полушутку:
— Понял тебя. Прием.
— А у меня все, — невинным голоском отозвался Тополь.
— Тогда я скажу.
Я вдруг вспомнил, о чем хотелось сообщить. Или мне так показалось, что вспомнил:
— Леня, я тут подумал и сообразил: все случится именно завтра.
— Почему так думаешь?! — спросил он быстро и испуганно.
— Никакой мистики — только логика. Потому что в день отъезда дела не делаются. А сегодня уже поздно и пьяные все.
Пьяными были далеко не все, но и я сам, и предполагаемый фигурант действительно несколько потеряли рабочую форму.
Черт меня дернул добавить ещё одну фразу:
— Работать уже невозможно в такое время, Леня! Пора подмыться, трахнуть кого-нибудь и спать.
— Ясень, — проговорил Вайсберг с укоризною, — у нас слишком мало времени, и связь дорого стоит… Вот черт! И почему все время приходится работать с алкоголиками?..
Последняя фраза, похоже, предназначалась уже не мне, просто ошарашенный моими идиотскими словами Тополь не сразу разорвал свою дорогостоящую связь. Однако на берегу, как я понял, общаться по телефону нам уже не полагалось. Может, это опять придумал Шактивенанда со своими мистическими прозрениями. А может, старый контрразведчик Леня Вайсберг элементарно подстраховывался шумом движка.
Вернувшись в отель, я ещё застал всю компанию в номере у Роберта. Мы выпили по рюмочке на сон грядущий и по моему совету быстро разошлись, ведь наутро предстоял особо ранний подъем. Поэтому в душ-то мы, конечно, сходили — без этого в эмиратской жаре никак нельзя, — а вот трахать мне, разумеется, было некого — сразу лег спать. Только сон никак не шел. Я все ворочался и ворочался. И что это я такое брякнул Тополю насчет завтрашнего дня? Откуда оно вообще вылезло? На завтра была у нас запланирована дальняя экскурсия на целый день с обедом в другом отеле, в другом эмирате, аж на берегу Оманского залива. Придумал все это Паша (нота бене!), ещё три дня назад, а поддержали все — и завзятые путешественники с одной женой на двоих, и любители фотосъемки Борзятниковы и даже спокойный, как танк, и безучастный ко всему внешнему Мыгин со своей взбалмошной Наташкой.
Белка давно спала, уткнувшись мне в плечо, а я лежал и почему-то именно теперь вспоминал ещё один многозначительный эпизод из серии «угадай фигуранта». Был пятый день, то есть вчера. Между обедом и ужином по магазинам народ уже почти не бегал. Кто спал, кто читал, кто телевизор смотрел. Между прочим, все ящики в отеле, начиная с самого большого, установленного внизу в холле, настроены были на «ОРТ», при желании и некотором упорстве удавалось и другие российские каналы поймать. И я уж совсем было занялся настройкой телевизора, да вдруг вспомнил, что оставил свою пачку сигарет в номере у Мыгина. Курево в Эмиратах — тоже ценность, его просто так не бросают, ну я и спустился на этаж. Постучал.
— Ал-ле! Войдите, — проворковала Наташка.
Игоря в комнате не было, а бизнесменша Крутова лежала в одних трусиках на постели попкой кверху и повернув ко мне свою золотоволосую головку попросила:
— Не помажешь мне спину? Игорь слинял куда-то.
— Вообще-то я за сигаретами зашел, но давай.
Я пожал плечами: глупо было изображать из себя стеснительного мальчика. А кожа у Наташки и впрямь была очень нежной, очень белой, без всяких хитрых кремов с такой кожей и загорать-то нельзя. Но загорать она любила. И очень любила, когда её мажут кремом горячие сильные мужские руки, я это чувствовал, её спина реагировала на каждое касание, ещё чуть-чуть и стонать начнет. И я поймал себя на том, что уже давно не мажу её, а просто глажу и получаю от этого вполне конкретное удовольствие.
— Вроде все, — сказал я как можно равнодушнее.
— Ну и как? Тебе понравилось?
Она ещё раз повернула голову и с откровенной улыбкой так долго рассматривала мои шорты, что я бы не удивился, если б за этим бесстыжим взглядом последовала такая же наглая ладошка.
— Это тебе должно было понравиться, — отпарировал я. — Можно идти?
— А животик? — капризно вопросила Наташка, немедленно переворачиваясь на спину.
И я не мог не отметить, как напряженно топорщатся её отвердевшие соски.
— А животик ты и сама можешь, — рубанул я с плеча.
Что за бордель?! Что за перекрестное опыление? Я совершенно не планировал поиметь всех девок в нашей группе, хотя, если честно, в отличие от Алины, Наташка нравилась мне чисто внешне. Стройная, изящная блондинка со спортивной фигурой, смешливые глаза, носик кнопочкой и большой хищный рот с пухлыми губами. Не красавица, но о-очень сексапильна!
— До животика ручки достают, — счел я необходимым пояснить, так как Наташка явно не ожидала столь резкого отказа и растерялась.
— Фи, какой ты противный! — нашла она, наконец, нужный тон.
— Я не противный. Я просто очень деловой. Прагматик я. А ты меня трахнуть, что ли, хочешь?
— Фи! Да ты ещё и грубиян. Я просто прошу помазать меня кремом вот здесь! — она взмахнула лапкой чуть ниже груди.
— Наташка, хитрюга! Да я могу тебя помазать даже вот здесь…
И я показал, где именно, целомудренно не запуская ладонь в трусики, а положив её сверху, однако без всякой робости подвигав туда-сюда.
— Только не сегодня. Ладно?
Она не отбросила мою руку и не ударила по щеке, но и к себе не потянула. Наташка, по-моему, просто оторопела. Видимо, так с нею ещё ни разу не поступали. И она молча позволила мне уйти. А я, играя свою роль до конца, не только не забыл про сигареты, но и заглянул при ней в пачку, с понтом, проверяя, много ли у меня расстреляли.
Весь следующий день, то есть сегодня, и в отеле, и в аква-парке, Наташка внимательно приглядывалась ко мне, а когда перехватывала ответные долгие взгляды — я иногда награждал её такими — сразу как бы невзначай принимала соблазнительные позы. Это было смешно и трогательно. И все шло как-то мимо Белки. Жена не видела, не обращала внимания, и тем сильнее забавляла меня эта новая игра, каким-то странным (мистическим?) образом связанная с намеченным на завтра убийством и разрешением всех проблем, влекущим за собой массовое впадение в эту — как ее? — рамаяну, или прану, или нирвану, да, — прости, Господи! — хоть просто в ванну…
Я лежал и думал о том, как бы мне привязать к завтрашнему дню магическое число восемьдесят два. Но восьмерка была скользкой, как надувной двухместный пластиковый круг, и постоянно выскальзывала, оставалась одна лишь двойка, изогнувшаяся прекрасным лебедем. Двойка, дубль, тандем, этакая крепкая семейная пара. Или осевая симметрия, отражение в зеркале. Или — единство и борьба противоположностей: инь — ян. Две несовместимых стихии — мужская и женская. Два напрягшихся Наташкиных соска, две ягодицы, две губы, две ноги… Две руки, два глаза, два ствола. Две роли, две ипостаси, два пути.
Две равных возможности: стрелять на поражение или не стрелять…
Глава десятая
ТОЧКА, ТОЧКА, ЗАПЯТАЯ
— Обратите внимание, мы едем сейчас через самую настоящую аравийскую пустыню, пусть вас не смущает эта зелень до горизонта во все стороны. В зимние месяцы пустыня всегда цветет, а летом здесь будут бушевать песчаные бури… А теперь посмотрите направо. Видите? Там движется целый караван
