— Да, задурил он нам голову, — печально согласилась она. — Нельзя мужчинам верить.
— Слышь, а ты как меня нашла-то на полянке? Мы ж тогда с тобой всю рощу облазили — а ее не нашли! А тут ты враз ее обнаружила.
— Да я от Звягинцева на кладбище как угорелая неслась — так хотелось тебе про Антона рассказать. Прибежала, все кладбище прошерстила — тебя нет! Ну я вспомнила, что ты опять наверно своего бомжа доканываешь, да и пошла к нему. А он мне — мол, дьявол увел твою подружку на пепелище, жечь будет. Я ему — да какое пепелище, мы тогда искали его, да не нашли. А он мне и говорит — мол, я трезвый тоже не вижу, а как приму на грудь — все как на ладони.
— Так вот, оказывается, отчего на пьяных мои штучки не действовали, — хмыкнула я.
— Не перебивай, — строго отозвалась Ларинцетти. — В общем, сбегала я в могилу за коньяком, папочкиным подарком, выпила чуток, да и пошли мы с бомжом тебя выручать.
— И он пошел? — поразилась я.
— Пошел. Сказал, что ты хоть и бесовка, а девка душевная, всегда ему наливала. Ну, приходим — а там такое…
— Удачно все сложилось, — кивнула я в темноту, словно она могла меня увидеть.
— Алён, — тихо сказала она. — Мы умрем? Ничего сделать нельзя?
— Давай подумаем об этом завтра, хорошо? — безмятежно ответила я, потому что не было у меня ответа.
И она мне поверила.
Глава девятая
«Налево пойдешь — от жены огребешь,
направо пойдешь — зарплату пропьешь»
На следующую ночь мы с Лариской заперлись в ее комнате, повесили на дверь табличку «Не беспокоить» и принялись читать Новый Завет.
— Мы с тобой были подняты силой Сатаны, — сказала я перед этим подружке. — И как ты сама понимаешь, сказки про ад и рай — вовсе не сказки. Так что есть большая вероятность, что на сорок первый день мы очнемся в аду. Навсегда.
Она помолчала, осознавая мои слова, и наконец ее проняло.
— И что делать? — вскричала она.
— Если нас что и спасет — то только Господь в его милости.
— Да не, он злой, — помотала головой она. — У меня аборт был, он меня не простит, бросит в геену огненную — и все дела.
— Глупости, — покачала я головой. — Он — милостив и любит нас, грешных.
— Да ну, — усомнилась она.
— Единственный шанс, — припечатала я и положила перед ней Новый Завет.
Она неохотно, вслед за мной, открыла книгу в простой бумажной обложке и вскоре затихла, увлекшись чтением.
А я читала и впитывала каждую строчку своим разумом. Душа моя трепетала от благоговения пред Божиим Словом, и поражалась мудрости каждой фразы.
«Ну почему, почему я не знала этого раньше», — с печалью думала я.
— Нашла, — наконец тихо сказала Лариска и прочитала: — «
— Понимаешь? — вскинула она на меня глаза. — Апостол Павел говорит, что смерть не отлучила нас от Божьей любви!
— Идем, — решительно поднялась я.
— Куда?
— В церковь. Каяться и молиться о прощении. И, если Господь милостив и Апостол не наврал…
— Ночь ведь…
— На нашем кладбище есть церковь, — напомнила я. — И священник живет при ней, если что — разбудим.
— Но ведь мы не войдем! Мы не сможем войти на освященную территорию!
— Войдем, — уверенно сказала я и пошла искать дядю Пашу.
Он сидел в кабинете, энергичный и такой не похожий на того алкаша, каким предстал предо мной в первый раз. То, что он увидел дочь — словно вдохнуло в него жизнь.
— Ну, вы вышли из подполья? — поприветствовал он меня.
Я села и коротко обрисовала ситуацию.
— Здраво, — одобрил он этот план. — Я хоть и прожил всю жизнь неверующим, да только в последнее время тоже думаю — покреститься надобно. Что ж, коль так — поехали, отвезу вас.
Мы все молчали, пока ехали на кладбище. Не то что сказать нечего было — мы все были слегка растеряны от этой неправдоподобно—дикой ситуации. Покойники, некроманты, и две развилки впереди — Господь Бог и Сатана.
Перед кладбищенскими воротами мы с Лариской помедлили, переглянулись, и решительно шагнули. Дикая боль тут же обожгла нас, мы отскочили, постанывая от ожогов.
— Ну я же говорила! — заныла Лариска.
— Ни смерть, ни жизнь, — медленно процитировала я, — ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Я читала эти слова по памяти, истово веруя в каждую букву, и смело шагнула на освященную землю. И она позволила мне это. Ничто не препятствовало на этот раз.
— Поверь в Господа — и пройдешь, — строго велела я подружке с той стороны.
И она, закрыв глаза и что-то тихо шепча, шагнула в ворота.
— Ну вот видишь, — улыбнулась я. — Мы на правильном пути.
Когда мы дошли до церкви, священник уже был там. Он сонно моргал и неодобрительно смотрел на дядю Пашу, поднявшего его.
— Ну, что за пожар-то? — брюзжал он.
Рассохшаяся половица скрипнула под Лариской, он обернулся на звук, и осекся.
— Бесовки, — прошептал он, стремительно бледнея.
— Батюшка, — смиренно сказала я. — Простите, что напугали. Но, пожалуйста, исполните свой долг.
— Какой? — пробормотал он, все так же в ужасе глядя на нас.
— Мы умерли без покаяния, — пожала я плечами. — И подняты из могилы силой Сатаны. Только теперь мы хотим к Господу, Богу нашему. Возможно ль это?
— Ты же самоубийца, помню я твои похороны, — дрожащим голосом сказал он. — Ты проклята перед Богом!
— Не фарисействуй, отче, — устало сказала я. — Где в Библии сказано это? Ткни пальчиком!
— Диаволовы речи! — отшатнулся он.
— Нет, отче, — покачала я головой. — Мы пришли сегодня, потому что прочитали в послании к Римлянам, «что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни
