ироничного настроя Циркача. Потому что ясно видел собственными глазами: не было никакого фокуса — просто человек прикурил сигарету от указательного пальца. Потому что он не совсем человек.
— Видите ли, других обитаемых планет в том смысле, как вы себе представляете, не существует в природе, — зачем-то начал объяснять Эльф. — Есть только разные уровни бытия. Их всего десять, но сейчас не об этом речь. С Земли, то есть с первого уровня бытия люди, умирая, переходят на второй, и вот оттуда мы умеем возвращаться обратно. Но, к сожалению, даже мы, избранные, до сих пор не научились на втором уровне бытия находить своих погибших друзей, которые не были Посвященными. Вот такая беда. Научиться бы! И можно больше не возвращаться. Честно говоря, я уже устал от этих перелетов.
Эльф говорил спокойно, буднично, словно речь шла о регулярных рейсах Москва — Берлин, а не о жизни и смерти.
— Мне кажется, я уже выполнил свою миссию. Вот только очень больно оставлять на Земле Нику…
Потом он внезапно, оборвал сам себя.
— Все, ребята, я пошел в душ. И вы собирайтесь потихонечку. Каких-нибудь два часа осталось. Надо быть в форме.
И он действительно был в форме — бодр и подтянут, когда мы, покинув утомленный, засыпающий на глазах Рипербан, поехали в офис маленькой фирмы в районе Альтона, в удобной близости от объекта.
Эльф намерен был позвонить Линдеманну часов в семь утра, когда тот, по расчетам, собирался ехать из аэропорта домой, но хитрый Димыч опередил давнего соперника и позвонил сам в половине седьмого. Не из аэропорта, а уже из дома.
— Юрка! Куда ты пропал? Быстро дуй ко мне!
— Как это, быстро? — обалдел Эльф. — Я только проснулся. Я сейчас не могу, мне ехать далеко.
Он нес какую-то мутную ахинею. Он оказался не готов. И, наконец, сообразил разорвать
