— Что за положение! — сказал Сэм. — Единственное место во всех землях, о которых мы слышали, на которое мы не хотели бы взглянуть поближе, — и именно в это единственное место мы стараемся пройти! И никак не можем это сделать. Похоже, мы вообще выбрали неверный путь. Мы не можем спуститься, а если даже и спустимся, то окажемся в отвратительном болоте. Тьфу! Вы чувствуете этот запах? — он принюхался.
— Да, чувствую, — ответил Фродо, не двигаясь; глаза его по-прежнему были устремлены на темную линию и вспыхивающее там пламя. — Мордор! — тихо произнес он. — Если уж я должен идти туда, то хочу сделать это как можно быстрее и покончить с этим! — Он вздрогнул. Ветер был холоден и полон запахами холодного гниения. — Ну, — сказал он, наконец отведя глаза, — мы не можем оставаться здесь всю ночь, в каком бы положении мы ни очутились. Нужно найти защищенное место и провести еще одну ночь; может, следующий день принесет нам что-нибудь и покажет дорогу.
— Или еще следующий, и следующий, и следующий, — пробормотал Сэм. — Или, может ни какой день. Мы пришли неверным путем.
— Моя судьба, я думаю, в том, чтобы идти в тень, вон туда, так что путь должен быть найден, — сказал Фродо. — Но добро или зло принесет он мне? Наша надежда заключается в том, как быстро мы будем продвигаться. Задержка лишь на руку Врагу. И вот мы три дня топчемся на месте. Неужели над нами нависла воля Башни Тьмы? Все мои решения оказываются неправильными. Я должен был давно покинуть товарищество и идти с севера вниз восточнее реки и Эмин Муила, пройти равниной битвы к проходам в Мордор. А теперь нам уже невозможно вернуться назад: весь восточный берег кишит орками. Каждый прошедший день — это потеря драгоценного времени. Я устал, Сэм. Я не знаю, что нам делать. Много ли пищи у нас осталось?
— Только… Как это называется? — Лембас, мастер Фродо. Прекрасная еда. Но когда прошло столько дней… Я никогда не думал, взяв его впервые в рот, что когда-нибудь захочу перемены. А теперь хочу: кусок простого хлеба и кружку — даже полкружки — пива — вот что мне нужно. Я тащу с собой с последнего лагеря свою кухонную утварь, а что толку? Начнем с того, что не из чего разжечь костер. И нечего варить, нет даже травы!
Они повернулись назад и спустились в каменную лощину. Заходящее солнце спряталось за тучи, быстро сгущалась ночь. Они спали в убежище среди больших выветренных скал, мерзли, ворочались с боку на бок. Но здесь они по крайней мере были защищены от восточного ветра.
— Вы видели его снова, мастер Фродо? — спросил Сэм, когда они сидели, замерзшие, жуя куски лембаса в холодной сырости раннего утра.
— Нет, — ответил Фродо. — Я ничего не слышал и не видел уже две ночи.
— А я видел, — сказал Сэм. — Брр! Глаза эти заставили меня поворочаться. Но, может, мы наконец сбили со следа этого несчастного воришку. Горлум! Я дам ему голлум в горло, если только дотянусь до него руками.
— Надеюсь, ты никогда не сделаешь этого, — сказал Фродо. — Не знаю, как он находит наш след. Но, может, он действительно потерял его. В этой сухой мрачной земле мы оставляем немного следов и запаха, даже для его чуткого носа.
— Хорошо бы, — согласился Сэм. — Я хочу, чтобы мы по-хорошему избавились от него.
— И я тоже, — заметил Фродо, — Но не он — моя главная забота. Я хочу уйти от этих холмов! Я их ненавижу. Чувствую себя голым среди них, и ничего, кроме мертвых равнин, не разделяет меня и тень. В этой тени глаза. Идем! Сегодня мы обязательно должны спуститься!
Но день проходил, прошел полдень, приближался вечер, а они все еще блуждали среди скал и не находили выхода.
Иногда в тишине этой дикой страны им казалось, что они слышат за собой слабые звуки: падение камня, еле слышный звук плоской ноги, ступившей на скалу. Но когда они останавливались и прислушивались — они не слышали ничего, кроме ветра, свистящего у краев камней. И даже этот звук напоминал им дыхание, со свистом вырывающееся сквозь острые зубы.
Весь день внешний край Эмин Муила, по мере того, как они пробирались вдоль него, устойчиво отклонялся к северу. вдоль его края теперь простиралась широкая неровная полоса изломанных и выветренных скал, время от времени пересекаемая канавобразными ущельями, которые круто обрывались в неведомую глубину, разрывая поверхность обрыва. Чтобы отыскать проход в этих утесах, которые встречались все чаще, Фродо и Сэм вынуждены были отойти влево, подальше от края обрыва, и они не заметили, что на протяжении нескольких последних миль местность постепенно понижалась: вершины утесов исчезли сзади.
Наконец они остановились. Хребет резко поворачивал на север и был разрезан глубоким ущельем. На дальней стороне ущелья он снова поднимался и тянулся на много саженей единой линией: перед ними возвышался большой серый утес, как будто отрезанный ударом ножа. Они не могли идти дальше и должны были повернуть на запад или на восток. Но западное направление сулило им лишь новый трудный путь и новую задержку: так они возвращались в самое сердце холмов. Восточное направление приводило к обрыву.
— Ничего не остается, как спуститься в это ущелье, Сэм, — сказал Фродо. — Посмотрим, куда оно ведет!
— Готов поклясться, что ни к чему хорошему! — заметил Сэм.
Ущелье было длинное и глубже, чем казалось. Спустившись немного, хоббиты увидели несколько изогнутых изможденных деревьев. Это были первые деревья, увиденные ими за последние дни: по большей части березы, иногда лиственницы. Большинство деревьев высохло — Их до самого сердца пробили восточные ветры. Когда-то, в более мягкие дни, в ущелье этом были заросли, но теперь уже через пятьдесят ярдов деревья кончились, хотя старые пни торчали до самого края утеса. Дно ущелья, проходившее параллельно старому скальному разлому, было усеяно обломками скал и камней. Когда хоббиты добрались до его конца, Фродо устало прислонился к стене.
— Послушай! — сказал он. — Мы, должно быть, опустились глубоко, иначе утес не исчез бы. Похоже, что здесь обрыв гораздо ниже и по нему легче спуститься.
Сэм наклонился и неохотно заглянул через край. Потом взглянул на высоко поднимающуюся слева от них стену.
— Легче, — проворчал он, — конечно, спускаться легче, чем подниматься. Тот, кто не умеет летать, может спрыгнуть!
— Это был бы большой прыжок, — заметил Фродо, — около… — он посмотрел, измеряя на глаз расстояние… — около восемнадцати саженей, я думаю. Не больше.
— Вполне достаточно! — сказал Сэм. — Уф! Как я ненавижу смотреть с высоты! И все же смотреть лучше, чем спускаться.
— Все равно, — сказал Фродо, — я думаю, мы должны спуститься здесь. Смотри — скала здесь совсем другая, чем несколько миль назад. Она растрескалась и обветрилась.
Внешняя стена действительно была менее крутой, она чуть-чуть отклонялась от вертикали. Напоминала она большой вал или крепостную стену, основание которой сдвинулось, так что пласты перепутались и перемешались, образовав большие щели и длинные уступы в некоторых местах шириною со ступеньку лестницы.
— И если мы хотим попробовать спуститься, лучше начинать немедленно. Рано темнеет. Мне кажется, надвигается буря.
Длинная полоса гор на востоке скрылась в глубокой мгле, которая уже достигла западных отрогов. Поднявшийся ветер донес отдаленные раскаты грома. Фродо вздохнул ветер и с сомнением посмотрел на небо. Он потуже затянул пояс поверх плаща и закрепил на спине большую котомку. Потом подошел к краю обрыва.
— Я попытаюсь, — сказал он.
— Очень хорошо! — угрюмо сказал Сэм. — Но я пойду первым.
— Ты? — спросил Фродо. — Что заставило тебя изменить свое отношение к спуску?
— Я не менял своего отношения. Но если спускаешься, то можешь и соскользнуть. Я вовсе не хочу упасть на вас и столкнуть вниз. Зачем умирать двоим вместо одного?
И прежде чем Фродо смог его остановить, он сел, свесил ноги с обрыва, повернулся и повис,
