— Прощай! — сказал он. Ему показалось, что никогда больше не услышит он такой прекрасной музыки журчащей воды.
Они вернулись на дорогу и некоторое время шли по западному берегу Сильверлоуд. И всюду были видны следы орков. Но вскоре Халдир свернул в сторону и остановился на крутом берегу реки под деревьями.
— Один из наших ждет на том берегу, — сказал он, — хотя вы, может быть, его и не видите. — Он издал звук, похожий на негромкий свист птицы, и из гущи молодых деревьев вышел эльф, одетый в серое, с отброшенным капюшоном; волосы его сверкали золотом в утреннем солнце. Халдир искусно перебросил через реку моток серой веревки, эльф поймал его и привязал конец к стволу на противоположном берегу.
— Келебрант здесь очень быстр, как видите, — сказал Халдир, — к тому же он глубок и холоден. Мы, если только есть возможность, не вступаем в него так далеко к северу. Но в наши тревожные дни мы не делаем и мостов. Вот как мы переходим! Вы следуйте за мной!
Он обвязал свой конец веревки вокруг дерева и легко перебежал по натянутой веревке над рекой туда и обратно, как будто шел по дороге.
— Я смогу так пройти, — сказал Леголас, — но остальные не обладают этим искусством. Можно ли им переплыть?
— Нет! — сказал Халдир. — У нас есть еще две веревки. Мы укрепим их, одну над другой: одну на уровне плеч, другую — на уровне талии; придерживаясь за них, чужеземцы смогут легко перейти.
Когда был установлен этот хрупкий мост, путники перебрались на другой берег, одни осторожно и медленно, другие более быстро. У хоббитов лучше всего это удалось Пиппину: он быстро и уверенно перешел, держась лишь одной рукой; но он смотрел на противоположный берег и не опускал глаз вниз. Сэм переполз, цепляясь за веревки и глядя вниз, в крутящуюся в водоворотах воду, как будто это была пропасть в горах.
Оказавшись на берегу, он облегченно вздохнул.
— Живи и учись! — Как говорил обычно мой старик. Хотя он имел в виду садоводство, а не сидение на насесте, как птицы, или же попытку ходить, как паук. Даже мой дядя Энди не пытался выкинуть такую шутку!
Когда наконец все перебрались на восточный берег Сильверлоуд, эльфы отвязали веревки и свернули две из них. Румил, оставшийся на западном берегу, перетащил к себе третью, перебросил через плечо, помахал рукой и пошел обратно к Нимроделю, чтобы продолжить наблюдение.
— Теперь, друзья, — сказал Халдир, — вы входите в прекрасный Лориен, или клин, как его называют, потому что эта земля похожа на наконечник копья между Сильверлоуд и Андуином Великим. Мы не позволяем шпионам высматривать тайны нашего леса. Мало кому позволялось ступать сюда.
Как мы договорились, я завяжу гному Гимли глаза. Остальные могут идти свободно, пока мы не приблизимся к нашим поселениям в Энгладиле, где реки образуют угол.
Гимли это совсем не понравилось.
— Соглашение было заключено без моего участия, — сказал он. — Я не пойду с завязанными глазами, как проситель или пленник. И я не шпион. Мой народ никогда не имел дела со слугами врага. И эльфам мы не причиняли вреда. Я не предам вас, как и Леголас, как и любой из нас.
— Я не сомневаюсь в этом, — сказал Халдир. — Но таков наш закон. Я не распоряжаюсь им и не могу игнорировать его. Я и так слишком многое взял на себя, позволив вам перейти через Келебрант.
Гимли заупрямился. Он прочно расставил ноги, положил руки на рукоять своего топора.
— Я пойду вперед свободно, — сказал он, — или вернусь назад и найду другую землю, где мне поверят на слово, хотя бы мне и пришлось одному погибнуть в дикой пустыне.
— Вы не можете вернуться назад, — строго сказал Халдир. — Раз вы уж прошли так далеко, вы должны предстать перед господином и госпожой. Они решат: задержать вас или позволить вам уйти. Вы не можете снова пересечь реку, к тому же за вами множество сторожевых. Вы будете убиты раньше того, чем увидите их.
Гимли вытащил топор из-за пояса. Халдир и его товарищ натянули луки.
— Чума на гномов и их упрямые головы! — воскликнул Леголас.
— Постойте! — сказал Арагорн. — Я все еще глава товарищества, и вы должны выполнять мою просьбу. Гному трудно перенести такое унижение одному. Пусть нам всем завяжут глаза, даже Леголасу. Так будет лучше, хотя путешествие затянется и станет скучным.
Гимли внезапно рассмеялся.
— Мы будем выглядеть как веселый отряд глупцов! Халдир поведет нас, как слепых, на веревочке. Но я буду удовлетворен, если вместе со мной глаза завяжут только Леголасу.
— Я эльф и родственник здешних эльфов, — сказал Леголас, в свою очередь тоже разгневавшись.
— Теперь давайте кричать: «чума на упрямые головы эльфов!» — сказал Арагорн. — Но пусть все товарищество разделит общую участь. Завязывайте нам глаза, Халдир.
— Я потребую полной компенсации за каждое падение и за каждый ушибленный палец, если вы плохо будете вести нас, — сказал Гимли, когда ему плотно завязали глаза.
— Вам не нужно будет это делать, — сказал Халдир. — Я поведу вас хорошо, а дорога ровная и прямая.
— Что за нелепые дни! — воскликнул Леголас. — Мы все союзники против общего врага и все же я должен идти с завязанными глазами, когда солнце весело освещает золотые листья!
— Действительно нелепые, — сказал эльф. — Ничто так ясно не показывает силу Повелителя Тьмы, как разделение тех, кто еще противостоит ему. — Халдир продолжал. — Но в мире за пределами Лотлориен мы теперь встречаем так мало веры и правды, кроме может быть, Раздола, что не осмеливаемся доверять кому-либо, чтобы не навлечь опасности на нашу землю. Мы живем теперь на острове среди множества опасностей, и руки наши чаще лежат на тетиве лука, чем на струнах арфы.
Реки долго защищали нас, но больше они не служат защитой, тень легла на все земли к северу от нас. Некоторые говорят о переселении, но похоже, что и с этим мы опоздали. Горы к западу заняты злом, а к востоку земли пустынны и полны слугами Саурона, ходят слухи, что проход через Рохан больше небезопасен, а устье великой реки караулит враг. Даже если мы проберемся к берегам моря, мы и там не сможем найти убежища. Говорят, что существуют еще гавани высоких эльфов, но они расположены далеко к северу и западу, за землями невысокликов. Может, господин и госпожа знают, что это, но я не знаю.
— Можете догадаться, глядя на нас, — заметил Мерри. — За моей землей, Уделом, где живут хоббиты, есть гавани эльфов.
— Счастливый народ хоббиты, что живут у берегов моря! — сказал Халдир. — Уже давно никто из наших не видел моря, но мы помним его песню. Расскажите мне об этих гаванях, пока мы идем.
— Я не могу, — сказал Мерри. — Я их никогда не видел. Я раньше никогда не выходил за пределы моей земли. И если бы я знал, как выглядит этот мир, боюсь, у меня не хватило бы мужества выйти.
— Даже чтобы взглянуть на прекрасный Лотлориен? — спросил Халдир. — Мир, действительно, полон опасностей, и в нем много темных мест, но в нем так много и прекрасного, и хотя любовь повсюду перемешана теперь с горем, все же он хорош.
Среди нас есть такие, кто поет о том, что тень отступит и снова воцарится мир. Но я не верю в то, что мир снова будет таким, как в старину, что солнце будет светить как прежде. Для эльфов, я боюсь, это в лучшем случае будет означать перемирие, во время которого они без помех смогут добраться до моря и покинуть Средиземье навсегда. Увы! Я так люблю Лотлориен. Как печально будет жить в земле, где не растет меллорн!
Пока они так разговаривали, отряд цепочкой шел по лесу, Халдир вел их, а другой эльф шел сзади. Они чувствовали, что земля под ногами ровная и мягкая, и через некоторое время пошли более свободно, но боясь пораниться или упасть. Лишившись зрения, Фродо почувствовал, как обострился его слух и остальные чувства. Он ощущал запах деревьев и травы. Он слышал множество различных нот в шелесте листвы над головой, слышал журчание реки справа, тонкие ясные голоса птиц в небе. Когда же они проходили по открытым местам, он ощущал на руках и лице солнечные лучи.
Как только он ступил на дальний берег Сильверлоуд, страшное чувство охватило его, оно все
