— Та-ак, на анальгинчик и вали отсюда, не мешай людям спать.
— Бинт дай, вон он лежит, — попросила я.
— А тебе зачем? Зубы бинтовать? — заржал он.
Я выхватила у него аптечку, сунула в карман анальгин с бинтом и принялась рыться дальше.
— Это антисептик, чтоб раны не загноились! — вскричал Полукастрат, глядя как я снова отправляю в карман пузырек с лекарством.
— У меня зубки как раз гноятся, — отмахнулась я.
Так же я экспроприировала йод, зеленку, фурацелин и вонючую мазь.
— Это ранозаживляющее, — внимательно посмотрел на меня Полукастрат. — Ты чего, порезала кого? Рвешься первую помощь оказать?
— Дурак ты, обиделась я. — Никого я не прирезала. Я сроду руку ни на кого не поднимала.
— Ну-ну, — пропищал Полукастрат, и я покраснела, вспомнив, как я обработала его в офисе «Бастиона».
— Ну я пошла, выздоравливай, — бормотнула я и бочком — бочком ринулась из гаража. Не дай бог он вспомнит то же самое, что и я.
— Да я здоров, — услышала я его недоуменный голос мне вслед.
В своей комнате я заново промыла раны раствором фурацелина, намазала вонючей мазью от нагноения и выпила антисептик. Тщательно перевязалась стерильным бинтом, выпила полпачки анальгина и протерла прополосканной простынею пол в коридоре и комнате — уж слишком накровила, пока бежала в ванную.
Потом перестелила постель, закрыла за собой дверь и пошла к Дэну в спальню.
Знали бы вы, как я себя ругала, из-за того что не позволила ему остаться! Все тогда было бы по— другому. Конечно, садюга мог его пришить, око за око, но что — то мне подсказывает, что мои услуги в качестве компенсации за Харитона были бы им предпочтительнее.
Я разбудила Дениса и робко попросила:
— Слушай, можно я с тобой лягу спать?
— Конечно! — обрадовался он.
— Только чур — ты ко мне не пристаешь! Даже пальцем не касаешься!
— Ну ладно, ладно, — вздохнул он.
— Поклянись! — потребовала я.
Если он захочет меня обнять — я скорее всего взвою от потревоженных ран белугой.
— Клянусь, — кисло ответил он. Я легла прямо в халате, спина к спине, и мы долго лежали молча, притворяясь что спим.
Дэн на меня обиделся — это было понятно.
Утром я совершенно расчувствовалась. Потому как проснулась я от поцелуя в щечку и запаха кофе.
— Вставай, засоня, — ласково сказал Дэн, — я тебе как классический любящий муж принес кофе и Светкины пирожные в постель.
Я протерла глаза, схватила кофе, пирожное и застонала от блаженства. Вчерашние трубочки были полной ерундой по сравнению с этими. Ну что за золотая кухарка! Нет, бриллиантовая!
Я уплела эти шедевры, откинулась на подушки и сообщила:
— Классический любящий муж — мне это крайне подходит!
— Ну слава богу, — обрадовался Дэн. — А я уж сомневался — не банально ль это.
— Забота о своей девушке никогда банальной не бывает! — наставительно изрекла я. — Ставлю тебе большой плюсик в тетрадку!
— Тебе придется сегодня мне много плюсиков наставить, — улыбнулся мой будущий муж.
— А в связи с чем? — подозрительно нахмурилась я.
Ну не привыкла я к тому, чтобы надо мной так тряслись! Все чудится какой — то подвох…
— В понедельник свадьба потому что, — пожал он плечами. — Я собираюсь купить тебе платье. Банкет уже заказан, народ приглашен…
— Дэн, — решительно сказала я. — А ты уверен что нас в понедельник зарегистрируют?
— Конечно! — уверил он меня. — Связи есть, не беспокойся.
Я молча допивала кофе и рассматривала его, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание от его красоты и где — то в глубине души рождается робкий изумленный вопрос: «Это — мое???».
Я протянула руку и ласково отвела от его глаз темную челку. Он перехватил мои пальцы и нежно перецеловал их все.
Он меня любит всей душой — это было да и аминь. Милый, поразительно красивый парень. Я бы действительно жила с ним душа в душу много лет. С таким — сложно иначе. Его невозможно не полюбить — и даже не за красоту, а за его отношение. Когда тебя так любят — невозможно устоять…
В понедельник наша свадьба. Но от меня зависит, доживет ли он до нее.
— Ты меня любишь? — тихо спросил он, согревая дыханием мои пальцы.
Я молчала.
— Ты мне никогда этого не говорила, — прошептал он.
— Я скупа на проявление эмоций, — так же тихо призналась я. — Мне не везет с парнями, я же тебе говорила. Но я тебе клянусь — я все для тебя сделаю! Ясно?
— Для меня не надо что — то делать. Могла бы ты меня просто любить?
— Я тебя — люблю! — раздельно сказала я. — И поэтому мне надо кое — что сделать.
— Что?
— Неважно, — сурово посмотрела я на него. — Я в своей комнате на час закроюсь, растопи в холле камин, ладно?
— Что ты хочешь сделать? — резко спросил он.
— Подчищаю хвосты, — невесело улыбнулась я, аккуратно встала с кровати, так, чтобы не распахнулся случайно халат, и молча ушла к себе.
Комната смахивала на скотобойню. Всюду накапанная кровь, окровавленные тряпки, на постели кровь засохла коркой. Слава богу, что Дэн разбудил меня так рано, и сюда никто не зашел.
Я заново приняла лекарства, сделала свежую перевязку и принялась за уборку. Отмывала полы, мебель, двери, за которые я хваталась окровавленными руками, содрала с кровати постельное белье и как могла замыла матрас. В разгар уборки в дверь постучали.
— Кто? — спросила я.
— Аня, горничная, — раздалось из-за двери, и она тут же появилась на пороге.
— Кто тебе разрешал войти? — резко спросила я.
Та же недоуменно смотрела на ведро с кровавой водой, потом перевела взгляд на матрас и ахнула:
— А что тут такое?
— Критические у меня! — рявкнула я. — Не дай боже кому скажешь!
— А что? — задала она глупый вопрос.
— А ничего! Неудобно мне, — отрубила я. — Аня, говори что надо, видишь, мне некогда.
— Так а по субботам у нас генеральная уборка, вот и зашла к вам спросить, когда ваши комнаты убрать.
— Аня, мою комнату я сама уберу, ясно? — ответила я. — Не привыкла я, чтобы за мной убирали.
— Так мне же велено, — растерялась девчушка.
— Значит скажи что у меня уже убрала, — разрешила я. — И принеси мне чистое постельное белье.
— Конечно — конечно, — закивала она.
— Это — в прачечную, — сунула я ей в руки пакет с окровавленными простынями.
— Все сделаю, — закивала она.
А я поменяла воду в ведерке, и заново все промыла. В комнате, где колдуют, присутствие крови —
