Теперь Людмила часто сомневалась, правильно ли тогда поступила.
– Ну, как прошел полет? – спросил он, переходя на немецкий.
Раньше Людмила плохо знала немецкий, но благодаря общению с Ягером и Шульцем стала говорить намного лучше.
– Нормально, – ответила Людмила.
Она отвернулась к своему «кукурузнику», чтобы не видеть, как глаза Шульца обшаривают ее тело, словно она забыла надеть свой плотный кожаный комбинезон. Несколько раз он давал волю рукам. Людмила твердо говорила ему «нет», но у нее создалось впечатление, что именно это слово Шульц по- русски не понимает. Впрочем, она не сомневалась, что и слово nein он тоже не поймет.
Может быть, ее равнодушие наконец его проняло – во всяком случае следующий вопрос Шульца относился к делу:
– Ты пролетала над воронкой большой бомбы, которую недавно взорвали русские?
– Aber naturlich, – ответила Людмила. – Это очень удобное направление: я точно знаю, что там меня не поджидают зенитки ящеров.
Шульц выпятил грудь.
– Я и майор Ягер – теперь полковник Ягер – участвовали в нападении, в результате которого был захвачен редкий металл. Я подозреваю, что именно из него ваши ученые сделали бомбу.
– В самом деле? – Людмиле хотелось, чтобы ее слова прозвучали холодно, но голос дрогнул.
Она уже давно убедилась в том, что Шульц имеет обыкновение говорить правду и никогда ее не приукрашивает. Его прямота не раз смущала Людмилу: как ему удалось не попасть в гестапо? Любой русский, который позволил бы себе так распустить язык, давно очутился бы в лагере. Или его объявили бы врагом народа и немедленно казнили. Людмила чувствовала, что Шульц не лжет.
– В самом деле, – подтвердил механик. – Если бы не немцы, вам никогда не удалось бы сделать такую бомбу. Людмиле ужасно захотелось отвесить ему пощечину.
– Я сильно сомневаюсь, что и вы, немцы, – она произнесла последнее слово по-русски, – сумели бы создать бомбу, не получив своей доли металла. Однако мы свою бомбу взорвали – а где же ваша?
Георг Шульц густо покраснел. Людмила усмехнулась. Нацисты считали себя венцом творения, а своих славянских соседей – недоумками, которые не способны создать бомбу из взрывчатого металла. Людмила с огромным удовольствием напомнила Шульцу, как сильно нацисты ошиблись.
– Давай посмотрим на самолет, – пробормотал Шульц.
Людмила не стала с ним спорить – следовало заняться делом. Как механик Шульц приносил огромную пользу Красной Армии, и она могла на время забыть о его нацистских убеждениях, а заодно и свинских приставаниях. Многие русские вели себя ничуть не лучше – Никифор Шолуденко, к примеру. Как только она закончит заниматься своим У-2, офицер НКВД ее обязательно допросит.
Шульц крякнул, осматривая пятицилиндровый двигатель Швецова. Людмила уже знала, что это означает: механик чем-то недоволен.
– Что-то не так? – спросила она.
– Ослабла одна из пружин топливного насоса, – ответил он. – Вот, сама посмотри.
Людмила послушно посмотрела. Так и есть, пружина потеряла упругость. Она с уважением покачала головой. Немец вникал во все и обладал маниакальным стремлением к порядку. Людмила не могла представить себе русского механика, который стал бы обращать внимание на работающий узел машины.
– У нас есть запасные пружины? – спросила Людмила.
– Кажется, да, а если нет, я сниму с самолета, который не летает по какой-нибудь другой причине, – ответил Шульц.
Людмила кивнула – так часто делали.
– Ладно. Валяй.
Шульц удивленно на нее посмотрел.
– Я еще не все успел проверить, – сказал он. – За кого ты меня принимаешь – за халтурщика русского? Если я нашел одну неполадку, из этого не следует, что остальное в полном порядке. – Через несколько мгновений он снова недовольно крякнул и ткнул во внутренности двигателя. – Вот, смотри.
Людмила была сантиметров на двадцать ниже своего механика, поэтому ей пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь двигателя. Шульц повернулся и быстро поцеловал ее в щеку. И тут же с довольной улыбкой отступил на пару шагов. На этот раз он вел себя почти как джентльмен. Людмила покачала головой и вздохнула:
– Тебе не следовало так поступать.
– Почему? Может быть, однажды мне улыбнется удача, – ответил он без всякого смущения. – Ведь майору Ягеру повезло.
Людмиле оставалось надеяться, что под маскировочной сетью достаточно темно и Шульц не заметит, как она покраснела. Она чувствовала, что щеки стали пунцовыми. Да, у них с Ягером завязался короткий роман, когда она летала с Молотовым в Берхтесгаден. Ягер попал туда же – Гитлер вручал ему медаль за доставку взрывчатого металла в Германию.
– Майор – настоящий джентльмен, – заявила Людмила. – А ты… – Она окончательно смутилась.
В бесклассовом обществе, которое строил Советский Союз, не следовало говорить или даже думать о джентльменах, а тем более отдавать им предпочтение.
– Возможно, – сказал Шульц. – Но я здесь, а он – нет.
Людмила зарычала от ярости. Шульц расхохотался. Больше всего на свете Людмиле хотелось оказаться как можно дальше от него. Она молча поднырнула под сеть – на большее сейчас рассчитывать не приходилось.
Солдаты тут же бросились поправлять маскировку.
– Товарищ летчик, вас уже ждут, – сказал один из них.
– Спасибо, – ответила Людмила и быстро зашагала по траншее к землянкам.
Вход закрывала еще одна маскировочная сеть. Людмила отодвинула ее и вошла внутрь.
Всегда оставалась надежда, что ее рапорт примет полковник Карпов, командир базы, но удача опять от нее отвернулась. За складным столом сидел Никифор Шолуденко. Землянку освещали четыре свечи. Людмила тихонько вздохнула; она шла на базу пешком от самой Украины – вместе с офицером НКВД. Так что его присутствие здесь, как и в случае с Шульцем, только на ее совести. Отчего отношения с Шолуденко не улучшались.
– Садитесь, товарищ летчик, – предложил он, указывая на потертое кресло. Шолуденко, как и Людмила, разговаривал по-русски с украинским акцентом. – Вот, выпейте. Вам станет легче после опасного полета.
И протянул Людмиле стакан с какой-то красноватой жидкостью. Слабый чай? Она сделала пару осторожных глотков. Нет – перцовая водка, такой хорошей ей уже давно пить не приходилось. Людмила еще немного отпила из своего стакана.
– Пейте, пейте, – повторил Шолуденко. – Это поможет вам расслабиться.
Что ж, он хочет, чтобы она расслабилась. Она допила водку. Иногда сражаться с ящерами легче, чем разговаривать с офицерами собственной армии.
В нескольких километрах южнее Пскова артиллерия ящеров вела прицельный огонь по укрепленным позициям русских и немцев, которые удерживали инопланетян на северо-западных подступах к городу. Джордж Бэгнолл наблюдал за взрывами снарядов из псковского Крома, старой каменной крепости, воздвигнутой на слиянии двух рек – Великой и Псковы. Бэгнолл надеялся, что до Крома орудия ящеров не достанут.
Рядом вздохнул Кен Эмбри.
– Им там крепко достается!
– Я знаю, – ответил Бэгнолл. – Они расплачиваются за свое недоверие к нам.
