Охота на эльфа

связь:

— Я тебе перезвоню, Димыч.

Мы посмотрели друг на друга шальными глазами, и Эльф еле слышно произнес:

— Пли!

Я нажал на кнопку дистанционника, не испытывая ни малейших угрызений совести. В тот момент мне хотелось только одного — поскорее добраться до самолета, откинуться в кресле и спать.

Но ничего не случилось.

Объект был от нас меньше, чем в полукилометре, и не услышать взрыва было просто нельзя. Значит, что-то произошло, что-то из ряда вон выходящее.

— Звони ему, — приказал я, чувствуя, что Эльф уже плохо соображает и вряд ли способен принять решение самостоятельно.

Он набрал номер.

— Ты чего трубку бросаешь, урод?! — снова заорал Линдеманн с истеричными нотками в голосе. — Ты хоть представляешь, что здесь у меня происходит?! Кто-то заминировал мой дом. Я послал вперед себя профессиональную группу антитеррора. Не обижайся Юрка, это не потому, что я тебе не доверяю, это потому, что мои аналитики предсказали возможную ловушку, засаду. Видишь ли, за время моего отсутствия в Гамбург — по агентурным данным — прибыли враги. Много врагов. Понимаешь, я ждал живых террористов под диваном, а оказалось кто-то напичкал весь мой дом тротилом. Или чем сейчас принято взрывать дома? Аммонитом?

— Си-4, — подсказал Эльф.

— Что ты говоришь? — не расслышал Дитмар.

— Си-4 — это такая американская взрывчатка, — тупо повторил Эльф.

Он вел себя как сомнамбула. Он уже ничего не соображал. И мне сделалось страшно.

— Правильно! — обрадовался Дитмар. — Мои спецы как раз и обнаружили некоторое количество Си-4. Им только не удалось найти всю взрывчатку, зато они обнаружили пару детонаторов, поняли принцип взрывного устройства и отключили его. Теперь дистанционный взрыватель не работает. Но все равно опасность сохраняется. Юрка, приезжай скорее, помоги мне разобраться с этой ерундой!

— Позови Нику. На минуточку, — выдавил Эльф тихим, бесцветным голосом.

Он словно бы и не слышал всего, что говорил ему Дитмар.

Но просьба была настолько решительной и неожиданной, что Линдеманн, конечно, подчинился и крикнул жену.

— Ника, — сказал Эльф, не меняя интонации. — Срочно приезжай ко мне. — Эльбхаусзее, четырнадцать. Ты помнишь этот дом?

— Помню, — сказал она.

— Приезжай, это вопрос жизни и смерти. Я уже девятнадцать лет не просил тебя ни о чем. Сегодня — прошу.

Он был уверен, что Ника поедет. В его голосе звучала эта уверенность. Звучала сквозь усталость и тоску и набирала силу победного клича.

— Все, — сказал нам Эльф. — Ника едет сюда. Задержите её. Я скоро вернусь.

Он поднялся и ринулся к двери.

— Ты куда? — спросил я, жестом прося остановиться хоть на секунду. — Черт с ним, с Димычем. Пусть живет. Полетели вместе с Никой в Москву.

— Нет, — ответил он. — В Москве меня «Моссад» отыщет быстрее, чем в Берлине. Лучше мы вместе с Никой уйдем на второй уровень.

— Юра, ты бредишь, — сказал я.

Потом вспомнил недавний, а казалось, уже вчерашний разговор, сообразил, что он имеет в виду дружное самоубийство на пару с любимой, и решил уточнить:

— А разве Ника тоже Посвященная?

— Нет, в том-то и дело, что нет. Но мы должны уйти вместе, я думаю, у меня получится.

— То есть ты хочешь убить и ее?

Эльф поморщился, как от боли.

— Я хочу убить его. А с ней я хочу уйти вместе, — тупо повторил он.

— Давай ты никуда не пойдешь, — предложил я, заступая ему путь. — А мы вместо тебя закончим твою работу. Сиди здесь и жди свою Нику.

На какую-то секунду легкое колебание отразилось на лице Эльфа. Но он потряс головой и сказал упрямо:

— Нет. Я должен идти. А вы задержите её.

Я понял, что все равно не смогу его остановить и отошел в сторону. А Ника до нас не дошла. Люди изобрели на свою голову такую замечательную штуку, как мобильный телефон. Из-за какой-то сущей ерунды она позвонила домой с полдороги, и Дитмар, вовсе и не думавший ревновать её к Эльфу в этот драматичный момент, невозмутимо сообщил:

— Ну, где тебя носит, родная? Сказала, на минутку… А тут уже Юрек пришел, помогает ребятам искать взрывчатку.

Ника почуяла неладное. Развернулась и побежала обратно. А Юрек, конечно, помогал ребятам. И даже закладки искал, но с совершенно другими целями. Его, собственно, интересовала не столько взрывчатка, сколько способ рвануть её как можно быстрее, да ещё так, чтобы самому смыться. Проще всего было выпрыгнуть в окно, найти канаву поуютнее и, падая в нее, на лету выстрелить себе за спину. Только прежде, чем все это делать, стоило убедиться в исправности устройств, срабатывающих на выстрел. Вот этим наш дорогой Юрек, надо полагать, и занимался.

Достоверных сведений на сей счет не осталось. Весь нижеследующий эпизод был реконструирован исключительно по аудиозаписи. Магнитофоны ЧГУ, да и прочих служб, находились, как водится, в машинах за квартал от объекта, а видеопленки погибли в момент взрыва в доме вместе с камерами. Короче, из сохраненных для истории разговоров получается примерно следующее. Процесс изучения всех наших закладок занял у Эльфа изрядное время. Да он ещё дюже тормозной был после бессонной ночи и своих чудовищных голубых таблеток. И вот, когда уже, скорее всего, стало ясно, что оставшийся под полом заряд исправно сработает на выстрел и можно бежать, в комнату влетела переполошенная Ника.

Ника. Здравствуй, Юра! Ну, что тут у вас?

В этом месте записи очень долгая пауза. А потом — следующий диалог:

Линдеманн. Ах, Юрка-Юрек, неужели ты думаешь, что старика Линевича можно так просто перехитрить?

Семецкий. Я не думаю — знаю. Я уже перехитрил тебя. Ника, прости!

Очевидно, с этими словами Эльф вынимает пистолет и приставляет его себе к виску.

Ника (истошно). Не делай этого! (Очевидно, бросается к Эльфу, а Дитмар хватает жену за руки и не пускает, дальнейшие слова явно обращены к Линдеманну). Отпусти меня, слышишь, отпусти! Что же ты делаешь, сволочь! Ты хочешь, чтобы он умер? Отпусти! Я никогда тебя не любила!

Линдеманн (глухо). Ты врешь.

Ника (почти спокойным голосом). Наверно. Наверно, я вру. Просто я хотела сказать, что с тобой мне никогда не было так хорошо в постели, как с ним. Потому что ты, Димыч, в первую очередь думаешь о себе. И только с Юркой… только он… это незабываемо …

Новая долгая пауза.

Линдеманн. Уходи. Я тебя отпускаю.