— А что случилось?
— Происшествие, — лаконично ответил постовой.
Спасибо, что еще терпеливо отвечает на мои вопросы и не хамит.
Я полезла было за удостоверением, но не нашла его в сумке, и, к своему ужасу, вспомнила,
Что удостоверение осталось в кармане плаща. Я похолодела, в глубине души надеясь, что Машка не выронит его из кармана и не бросит плащ где попало, исключив возможность случайной пропажи моего ценного личного документа, поскольку нет для следователя страшнее происшествия, чем утрата ксивы.
— Извините, пожалуйста, я следователь, — объяснила я постовому, стараясь заглянуть через
Его плечо в парадную в надежде увидеть там знакомых.
И действительно разглядела родную, закамуфлированную омоновской курткой спину Димы Сергиенко. Я помахала ему рукой, и он буквально ринулся ко мне; в одну секунду отодвинув ошарашенного постового, втащил меня в парадную, бросив тому — «это следователь». В парадной я первым делом поискала глазами труп, но не нашла, правда, заметила на площадке первого этажа лужицу крови.
Не успела я раскрыть рог, чтобы поинтересоваться, кого здесь только что замочили, как вцепившийся в меня Дима стал трясти меня, схватив за плечи, и приговаривать: «Господи, Машка, это ты, с тобой все в порядке!..»
Наконец я получила возможность задать вопрос:
— Дима, что здесь случилось?
— Что случилось? — переспросил он. — На, посмотри!
Он взял с подоконника и протянул мне сопроводительный листок «скорой помощи» с приколотым к нему удостоверением. Удостоверение было моим. В листке я прочитала: «Швецова Мария Сергеевна, старший следователь прокуратуры.., колото-резаная рана левой половины грудной клетки сзади, кровопотеря, шок. Реанимационные мероприятия…»
— Где она?!
— А ты мне лучше объясни, кто она такая и откуда у нее твое удостоверение, раз ты здесь.
— Ты мне скажи сначала, она жива?! В больнице?! Ну Дима же!
— Да, ее увезли в «Костюшко». Кто она такая? Господи, ты не представляешь, как я за тебя испугался!
— Это моя мачеха. После мамы — мой самый близкий человек.
— Нет, я сегодня сменюсь и напьюсь, — сказал Дима, слегка дрожащими руками закуривая папиросу. — Я ведь выехал на твой труп. Дежурный позвонил, сказал, в парадном следователь Швецова с ножевым ранением. Я приехал, а тело уже увезли в больницу, говорят, жива, но очень плоха, без гарантий. Я стал спрашивать, как выглядела, мне сказали — молодая женщина с каштановыми волосами, длинноногая, в красном плаще. Я посмотрел ксиву, ну, думаю, точно Швецова, даже руки задрожали.
— Дима, дай закурить, — попросила я.
— Ты же не куришь, Машенька, — Дима заглядывал мне в глаза, — и потом, у меня «Беломор».
— Мне все равно. Дима, почему я всем приношу несчастье?! Это из-за меня ее убили.
— Ну, во-первых, не убили, только ранили. Может быть, еще все обойдется…
— Ты еще будешь место осматривать? Можно мне пока на главковской машине доехать до больницы?
— Поезжай, я договорюсь.
15
В больнице меня к Машке не пустили. А в двенадцать ночи стали выгонять на улицу. Правда, перед этим напоили валерианкой, хотя у меня было такое чувство, что меня пора реанимировать.
Куда же я пойду, спохватилась я. Деньги на такси у меня есть, но мне страшно ехать домой. А главное, быть там всю ночь одной. Я, в общем-то, особо и не надеясь, позвонила Синцову на работу; конечно, телефон не отвечал. А домашнего его номера я не знала. Горчакову звонить не хотелось: хоть он и друг, но женатый человек с двумя детьми, вряд ли жена его будет в восторге от того, что Лешка вылезет из теплой супружеской постели и потащится успокаивать сослуживицу. Бывшего мужа тем более видеть не хотелось.
И я, порывшись в сумочке, нашла там записку с номером пейджера и мобильного телефона полковника Арсенова. Попросив разрешения позвонить с сестринского поста, я набрала номер. Юрий Сергеевич Арсенов откликнулся сразу.
— Ну наконец-то! Я ждал вашего звонка. Как дела?
— Плохо, Юрий Сергеевич, я в больнице, вы можете отвезти меня домой?
— «Костюшко»? Сейчас приеду, спускайтесь. Через пятнадцать минут подъехала вишневая «девятка» и дверца ее гостеприимно распахнулась.
— Садитесь, едем туда, где происшествие имело место?
— Да.
У меня уже не было сил удивляться.
Машина подъехала к дому, ставшему в последние дни моим пристанищем, и я неожиданно для себя спросила:
— Вы побудете со мной?
— Конечно, Мария Сергеевна. Сейчас, только вызову охрану.
Он вышел из машины, коротко поговорил по мобильному телефону, потом открыл дверцу с моей стороны и помог мне выйти. Обойдя лужу крови на полу парадной, мы зашли в квартиру, и я разрыдалась.
Юрий Сергеевич заварил чай, достал печенье, отрезал лимон, почти насильно стал поить меня чаем и приговаривать:
— Что же вы, голубушка, раньше на меня не вышли? Не доверяли? И зачем вы так неосторожно высказались? Вы же знали, что ваш телефон слушают. Видите, как они быстро среагировали! У меня язык, конечно, не поворачивается назвать это счастливой случайностью, но ведь — ждали в парадной вас.
— Да, я понимаю, — всхлипывала я. — Если за мной ходили, то видели, что я ушла из дома в красном плаще, а Маша у меня его днем забрала. И у них сомнений не было, что это я, — наверняка ведь по ЦАБу проверяли, искали мой адрес. После того как Андрей наши карточки забрал, там осталась одна Швецова с такими же данными. У нас ведь даже отчества одинаковые… Кошмар какой! Сволочи, ненавижу!
— Я, конечно, не столь пылок в силу возраста, — тихо сказал Арсенов, — но посадить негодяев хотел бы. Я ведь очень долго подводил туда, в эту карательную команду, своего человека…
— Микояна? — спросила я.
— Микояна, — кивнул Арсенов. — У меня был на связи еще его отец, а Лешу я подхватил после того, как он отсидел за вымогательство. У нас ведь возможностей больше, я почти все знал. Вы не догадались залезть в налоговую, а я «Форт Нокс» изучил по всем параметрам. По документам у них все хорошо, все сходится, но наемникам-то платить надо, а платили не скупясь, вы же знаете, поэтому они искали источники доходов, не облагаемых налогом. А что самое выгодное? Наркотики, оружие… У меня были сведения, что готовится закупка оружия с разворованных баз наших воинских частей, выведенных из Германии, причем туда должен был ехать человек с удостоверением майора ГРУ. Удостоверение получили, как документ прикрытия, только за него заплатили очень большую сумму денег. Разрешение давал лично генерал Екимов, вы его видели. Он полностью в курсе дел Боценко и Фролова и прикрывает их из Москвы. Вам удалось довольно долго работать, не возбуждая у них подозрений. Они вас, как всегда, недооценили. А Шермушенко — «крыша» фроловская, он зарвался, негодяй, стал разговоры записывать, попробовал шантажировать Фролова. Но Фролов — тертый калач, об него такие дилетанты, как Шермушенко, зубы обламывают… Фролов его приговорил, Степишин и Коротков исполнили. При этом, идиоты, даже документы не забрали у трупа и номер с машины не сняли, когда везли труп сбрасывать… Микоян ко мне пришел после убийства Хапланда, — продолжал монотонно, убаюкивающе рассказывать Арсенов. — Плакал. Да, я его
