- Да, - сказал я. Оскар промолчал.
- Вы нашли его уже без сознания?
- Он лежал и бредил, - сказал Оскар.
- Это вы перенесли его сюда?
Оскар помедлил.
- Я только укрыл его портьерой, - сказал он. - Когда я пришел, он лежал, как сейчас. Я боялся, что он простудится.
Врач некоторое время смотрел на него, потом сказал:
- Впрочем, это безразлично. Вы можете идти. С ним останется сиделка. Оба. Вечером можете позвонить. Всего хорошего.
- А что с ним, доктор? - спросил я.
Врач пожал плечами.
- Ничего особенного. Переутомление, нервное истощение… Кроме того, он по-видимому, слишком много курит. Завтра он станет транспортабельным, и тогда увезите его домой. У нас ему оставаться вредно. У нас слишком весело. До свидания.
Мы вышли в коридор.
- Пойдемте выпьем, - предложил я.
- Вы забыли, что я не пью, - заметил Оскар.
- Жаль. Вся эта история меня так расстроила, что хочется выпить. Римайер всегда был таким здоровяком…
- Ну, в последнее время он сильно сдал, - сказал Оскар осторожно.
- Да, я с трудом узнал его, когда вчера увидел…
- Я тоже, - сказал Оскар. Он не верил ни одному моему слову. Я ему тоже.
- Где вы остановились? - спросил я.
- Здесь же, - сказал Оскар. - Этажом ниже, восемьсот семнадцатый номер.
- Жаль, что вы не пьете. Мы бы могли посидеть у вас и хорошо поговорить.
- Да, это было бы не плохо. Но, к сожалению, я очень спешу. - Он помолчал. - Знаете что, дайте мне ваш адрес, завтра утром я вернусь и зайду к вам. Около десяти - вас устроит? Или вы позвоните мне…
- Отчего же… - сказал я и дал ему свой адрес. - Честно говоря, меня очень интересует «Девон».
- Я думаю, мы сумеем договориться, - сказал Оскар. - До завтра.
Он сбежал по лестнице. Он действительно, по-видимому, спешил. А я спустился в лифте и дал телеграмму Марии: «Брату очень плохо чувствую себя одиноким бодрюсь Иван». Я и в самом деле чувствовал себя одиноким. Римайер снова вышел из игры - по крайней мере на сутки. Единственный намек, который он мне дал, это совет насчет рыбарей. Ничего определенного у меня не было. Были рыбари, которые обитают где-то в Старом Метро; был «Девон», который, возможно, каким-то боком касался моего дела, но с тем же успехом мог не иметь к нему никакого отношения; был Оскар, явно связанный с «Девоном» и с Римайером, фигура достаточно неприятная и зловещая, но, несомненно, лишь одна из множества неприятных и зловещих фигур на местных безоблачных горизонтах; был еще какой-то Буба, снабдивший «Девоном» пористый нос… В конце концов, я здесь всего сутки, подумал я. Время есть. И на Римайера, в конце концов, можно еще рассчитывать, и Пека, может быть, удастся найти… Я вдруг вспомнил вчерашнюю ночь и дал телеграмму Зигмунду: «Концерт самодеятельности двадцать восьмого подробности не знаю Иван». Потом я подозвал портье и спросил, как быстрее пройти к Старому Метро.
Глава девятая
- Приходили бы вечером, сейчас слишком рано.
- А мне хочется сейчас.
- Приспичило, значит… А вы, может, адресом ошиблись?
- Да нет, не ошибся.
- И вот именно сейчас вам и надо?
- Именно сейчас. И не позже.
Он поцокал языком и дернул себе нижнюю губу. Он был коренастый, плотный, с круглой, гладко выбритой головой. Говорил он, едва шевеля языком, и утомленно заводил глаза под верхние веки. По- моему, он не выспался. Его приятель, сидевший за барьером в кресле, по-видимому, тоже не выспался. Но он вообще не говорил ни слова и даже не смотрел в мою сторону. Помещение было мрачное, затхлое, с отставшими от стен покоробленными панелями. С потолка свисала тусклая от пыли лампочка без абажура на грязном шнуре.
- Почему бы вам все-таки не прийти попозже? - промямлил круглоголовый. - Когда все приходят…
- Так уж мне захотелось, - скромно сказал я.
- Захотелось… - Он пошарил на столе. - У меня вот и бланка не осталось… Эль, у тебя есть бланки?
Эль молча нагнулся и вытянул откуда-то из-под барьера мятый лист бумаги. Круглоголовый сказал, зевая:
- Приходите ни свет ни заря… Народу никого нет, девчонок тоже… спят еще… Веселья никакого… - Он протянул мне бланк. - Заполните и подпишите, - сказал он. - Мы с Элем подпишемся за свидетелей. Деньги сдайте… Не беспокойтесь, у нас честно. Документы у вас есть какие-нибудь?
- Никаких.
- И то хорошо.
Я просмотрел бланк. «Настоящим я, нижеподписавшийся (пропуск), в присутствии свидетелей (большой пропуск) убедительно прошу подвергнуть меня приемным испытаниям на соискание звания члена общества ДОЦ. Подпись соискателя. Подписи свидетелей».
- Что такое ДОЦ? - спросил я.
- Это мы так зарегистрированы, - ответил круглоголовый. Он пересчитывал деньги.
- Но ДОЦ как-то расшифровывается?
- А кто его знает… Это еще до меня было. ДОЦ и ДОЦ… Ты не знаешь, Эль? - Эль лениво помотал головой. - Ну в самом деле, не все ли вам равно…
- Абсолютно все равно, - сказал я, вставил свое имя и подписался.
Круглоголовый посмотрел, тоже вписал свое имя и подписался, и передал бланк Элю.
- Похоже, вы иностранец, - сказал он.
- Да.
- Тогда припишите ваш домашний адрес. У вас родные есть?
- Нет.
- Тогда и не надо. Готово, Эль? Положи в папку… Ну, пойдемте?
Он поднял барьер и подвел меня к массивной квадратной двери, оставшейся, наверное, еще с тех времен, когда метро оборудовали под атомоубежище.
- Выбора-то никакого нет, - сказал он, словно оправдываясь. Он выдвинул засовы и с натугой повернул ржавую рукоять. - Пойдемте прямо по коридору, - сказал он, - а там сами увидите.
Мне показалось, что Эль позади хихикнул. Я обернулся. В барьер перед Элем был встроен небольшой экран. На экране что-то двигалось, но я не разглядел что. Круглоголовый, налегая всей тяжестью на рукоять, откатил дверь. За дверью открылся пыльный проход. Несколько секунд круглоголовый прислушивался, затем повторил:
- Прямо по этому коридору.
- А что там будет? - спросил я.
- Чего хотели, то и получите… Или, может, вы раздумали?
