– Рано или поздно нам все равно пришлось бы его ликвидировать, – сказал Хсиа. – Нам идейно неустойчивые люди ни к чему.
– Разумеется, – повторил Нье. – Думаю, он об этом догадывался. Бобби Фьоре по-настоящему ненавидел чешуйчатых дьяволов, пусть и по личным, а не идеологическим мотивам.
– Легко ненавидеть чешуйчатых дьяволов по личным мотивам, – ответил Хсиа Шу-Тао, и Нье Хо- Т’инг не мог с ним не согласиться.
Поднять ногу, поставить на землю, снова поднять, поставить… если заставлять работать только ноги и перестать думать, можно пройти гораздо больше, чем кажется. Этому Нье Хо-Т’инга научил «Великий поход». Он оглянулся через плечо. Люди, которых он вел за собой, растянулись примерно на ли – три четверти мили – по грязной дороге. Хорошо. Чем меньше они будут походить на военный отряд, тем меньше хлопот им доставят чешуйчатые дьяволы.
В полях и на рисовых плантациях, расположенных вдоль дороги, работали крестьяне. Они устало поднимали головы и провожали Нье Хо-Т’инга и его людей равнодушными взглядами. Они были мудрее чешуйчатых дьяволов и сразу распознавали солдат. Несколько человек приветственно помахали Нье Хо- Т’ингу: они догадались, каких солдат он ведет за собой. Их приветствие порадовало командира отряда. Если в случае необходимости его парни смогут стать незаметной миногой в огромной стае китайских крестьян, никакой враг не сумеет распознать в них борцов коммунистического сопротивления.
– Ребята, вы собираетесь пройти мимо лагеря, который тут неподалеку разбили маленькие дьяволы? – крикнул какой-то крестьянин. – Будьте осторожны, они не любят, когда там появляются чужие.
– Спасибо за предупреждение, друг. Мы постараемся их обойти, – ответил Нье Хо – Т’инг и помахал рукой крестьянину, который вернулся к работе.
Нье и Хсиа молча кивнули друг другу. Если тебя поддерживает народ, ты никогда не потерпишь поражение.
По правде говоря, Нье хотел как можно ближе рассмотреть лагерь военнопленных, но так, чтобы чешуйчатые дьяволы не заподозрили в нем шпиона. Лагеря, которые они организовали, чтобы угнетать народ, стали очень полезным источником информации, касающейся врага. Например, именно оттуда им сообщили, что у чешуйчатых дьяволов имеются специальные камеры, которые каким-то непостижимым образом видят тепло. Новость имела тактическое значение: никаких ночных костров поблизости от неприятеля – разве что в качестве отвлекающего маневра, – переходы по холодной воде там, где такое возможно… и многое другое.
Лагерь, устроенный прямо посреди поля, на котором в противном случае можно было вырастить отличный урожай бобов, напоминал большой город. Ветерок донес до путников ночные запахи человеческого жилья.
– Сколько удобрений пропадает зря, – заметил Хсиа Шу-Тао, который и думал как крестьянин.
– Да уж, – задумчиво согласился с ним Нье Хо-Т’инг.
Стараясь соблюдать максимальную осторожность, он разглядывал лагерь, окруженный колючей проволокой, небольшими укреплениями и башнями с часовыми. Конечно, очень хочется освободить заключенных, но операция унесет слишком много жизней.
По дороге быстро приближалось облако пыли. Оно передвигалось с такой скоростью, что сразу становилось ясно – здесь вот-вот будут машины с чешуйчатыми дьяволами. Нье не замедлил хода. Автомат он прятал в свернутом одеяле, перекинутом через плечо. В случае необходимости он быстро его достанет. Впрочем, бронированные автомобили обычно защищены против ручного оружия.
Хсиа шагал рядом так же спокойно, как и пять минут назад. Когда мимо промчался транспортер с солдатами, они сошли с дороги. Нье отлично знал, что стоило им пошевелиться, и водитель без долгих раздумий застрелил бы их. Что такое простой крестьянин для империалистического агрессора, в особенности если он принадлежит к расе инопланетян?
– Нам не хватает мин, – задумчиво проговорил Хсиа. – Маленькие дьяволы стали бы вести себя намного скромнее, если бы знали, что в любой момент могут подорваться на дороге.
– Наши люди делают такие мины, – ответил Нье. – Но чтобы получить их в большом количестве и как можно быстрее, придется вступить в переговоры с японцами. Здесь не так много машин, и потому они наверняка согласятся продать мины нам. Интересно, что придется отдать взамен? Наверное, продукты. Они постоянно хотят есть.
– Как будто мы не хотим, – пробурчал Хсиа. Через несколько секунд он добавил: – Вы правы, товарищ, мы действительно участвуем в очень сложной войне.
Генрих Ягер чувствовал себя футбольным мячом, который судьба гоняет по всей Европе. С тех пор как в 1939 году началась война, он побывал в самых разных уголках земного шара – Польша, Франция, Советский Союз, снова Франция… и теперь Германия.
Он повернулся к Курту Дибнеру, стоявшему рядом с ним на стене крепости Гогентюбинген.
– Еще раз повторяю вам, профессор, что для выполнения этого задания я совершенно бесполезен. Я принесу гораздо больше пользы родине, если поведу танковые войска против ящеров.
– Вы нам необходимы, полковник, – покачав головой, сказал физик и провел рукой по грязным каштановым волосам. – Нам нужно, чтобы отряд, который отправится в Геттинген на добычу сырья из мусорной кучи, возглавил человек, сведущий в военном деле. Кроме того, вы прошли все проверки. Против вас ничего не имеют даже представители СС. Итак… – Его глаза радостно сверкнули за толстыми очками в черной оправе, и Дибнер развел руки в стороны, словно только что решил сложную задачу из области квантовой механики.
Его объяснения показались Ягеру вполне разумными, но это не означало, что они ему понравились. Интересно, как получилось, что в СС о нем хорошего мнения? Скорее всего, дело рук Скорцени. Тот наверняка решил, что оказывает ему услугу. Впрочем, так оно и было на самом деле, но получить одобрение самого Гиммлера… У Ягера по спине пробежал холодок.
Кроме того, он обратил внимание на язык, которым изъяснялся Дибнер. «Мусорная куча», находящаяся в двадцати километрах от Геттингена, отравила огромный кусок местности и причинила бы немалый вред Тюбингену, если бы после катастрофы ветер дул с юга, а не с северо-запада. Военные изъяснялись точно так же – они говорили о «соблюдении дисциплины ведения огня», если имели в виду, что стрелять нужно только тогда, когда враг уже практически сидит у тебя на голове.
На стене между Ягером и Дибнером висел счетчик Гейгера. Он стрекотал гораздо громче, чем следовало бы, если в Геттингене все в порядке. Дибнер утверждал, что уровень радиации не опасен. Ягер надеялся, что он знает, о чем говорит. Но ведь никто не думал, что «куча» может спятить – до того как это произошло.
Дибнер посмотрел на счетчик Гейгера.
– Неплохо, – сказал он; может быть, ему тоже требовалось время от времени убеждать себя в том, что все в порядке.
– Неплохо – для нас, – проговорил Ягер. – А как насчет тех несчастных, что выносят сырье?
Ему не нравилось, что его вызвали с фронта для выполнения нового задания. Но еще больше он злился по поводу того, что ему приходилось командовать людьми, в чьи обязанности входило доставлять из «мусорной кучи» уран.
– Они приговорены государством, – пожав плечами, ответил Курт Дибнер, словно Пилат, умывая руки. – Их в любом случае ждала бы смерть.
«Ничего подобного», – собрался сказать Ягер, но слова так и не сорвались с его губ.
Многие из людей, спускавшихся в подземное хранилище с лопатами и свинцовыми ящиками, носили на рукавах розовые треугольники; у других были желтые шестиконечные звезды. В рейхе с евреями и гомосексуалистами может случиться все, что угодно.
– Вы, конечно, сказали им, что болезнь, от которой они страдают, со временем пройдет, и они поправятся? – продолжал Дибнер.
