спрятал. И буду прятать, пока не представится возможность использовать его показания. Успокойтесь, — повысил он голос, видя мой протестующий жест, — вашу подругу ранил не он. Это или Степишин, или Коротков. Вы видите, сколько я знаю благодаря Микояну. Я не могу его сдать, тем более что реальных-то доказательств на него нет ни по убийству Петухова, ни по Хапланду. Осмотр, догадываетесь, как проводили? Затоптали вес, что возможно было, разве что по стенам не ходили. А Микоян нам еще пригодится, я не теряю надежды.
— А Ткачук? — спросила я.
— Голубушка, вы когда-нибудь слышали про то, как откармливают бомжа? Подбирают гопника, про которого никто никогда не вспомнит, держат на даче или в квартире, кормят до гладкости. Потом прилично одевают и вывозят в лес, когда возникает необходимость уговорить какого-нибудь предпринимателя отдать часть доходов, а то и все имущество. Предпринимателя, образно говоря, усаживают в первый ряд партера, а с переодетым бомжом разыгрывают душераздирающую сцену — ставят на край могилы, требуют что- нибудь, тот отказывается, и тогда ему стреляют в голову. Предприниматель, который наблюдал эту сцену, — а ему дают даже потрогать тело убитого в лунном свете — готов на все. Бомж, конечно, знает все, кроме того, что убивать его будут взаправду. Догадываетесь, кого помог уговорить Ткачук?
— Ткачука убили в пятницу, — вспомнила я, — а в понедельник Антаева продала свои акции Федугину. Так?
— Совершенно верно. Все-таки у вас, Мария Сергеевна, острый мужской ум. Ну и, конечно, вы поняли, кто такой Федугин.
— Да, конечно, правда, я поняла это случайно. А как ему удалось получить паспорт на другую фамилию?
— Фролов действительно был уволен из милиции за действия, дискредитирующие звание, и у него в связи с этим неизбежно возникли бы проблемы с созданием охранной фирмы. Поэтому он официально, через органы загс, поменял фамилию на фамилию жены и, используя свои милицейские связи, старый паспорт на фамилию Федугин не сдал. А, как вы знаете, наверное, загсовская статистика не стыкуется с информационным центром ГУВД.
— Знаю, — подтвердила я, у меня были дела, когда я точно знала, что клиент судим, а справки о судимости чистые приходили, и выяснялось, что фамилия изменена, причем официально.
— Видите, сколько я знаю? — ласково говорил Арсенов. — Если бы вы раньше ко мне обратились! Я ждал этого.
— Скажите, Юрий Сергеевич, а знаете ли вы, где у Фролова лежбище?
— Знаю. И могу сказать вам адрес. Пишите. Там есть интересные вещи. А вы мне взамен скажите, что вы там придумали с оружием?
— Юрий Сергеевич, сколько же меня народу слушало? Проще было по радио выступить…
— Голубушка, мы вас слушали в целях обеспечения безопасности.
— Что же не обеспечили? язвительно спросила я.
— Почему же — вы ведь живы и здоровы…
— Какой цинизм, — не удержалась я. — Впрочем, это не лучше, чем покрывать тройного убийцу. Юлю-то он за что убил?
— Бедная девочка именно в тот день семнадцатого марта, поняла, что беременна от Xохлова. Он положил на нее глаз еще на конкурсе красоты, и два года они тайно встречались, но Хохлов разводиться не хотел из-за денежных соображений. А семнадцатого марта она решилась на поступок: хотела прийти домой к Хохлову и поговорить с его женой, наивная. У Хохлова-то детей не было, и она рассчитывала, что чего-то добьется, сказав, что беременна. Они с Хохловым поужинали вместе, потом она попросила высадить ее из машины недалеко от его дома. Выждала там в подворотне некоторое время и пошла, а на выходе столкнулась с Коротковым, который только что застрелил Хохлова. Она вошла в парадную и увидела труп, в ужасе выбежала и пошла — куда? — К своей лучшей подруге Кате Федугиной. Вы от нее знаете о Юлиных планах?
— Да, она вместе с Катей этот план разрабатывала. Пришла она к подруге, конечно, невменяемая, а у Кати дома папочка, и Юлин папочка там тоже присутствует, и о чем-то они громко спорят в кабинете, кричат. А потом из кабинета выходит тот самый человек, с которым она столкнулась в хохловской парадной. Она девочка была неглупая, конечно, все поняла. И папину роль вычислила. Но для того, чтобы быть уверенной, она уговорила папу устроить ее к себе в Управление, и как только она дорвалась до компьютера, она оттуда вытащила все интересовавшие ее сведения — о заданиях на разработку Хохлова, подписанных ее папочкой. Переписала все это на дискету…
— И, конечно, рассказала Кате. — А та — папе.
— Значит, вот зачем на место происшествия примчалась вся «наружка» — нужно было забрать дискету.
— А что же с оружием? Вы обещали, — деликатно напомнил Арсенов.
— Я же тогда на экспертизе сама посмотрела в микроскоп продукты отстрела. Для того чтобы идентифицировать пулю и оружие, из которого она выпущена, требуется совпадение рисунка следа бойка и полей нарезов. На пулях с убийств — следы нарезов, похожие на контрольные, но боек не тот, или наоборот. Со своего табельного оружия боек спиливать — это чревато. Но киллеру желательно иметь свое, пристрелянное оружие, знакомое. А если в его распоряжении есть еще один «Макаров» — Фролов ведь получал в ГУВД четыре ПМа для охраны банка, — можно снять боек и переставить на свой пистолет. Потом восстановить статус-кво, и ни одна экспертиза пистолет к пуле из трупа не привяжет. Если, конечно, не представить эксперту оба пистолета…
— Конечно, вы опасный человек, — с улыбкой глядя мне прямо в глаза, сказал Арсенов. — Я бы вас тоже убрал, если бы вы встали мне поперек
Дороги. Хорошо, что мы на одной стороне баррикад…
— Слушайте, Юрий Сергеевич, а может, вы знаете, на чем моего стажера сломали?
— Неужели вы не поняли, голубушка? На нежных чувствах к вам. Ему показали некую видеозапись, на которой вы собственной персоной выделываете непристойные телодвижения на «чернореченской» тусовке, где-то на квартире, будучи, пардон, совершенно обнаженной. И пригрозили, что, если он людей арестует, эта пленка будет обнародована. Так что вы на него не сердитесь, он вашу честь спасал.
— Что?! Но такой видеозаписи быть не может! Я никогда не была ни на какой тусовке!
— Охотно верю, что не были, голубушка, но не сомневаюсь, что пленка есть. Вы не забыли, что существует монтаж?
— Но ведь для того, чтобы смонтировать меня голую с тусовкой, надо меня голую где-то записать?..
— Эх, Мария Сергеевна, вы забыли одиннадцатую заповедь следователя, или оперативника, все равно, эта заповедь для всех актуальна: «не подставляйся».
— И где же я подставилась?
— Назвать вам адрес?
— Постойте, вы сами видели запись?
— Сам я не видел, но мне в деталях изобразили, как все это выглядит.
— Как именно я танцую?
— Вы танцуете даже не одна, а в паре, сзади вас держит за плечи бритоголовый громила и вертите разные стороны. Ну как, напоминает что-то?
«Тетина» квартира, зеркало в ванной, голос Толика: «Ну посмотри на себя, ты чудо, а не женщина, посмотри, какая у тебя фигура, какая кожа, какие глаза и волосы. А грудь, тем более для тридцатилетней женщины, — роскошь!..»
— Судя по всему, кассета в тщательно скрываемой квартире Фролова? — тихо спросила я.
— Безусловно, только вы туда не попадете. Вас туда не пустят.
— Что значит «не пустят»? Да я и спрашивать не буду. Постановление на обыск, СОБР, — а потом пусть жалобы пишут.
— Голубушка, а кто же вам обыск санкционирует у начальника отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры города?
— Вы хотите сказать, что Фролов живет с Недвораевой?
