скрывался между деревьями, которые отделяли стену дома от пляжа.
Три существа выбежали на песок из своего убежища. Они подбежали к оборотням без страха, добровольно. Все они были людьми, и никто из них не был ростом со взрослого человека.
«Дети!» — произнес Стерлинг в уме, словно слово это было столь же зловеще, как и абсурдно.
Сначала он подумал, хотя у него не было оснований для такого заключения, что это были детеныши оборотней. Затем произошло то, о чем он недавно мечтал: сэр Эдвард Таллентайр закричал от боли, его самообладание пропало в одну секунду. Крик был очень странным, словно он шел не из человеческого горла: это был крик раненого зверя.
Стерлинг вспомнил, что у Дэвида Лидиарда было трое детей, внуков сэра Таллентайра.
Оборотень в человеческом обличье распахнула руки, чтобы приветствовать детей, и обняла их как мать. И затем, с такой же удивительно скоростью, как и раньше, человеческий силуэт распался и снова превратился в волка.
Трое детей, сохранявших свою человеческую форму достаточно долго для того, чтобы сэр Таллентайр мог их узнать, также изменились. Они превратились в волчат.
Когда вся стая собралась и убежала с пляжа, оставив отчетливые следы на мокром песке, дети также ушли со всеми.
— О, Боже! — прошептал сэр Эдвард Таллентайр, известный как один из наиболее упорных атеистов в Лондоне. — Тедди! Саймон! Нелл!.. Моя бедная Корделия!
4
Таллентайр грубо оттолкнул Кэптхорна и подбежал к двери комнаты. Он дернул за дверную ручку и потянул дверь на себя. За дверью должен был быть свет — в коридоре была включена электрическая лампочка — но теперь там стояла тьма.
Таллентайр шатнулся назад, словно его сбил неожиданный порыв ветра. Это был не столько ветер, сколько волна влажного жара, ворвавшаяся в комнату. Она принесла с собой странную смесь сладких и зловонных запахов — сильнейший аромат буйного тропического леса. Хотя Стерлинг стоял дальше всех от двери, даже его ошеломило сочетание запахов и сильной сырости, которые словно взяли комнату приступом, вползая в каждый угол и каждую щель.
Он понял, что дом никуда не сдвинулся. Только комната, в которой они находились, была перенесена в это чуждое место, только внешний облик стен и окна, ковра и мебели.
И эта видимость начала растворяться. Штора, которую Стерлинг продолжал крепко держать, стала теплой и покрылась листьями. Бумажные обои, на которых, как ни смешно, изображались экзотические цветы, покрывались разрастающимися прогалинами зелени.
Все они повернулись, чтобы посмотреть на Таллентайра, подбежавшего к двери, и теперь Адам Глинн подошел, чтобы взять баронета под руку, в то время как Люк Кэптхорн шагнул назад, сжимая ружье, пытаясь спрятаться за спинкой софы, на которой все ещё лежал де Лэнси. Но софа теряла свою плотность, и Люк упал на колени, одновременно с ним грохнулся на пол де Лэнси. Яркий электрический свет, освещавший до сих пор комнату, мигнул и потух, словно рассыпавшись на стайку мерцающих светлячков. Стерлинг потерял из виду всех своих товарищей, и когда он попытался дотянуться до них, лес сомкнулся вокруг него, и его рука хватала только ветви и лианы.
Окна, около которого стоял Стерлинг, больше не было; только тяжелая луна все светила сквозь просвет в деревьях, и был виден пляж впереди, его рассекали волчьи следы. Он вышел на открытый песок, где была различима лунная дорожка на воде и небо, полное звезд. Его глаза, неожиданно лишившиеся источника электрического света, постепенно привыкали к более тусклому свету, но он был уверен, что вскоре сможет ясно увидеть, где его товарищи.
— Люк! — крикнул он. — Выходи на песок.
Но Люк не появился, и когда глаза Стерлинга приспособились к сумеркам, он увидел, что место, откуда он вышел, стало теперь темной, тенистой стеной свисающих с деревьев лиан ползучих растений. Все его товарищи, как он понял, оказались за этой растительной стеной, и никто не вышел на его крики. Легко было вообразить, что они тоже превратились, как убежавшие дети, в волков или других чудовищ.
Стерлинг посмотрел вниз на сверкающий песок и увидел следы, оставленные детьми. Человеческие следы вели к истоптанному пятачку, где их ждали волки; оттуда уходили уже одни следы животных, ведущие в темноту.
— Я здесь! — крикнул он. — Идите сюда, если можете! Есть тут кто-нибудь?!
Через некоторое время из сумерек вынырнула длинная тень и пошла в его сторону, за ней последовала вторая. Как только стало можно разглядеть фигуру человека сквозь завесу ветвей, лунный свет упал на его лицо, и Стерлинг увидел, что это Таллентайр. Рядом с ним был Адам Глинн. Стерлинг был страшно рад их видеть и знать, что он не остался совершенно один. Он сглотнул и вытер пот со лба рукавом. Он также рассчитывал увидеть Люка, но больше никто не подходил, и он понимал, насколько бесполезно будет искать слугу в темноте.
— Где мы? — прошептал он. — Как мы сюда попали?
— Нас привели сюда, — сказал Глиняный Человек. — Что-то вытащило нас и швырнуло сюда, словно горсть букашек. Мы вне мира.
Стерлинг увидел, что Глиняный Человек удивлен и напуган, несмотря на все то, что он знал о Демиургах и их способностях, но он пытался восстановить свое самообладание. От себя Стерлинг не ожидал ничего иного, но шок был практически непреодолим. Паническая дрожь пыталась охватить его тело, и ему пришлось сосредоточить свой смущенный разум, чтобы перейти к следующему вопросу.
— Почему? — спросил он, зная, что слово должно было прозвучать криком боли.
— В этом, — сказал Таллентайр, который сдерживался только усилием воли, — мы должны разобраться сами.
Баронет смотрел на следы на песке, и Стерлинг подумал, что, очевидно, им нужно идти по следам, уводившим куда-то вдаль. Таллентайр также поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, а затем снял пальто, которое все это время не снимал, и бросил на землю. Он также снял пиджак и галстук. Стерлинг после минутного колебания последовал его примеру. Он решил, что температура была за восемьдесят по Фаренгейту.
— Что тут будет, когда взойдет солнце? — спросил он ровно, радуясь, что ему наконец-то удалось справиться со своим голосом.
— Во сне, — горько ответил Таллентайр, — солнце вообще не обязано вставать. Мы бодрствуем и можем быть ранены, но это в любом случае своего рода сон. Может оказаться, что вы почувствуете себя здесь более уютно, чем вы ожидаете, доктор Стерлинг. Вы прожили в снах больше, чем можете вспомнить.
Затем, не спросив совета или согласия своих спутников, баронет пошел по следам, оставленным волками. Стерлинг некоторое время размышлял, не ведут ли они в ловушку или засаду, но вскоре понял, насколько абсурдна эта мысль. Они были уже в ловушке, в самом её сердце. Он оглянулся назад, на темнеющийся лес, надеясь, что подойдет Люк, но никто не вышел, и казалось вполне вероятным, что никто уже и не выйдет. Казалось, Таллентайр с этим смирился либо перестал беспокоиться о своем друге. Он даже не взглянул в сторону темной стены леса, отправляясь в путь.
Стерлинг пожал плечами и покорно последовал за Адамом Глинном, который уже старался нагнать Таллентайра.
Через какой-то отрезок пути Стерлинг нагнал Таллентайра. Он отчаянно хотел поговорить, искал объяснений.
— Расскажите мне, что происходит, — попросил он. — Сон это или нет, нам надо решить, что делать.
Как только эти слова были произнесены, он почувствовал, что его беспокойство уступает. Как и
