– Хорошо, я попытаюсь поговорить с ними. Спасибо, – сказала Людмила и поспешила к двери.
В обвешанном картами кабинете Людмила обнаружила троих англичан и светловолосую женщину, вооруженную винтовкой с оптическим прицелом. Она была необыкновенно красива, и в первый момент Людмила решила, что она просто не имеет права носить военную форму и держать в руках снайперское оружие. Но, взглянув в глаза женщине, она поняла, что ошиблась. Людмила принимала участие в достаточном количестве сражений, чтобы распознать человека, немало повидавшего на своем веку.
Один из англичан – Джоунз – стоял рядом с женщиной, положив руку ей на плечо, но она не сводила глаз с другого парня, которого звали Бэгнолл и с которым Людмила познакомилась, когда приземлилась в парке на своем «кукурузнике». У нее тут же возникло ощущение, будто она оказалась в самом центре действия «Анны Карениной», а не в комнате, где планируются боевые действия.
Однако Кен Эмбри, третий англичанин, увидел ее и сказал:
– Чито… Что? – Его русский оставался в зачаточном состоянии, но тем не менее ему удалось обратить внимание остальных на появление Людмилы.
Джоунз убрал руку с плеча светловолосой красавицы так быстро, словно она вдруг превратилась в раскаленную головешку.
«Пожалуй, лучше всего сделать вид, что я ничего не заметила», – подумала Людмила. Что делают англичане в свободное время, ее не касается, хотя Людмила считала, что им следует заниматься этим за пределами Крома. Смешивая немецкие слова с русскими, Людмила рассказала о том, что видела и что, как ей кажется, следует сделать. Джордж Бэгнолл переводил ее слова на английский.
– Подойдите к карте, – попросил он по-немецки, когда Людмила замолчала, и показал на лес, расположенный к югу от Пскова. – Где точно вы видели грузовики и как давно?
Людмила принялась разглядывать карту. Она немного нервничала; в Советском Союзе военные карты не принято показывать всем подряд.
– Вот здесь, к западу от пруда, – показала она. – Я совершенно уверена. Это было… – Она посмотрела на часы у себя на руке. – Двадцать три минуты назад. Я вернулась, чтобы доложить о передвижениях противника, как только засекла грузовики.
Джордж Бэгнолл улыбнулся. По русским стандартам у него было слишком вытянутое, худое и непропорциональное лицо. Людмила не считала таких мужчин привлекательными, но стоило ему улыбнуться, и он становился настоящим красавцем.
– Вы правильно поступили, запомнив точное время и сразу вернувшись в Псков, – сказал он.
И тут же, перейдя на английский, заговорил со своими товарищами. Людмила, которая не понимала ни слова, сначала разозлилась, но потом сообразила, что английским летчикам нужно обсудить ее сообщение, и сразу успокоилась.
Вскоре Бэгнолл заговорил на смеси немецкого и русского, которым пользовалась сама Людмила.
– К тому времени как мы сможем все подготовить и начать артиллерийский обстрел, грузовики практически доберутся до линии фронта ящеров – вот видите? – Он показал на карте предполагаемый маршрут грузовиков, направлявшихся к красной линии за пределами Пскова. Увидев разочарование на лице Людмилы, он продолжал: – Но ящеры не успеют их разгрузить. Может быть, парочка снарядов окажется очень даже кстати. Подождите здесь.
Он вышел из комнаты с картами, но через несколько минут вернулся с улыбкой на лице.
– Капитан Дёльгер нас не одобряет, но он хороший солдат. Если ему приказано что-то сделать, он это делает.
Он оказался прав – через несколько минут полевые орудия, расположенные к северу и востоку от Пскова, начали обстрел позиций ящеров, причем прежде чем враг успел ответить, батареи поменяли свое местоположение.
Впрочем, ящеры без задержки ответили яростным огнем.
– Надеюсь, они успели отвести пушки на новую позицию, – сказала Людмила и покачала головой. – Мне всякий раз становится не по себе, когда я желаю чего-нибудь хорошего немцам. – Она произнесла эти слова по-немецки и смущенно повторила их по-русски.
Женщина со снайперской винтовкой согласно закивала.
– Мы тоже чувствуем себя не слишком уютно, – сказал на своем вполне приличном русском Джоунз, самый молодой из англичан. – Не забывайте, мы ведь воевали с гитлеровцами два года, прежде чем к нам присоединился Советский Союз.
Людмила все прекрасно помнила. В те два года пропаганда утверждала, что гитлеровская Германия не делает ничего плохого. Она наносит удар за ударом по империалистическим державам… а потом она напала на Советский Союз, который устоял чудом.
– Они наши союзники в борьбе против ящеров, – сказала Людмила. – Я стараюсь все остальное забыть и помнить только об этом. Я стараюсь… но мне очень трудно.
– Да, трудно, – согласился с ней Джордж Бэгнолл. – То, что я видел здесь и во Франции, заставило меня ликовать, когда мы сбрасывали им на головы бомбы. Однако следует признать, что нацисты задали ящерам серьезную трепку. Очень странно.
Большая часть была сказана по-немецки, но русская блондинка поняла достаточно, чтобы ответить:
– Никто не утверждает, будто нацисты не умеют воевать. А если кто-то и говорит такое – это вранье; мы все достаточно видели, чтобы знать, что они отличные солдаты. Но они не думают, зачем и почему сражаются. Кто-то отдает им приказ, и они его выполняют – безукоризненно. И все ради чего? Ради победы гитлеризма? – В ее небесно-голубых глазах появилось презрение.
Никто не стал с ней спорить. Через несколько минут в комнату вбежал капитан Дёльгер. Его упитанное красивое лицо сияло.
– Мы получили сообщение с линии фронта. Наша артиллерия обстреляла вражеские грузовики. Похоже, они везли снаряды, потому что возникло несколько новых взрывов.
Бэгнолл сказал ему, что делать, и он прекрасно справился со своей задачей.
Блондинка со снайперской винтовкой бросилась Бэгноллу на шею и поцеловала его в губы. Капитан Дёльгер смущенно закашлялся и поспешил покинуть кабинет англичан. Джером Джоунз покраснел и стал похож на вареного рака, а Людмила смущенно отвернулась. Такое поведение, исключительно неприличное, не пристало советской женщине.
Она ожидала, что Бэгнолл воспользуется доступностью бесстыжей снайперши. Во-первых, мужчины все одинаковые и хотят только одного. А во-вторых, он англичанин, а значит, капиталист и эксплуататор. Но он осторожно, чтобы не обидеть, высвободился из объятий красотки. Людмила видела, что он смущен не меньше, чем она сама.
Она задумчиво пригладила волосы. Бэгнолл совсем не походил на англичанина из ее школьной программы и вел себя иначе. А что это значит? Она и сама не знала, но чем больше смотрела на мир, тем сложнее он становился.
Йенс Ларссен въехал в Ханфорд, штат Вашингтон, из последних сил нажимая на педали своего велосипеда, и остановился посреди центральной улицы.
– Боже, какая помойка, – проворчал он.
Он сразу понял, почему физики из Металлургической лаборатории с таким восторгом рассказывали об этом городке – даже отсюда он слышал громкий шум реки Колумбия, которая текла неподалеку. Отличная река, именно то, что нужно. Кроме того, Ларссен отлично знал, что представляет собой Миссисипи.
А еще здесь имелась железная дорога, которая вела сюда с севера: здание вокзала оказалось самым большим в городе. Однако на юг она не продолжалась – значит, Ханфорд – конечная станция. «Во многих отношениях», – подумал Йенс. Наличие железной дороги говорит в пользу городка. По ней можно доставлять и увозить все, что потребуется. Без нее все было бы гораздо сложнее.
Итак, река и железная дорога: два серьезных достоинства. Все остальное, с точки зрения Йенса, представляло собой недостатки. В Ханфорде живет несколько сотен человек. И если здесь начнется
