хоть бомбу ему в трусы засунуть и отправить к Чебурашке.
– Да? – слегка заинтересовался Карабас. – Ну попробуй его привлечь. Осторожно узнай, не работает ли он на кого-то. Потом намекни, что он может пока побыть у нас. И еще дай ему понять, что здесь можно хорошо заработать. Все, действуй, а я пошел спать.
– Будет сделано, – пообещал Кащей и, натянув желтую шапочку из тюленьей кожи, вышел под дождь. Он занял позицию в метре от Сироткина и простоял там минут десять с очень таинственным видом. Когда разгрузка закончилась, он осторожно узнал:
– На кого работаешь?
Потом, не давая опомниться, намекнул:
– Можешь пока побыть у нас.
И тут же дал понять:
– Кстати, здесь можно хорошо заработать.
Уговорить Сироткина не составило большого труда.
Карабас уже двигался к дверям, когда к нему подлетел один из охранников.
– Срочное сообщение из второго бункера!
– Что?
– Старый хрыч Карло...
– Ну?
– У него неприятности.
– Дальше?
– Он умер.
– Почему? – искренне удивился Карабас.
– Его кормили печеной редькой. Осмелюсь доложить, я бы тоже умер.
– Ну и черт с ним, – сказал Карабас и зевнул. – Все равно бы я его загубил.
Он повернулся, но охранник не дал уйти.
– Что прикажете делать с телом?
Карабас одарил его долгим тяжелым взглядом.
– Подайте его к кофе вместо бисквита.
– Осмелюсь доложить, не пойдет, – охраннику было не до шуток. – К кофе не подают мясных блюд.
– Ну тогда порубите на куски и украсьте рождественскую елку, – начал раздражаться Карабас.
– Тоже не годится. До Рождества еще долго, а мясо...
Карабас топнул ногой и закричал:
– Да бросьте вы в шахту этот кусок дерьма, в шахту! И не лезьте со всякой ерундой.
Он снова собрался уходить и снова это не удалось. Помешал Урфин.
– Слушай, а что с бабами-то делать?
– А... – махнул рукой Карабас. Вклейте им свистульки и поставьте... Ну хоть в спортзал – пусть ребята удары отрабатывают. Все, до утра меня не беспокоить.
– Шеф, – снова позвал Урфин. – А свистульки им вклеивать где?
Карабас побелел от гнева. Он взял телохранителя за шиворот и прокричал ему в лицо такое, что все окружающие стыдливо опустили глаза и захихикали.
За руль Колобок уселся сам. Выезжая на Фрунзенскую набережную, он вдруг спросил:
– А этот ваш Карабас – он блатной или так, фраер?
– Да так... – пожал плечами Чебурашка. – Приблатненный.
– Ну тогда сначала заедем в «Розу». Может там ребята что-то знают.
Через двадцать минут они остановились возле кооперативной закусочной, переделанной из обувной мастерской.
– Идите за мной и смотрите в оба, – строго предупредил Колобок. – Неделю назад здесь брали одного лопуха за подделку пенсионного удостоверения. Оказалось, тут целая мафия.
Посетителей в столь ранний час было немного – пожилой рабочий с тарелкой рогаликов и стаканом чая, а еще провинциальная бабушка, которая кушала привезенное с собой сало. Угрюмый бармен смотрел телевизор и изредка громко, но совсем невесело смеялся.
Колобок тихо проскочил к прилавку и рявкнул:
– Где ты был 14 мая 1976 года в 18 часов 50 минут?!
Бармен вскочил, бестолково хлопая глазами, затем узнал Колобка, еще больше испугался и залопотал всякую глупость:
– Это не я... Я в садик ходил... Я не хотел... Я...
– Что ты якаешь, как болван! – еще злее крикнул Чебурашка. – Отвечай на вопрос!
– Да я ж ничего не знаю, – едва не расплакался бармен.
Колобок подошел к нему вплотную и взял за пуговицу.
– Знаешь в чем твоя главная ошибка? – с напряжением сказал он. – В том, что держишь меня за фраера, которому можно впарить любую туфту. Но я-то не фраер...
Бармен окончательно растерялся, часто заморгал и выдавил тоненьким голосом:
– Это Хряк.
– Что Хряк?
– Это Хряк стянул у той бабы кошелек в троллейбусе. Он пьяный был. А деньги здесь у меня и пропил вчера вечером.
– Почему сразу не сообщил?
– Я боялся...
– Ладно, ты еще молодой, я тебя, может быть, прощу. Но чтоб завтра же в 11:00 ты принес мне бумагу, где все про этого Хряка напишешь. И не дай Бог опоздаешь!
– ...Я же говорил, целая мафия, – сказал Колобок, когда ни сели в машину. – Но про Карабаса здесь ничего не знают.
– С чего ты взял?
– Чувствую. Контингент не тот.
– Острое у тебя чутье, – пробормотал слегка удивленный Крокодил. – Куда дальше едем?
– Теперь – в «Белую ночь». В народе это заведение называют «Кровавая харя». Там вообще одна сплошная мафия.
«Белая ночь» оказалась еще более гнусной забегаловкой, чем «Роза». С самого утра вокруг нее толпились синеватые граждане и клянчили у прохожих деньги. Счастливчики, которым это удалось, протискивались внутрь и там глотали мутное пойло, которое им разливал из трехлитровых банок небритый продавец в синем халате.
Колобок растолкал синеватую массу у входа и решительно прошел внутрь. Продавец сразу уловил легкий переполох в питейном зале, увидел Колобка и переменился в лице.
– Это они! – хрипло заорал он. – Вон те двое пришили бомжиху в подъезде. А подушки из магазина Федул воровал, он еще не пришел. Кассу в домоуправлении Лысый с Пупсом взяли, они сейчас у Костыля на даче отсиживаются.
– Почему не по уставу докладываешь? – оборвал его Колобок, не обращая внимания на алкашей, которые в панике выбегали на улицу.
– Виноват!
– Что б завтра все эти твои приятели были у меня. При себе иметь паспорт и заявление о явке с повинной. И не дай Бог, кто-то не придет. Ты меня знаешь...
– Все будет в лучшем виде! – надрывался продавец, размахивая трехлитровой банкой.
– Я смотрю, ты здесь свой человек, – заметил Крокодил уже в машине. – А что, эти ребята тоже про Карабаса не знают, ты опять почувствовал?
– Про Карабаса? Ах, да! – Колобок хлопнул себя по лбу. – Забыл спросить. Ну ничего, заскочим сюда попозже, а сейчас поехали ко мне, пообедаем. Пока доедем, как раз время обеда будет.
Дверь им открыла стройная улыбчивая девушка в чистеньком передничке.
