Сильвия расхохоталась. Налила ему пива. Он поспешно поднес кружку ко рту, чтобы скрыть смущение.
– Покраснел! – ликующе воскликнула Сильвия.
– Да нет! – с негодованием ответил он. – И даже если так, только черт помог бы тебе увидеть это при свете камина.
– Может быть, может быть, – согласилась Сильвия, продолжая смеяться.
Она провела языком по верхней губе. Гольдфарб тут же вспомнил, что не так давно они были любовниками. Она словно говорила ему: «Видишь, что ты потерял?»
– Принесу тебе цыпленка.
Направляясь к камину, она сильнее, чем прежде, раскачивала бедрами на ходу.
Через минуту подошла Наоми.
– О чем вы так смеялись? – спросила она.
Гольдфарб почувствовал облегчение, услышав скорее любопытство, чем подозрение в ее голосе. Он рассказал ей всю правду: если бы он этого не сделал, она узнала бы все от Сильвии. Наоми рассмеялась тоже.
– Сильвия такая забавная, – сказала она, а затем, понизив голос, добавила: – Временами, может, даже и слишком забавная, ей во вред.
– Кому во вред? – спросила Сильвия, вернувшись с дымящейся куриной ножкой на тарелке. – Значит, мне. Я слишком много шучу, да? Клянусь Иисусом, скорее всего так. Но я не шучу, когда говорю, что этот цыпленок обойдется тебе в две гинеи.
Гольдфарб полез в карман за банкнотами. Со времени нашествия ящеров цены головокружительно взмыли вверх, и жалование специалиста по радарам и близко не соответствовало им. Но даже теперь бывали времена, когда паек, который он получал, уже не лез в горло.
– Между прочим, – спросил он, положив деньги на стойку, – а на что получше я бы мог их истратить?
– На меня, – ответила Наоми.
Если бы такой ответ дала Сильвия, то он был бы откровенно корыстным. Наоми же не беспокоило, что у него нет доходов маршала авиации. Это – как и многое другое – и делало ее такой притягательной для Дэвида. Она спросила:
– У тебя есть новые сведения о твоем кузене, о том, который делал радиопередачи для ящеров?
Он покачал головой.
– Моя семья выяснила, что он пережил нашествие, – это все, что я знаю. Но вскоре он, его жена и сын исчезли. Никто не знает, что с ними стало.
– Никто не знает, – повторила с осуждением Наоми, а Гольдфарб вцепился зубами в цыплячью ногу. – Может быть, никто не говорит, но кто-то ведь знает. В этой стране люди беспричинно не исчезают. Иногда я думаю: вы не знаете, как вам повезло, что здесь все обстоит именно так.
– Я – знаю, – сказал Гольдфарб, и через мгновение Наоми кивнула, соглашаясь с ним. Он улыбнулся ей, хотя и кривовато. – В чем же дело? Ты снова принимаешь меня за англичанина?
Слегка волнуясь, она кивнула снова. Он перешел на идиш:
– Если мы выиграем войну и у меня будут дети, а может быть, и внуки, они будут принимать это как само собой разумеющееся. Мы… – Он покачал головой.
– Если у тебя будут дети, а может быть, и внуки… – начала Наоми и остановилась.
Война ослабила моральные нормы всех, но они все же находились не на передовой. Гольдфарб иной раз об этом жалел.
– Не нальешь мне еще пинту, пожалуйста? – попросил он.
Временами тихий разговор – или короткие реплики, которыми они обменивались в промежутках между обслуживанием других посетителей, – был не хуже любого другого, а может, даже и лучше.
О Сильвии он так думать не хотел. Сильвия вызывала у него одно-единственное желание: стянуть с нее лифчик и трусики и… Он почесал голову, раздумывая, в чем же разница между двумя девушками.
Наоми подала ему горького. Он отпил глоток и поставил кружку.
– Должно быть, любовь, – сказал он, но она не услышала.
Артиллерия изматывала Расу на базе Флориды огнем с севера. Большие Уроды действовали с умом, перемещая орудия с боевых позиций до того, как огонь контрбатарей нащупывал их, но против ударов с воздуха они мало что могли предпринять. У Теэрца было две емкости для ракет под крыльями истребителя. Ракеты относились к одному из простейших видов оружия в арсенале Расы: они даже не имели средств наведения, но если с избытком засыпать ими местность, они свое дело делали. Из-за простоты даже тосевитские заводы могли выпускать их в больших количествах. Оружейники теперь их любили, и не только потому, что их было в достатке.
– Я нашел заданную цель визуально, – доложил Теэрц своим командирам, – приступаю к пикированию.
Ускорение вдавило его в сиденье. Большие Уроды знали, что он уже здесь. Зенитные снаряды стали рваться вокруг истребителя. Больше всего, как он заметил, разрывов было позади. Несмотря на все старания, тосевиты редко попадали в истребитель, когда палили по нему. Это помогало пилотам Расы оставаться в живых.
Он опустошил всю первую емкость. Казалось, волна огня обрушилась от самолета на позиции артиллерии. Машина слегка качнулась в воздухе, затем выпрямилась. Автопилот вывел ее из пике. Теэрц сделал круг, чтобы осмотреть нанесенный урон. Если бы он оказался недостаточным, пришлось бы сделать еще один заход и опустошить вторую емкость.
На этот раз второго захода не понадобилось.
– Цель уничтожена, – сказал он с удовлетворением. Зенитки по-прежнему били по нему, но он не беспокоился. – Запрашиваю новую цель.
Голос, ответивший ему, не принадлежал руководителю полетов. Через мгновение он его все же узнал: с ним говорил Ааатос, самец из разведки.
– Командир полета Теэрц, у нас… возникла одна проблема.
– В чем же непорядок? – потребовал ответа Теэрц.
Вечность, которую он провел в японском плену – не говоря уже о привычке к имбирю, которую он приобрел на Тосев-3, – выработала в нем нетерпимость к напыщенному стилю речи.
– Я рад, что вы в воздухе, командир полета, – сказал Ааатос, очевидно, не желая давать прямого ответа. – Вы помните наш недавний разговор на травянистой поверхности недалеко от взлетно-посадочной полосы?
Теэрц задумался.
– Помню, – сказал он. Внезапное подозрение охватило его. – Вы же не собираетесь сказать мне, что темнокожие Большие Уроды взбунтовались против нас, правда?
– Увы, – печально сказал Ааатос. – Вы были правы тогда в своем недоверии к ним. Я соглашаюсь с этим. – Для самца из разведки согласиться с чем-либо было невероятной уступкой. – Их отряд был развернут строем против американских Больших Уродов, и, изображая бой, они пропустили вражеских тосевитов к нам.
– Дайте мне координаты, – сказал Теэрц. – У меня еще достаточно боеприпасов и топлива. Могу я сделать вывод, что должен считать любых тосевитов в этом районе враждебными Расе?
– Это, несомненно, оперативное предположение, – согласился Ааатос. Он сделал паузу. – Командир полета, вы позволите вопрос? Можете не отвечать, но я был бы благодарен за ответ. Мы предположили, что темнокожие Большие Уроды будут нам хорошо и верно служить в месте, которое мы им отвели. Эти предположения были сделаны не случайно. Наши эксперты проиграли на компьютере много сценариев. Но все они оказались неточными, а ваше опасение – правильным. Как бы вы могли это прокомментировать?
