– Мне было приятно увидеть тебя. Всякий раз, проезжая мимо твоего магазина, я надеюсь увидеть тебя в окне, но… – Он пожал плечами, не договорив.
– Кристофер… – Она протянула к нему руку, словно пытаясь задержать его, но он уже стоял слишком далеко.
Нащупав за спиной ручку стеклянной двери, он сказал:
– Все, что тебе нужно сделать, Ли, – это позвонить.
С этими словами он прошел в кабинет, оставив ее одну в пустынном школьном коридоре.
То хрупкое душевное равновесие, которого она достигла в последнее время, разом рухнуло, стоило ей увидеть его лицо, услышать его голос, ощутить его волнение при встрече с ней. Страсть… Боже, она никогда не испытывала ее с такой силой, как в те мгновения их мимолетной встречи в школьном коридоре.
В последующий день и даже два, вспоминая ту сцену в подробностях, она вновь испытывала те же чувства – душевный трепет и физическое влечение. Как легко удавалось ему зажечь в ней этот огонь! Ему достаточно было вступить в ее биополе – и она тут же воспаряла к высотам неземного блаженства.
Но спуск на землю, возвращение к тоскливой тишине собственного дома были так безысходны!
Она вновь была во власти слез, с трудом вникала в смысл того, о чем говорил ей Джои, часто вздыхала, совсем забросила домашние дела. В магазине временное перемирие, установившееся было между сестрами, оказалось под угрозой, когда Сильвия однажды подошла к ней с разговором. Ли в этот момент пересчитывала нарциссы, стоявшие в большом белом ведре.
– Ли, у Барри на фирме работает один человек… твоего возраста и…
– Нет, спасибо.
– Ну, может быть, ты позволишь мне договорить?
– К чему договаривать? И так все ясно: вы знакомите меня с этим парнем и перестаете мучиться угрызениями совести по поводу того, что сделали с Кристофером и мной.
– Меня совесть не мучает.
Ли в упор посмотрела на Сильвию.
– А напрасно. Если бы не ты, я бы сейчас уже была замужем.
У Сильвии, однако, хватило совести зардеться.
Ли отсчитала двенадцать нарциссов и, обмотав их стебли резинкой, подрезала и поставила в воду.
– Я тут подумала, Сильвия… Тебя не заинтересует мое предложение: я хочу выкупить твою долю. У Сильвии отвисла челюсть.
– Боже мой, Ли, неужели ты так против меня настроена?
– Можно было бы и мне продать свою долю тебе, но мне все-таки не обойтись без стабильного дохода: Джои всего через три года окончит школу, и нужно помочь ему с колледжем. Да и я должна быть чем-то занята, когда он уедет учиться и я останусь одна. Поэтому я хочу выкупить твою половину, а не наоборот.
Сильвия кинулась к Ли и коснулась ее руки. Рука была мокрой и сжимала швейцарский армейский нож. Это прикосновение сестры было первым после размолвки.
– Ты в самом деле хочешь этого, Ли?
Ли отдернула руку и занялась цветами.
– Да, думаю, что да.
– Ну, а я совсем не хочу.
Все нарциссы были подрезаны и рассортированы. Ли понесла их в торговый зал магазина.
– И все-таки подумай над моим предложением.
Мать позвонила ей домой на следующий же день, явно обеспокоенная сообщением Сильвии о том, что в поведении Ли начинают проявляться опасные симптомы отчуждения от семьи.
– Ли, мы с папой тут подумали – не хотите ли вы с Джои заехать к нам пообедать как-нибудь вечерком на неделе?
– Нет, извини, мама, мы не приедем.
Пег была ошеломлена не меньше Сильвии.
– Но…
– Мама, ты меня отвлекла от важного дела. Я не могу сейчас разговаривать.
– Хорошо. Что ж… позвони как-нибудь.
Ли не ответила. Ей доставило колоссальное удовольствие опробовать свою новую тактику в разговоре с матерью.
Само собой разумеется, позвонила и Дженис. Теперь уже было очевидно, что телефонные провода, связывавшие этих трех заговорщиц, накалились до предела.
– Привет, мам, – сказала Дженис.
– Привет, Дженис, – холодно ответила Ли.
– Как ты себя чувствуешь?
– Одиноко, – прозвучал ответ.
– Мам, звонила бабушка, она сказала, ты подумываешь о том, чтобы порвать с тетей Сильвией. Ты не можешь этого сделать.
– Почему?
– Потому что… потому что ваш бизнес так процветает и тебе нравится то, чем ты занимаешься.
– Знаешь, Дженис, я просто привыкла к этому. Но в любом случае все это теперь не имеет особого значения.
– Но ты стала таким профессионалом.
– В последнее время и это не приносит удовлетворения.
– Если бы я приехала домой в эти выходные, мы могли бы поговорить об этом?
– Нет. Это решение я хочу принять сама. И к тому же в этот уик-энд я занята. В субботу я работаю, а в воскресенье, после молебна, будет кондитерская ярмарка. После обеда мы с Донной Клементе собирались пойти на концерт.
На этот раз ей удалось поразить Дженис, которая рассчитывала услышать от матери умоляющую просьбу приехать домой и наконец помириться.
Ли вдруг осознала, что не хочет мира. Злость взяла верх и пробудила в ней азарт и жизнестойкость, которых ей так не хватало с самого начала конфликта. Когда Дженис повесила трубку, Ли отчетливо представила, как дочь ее, опешив от изумления, застыла с трубкой в руке, беспомощным взглядом уставившись на стену, словно видела там, как расходятся их с матерью пути.
Но гнев, который она обрушила на самых дорогих ей людей, поколебал и ее душевное равновесие.
Она стала грубой и резкой на работе.
Часто плакала.
Срывала свою злость на Джои, который вовсе не заслуживал этого.
Как-то вечером, после ужина, он зашел в ванную и застал ее ползающей на четвереньках вокруг унитаза с тряпкой в руках. Джои был виден лишь ее зад, так что он не мог сказать наверняка, плачет ли она.
– Что ты делаешь, мам? – простодушно спросил он.
– Что за глупый вопрос! – взорвалась она. – Неужели не видишь, что я делаю? Драю стульчак, который ты умудряешься описать всякий раз, как ходишь в сортир! Почему мальчишки не могут попасть своей струей в такую большую дырку? Ума не приложу! И женщины обязаны потом убирать за ними! Отойди! Ты мне мешаешь!
Она отползла назад, уперевшись в его щиколотки, и он поспешил отойти в сторону.
