Азаров снова услышал голос полковника.
— Есть новости: джип засекли на выезде из города, — сказал он. — Проследовал на малой скорости мимо поста ДПС.
Полковник говорил медленно, Азаров, положив на коленку раскрытый блокнот, успевал делать пометки и даже начертил что-то вроде плана местности. Вскоре джип свернул на грунтовку, которая тянется между полей агрокомбината «Рассвет». Километров пять дорога идет лесом. На пути джипа несколько деревень, пара хуторов. Возможно, Огородников задержится на какое-то время в одной из этих деревень или на хуторе, но это большого значения не имеет.
Суть дела в другом: дорога там только одна. И упирается она в реку. Гусев уже дал команду заблокировать подъезды к шоссе. Так что, обратного пути у Огородникова нет. Хотя пока он об этом пока не знает. Единственный выход — шпарить к реке. Моста там нет, но каждый час с берега на берег переправляется паром. Место для задержания идеальное, лучше не найдешь.
— Подъезжай к управлению. Мои опера уже внизу. И сразу давайте на место. Чего в главке штаны протирать и ждать новой информации.
Азаров потер ладони, будто кровь уже не грела руки, обернулся назад к Филиппову и сказал:
— Похоже, сегодня наш день. Как мыслишь, Алексей?
— Так точно, — улыбнулся капитан. — Наш.
— Слушай, какой-то запах в салоне, — Азаров чутко повел носом и скорчил кислую рожу. — Лешка, чем пахнет?
— Химией какой-то, — принюхался капитан. — Бензином вроде как отдает.
— Если с тебя за каждую ошибку сотенную брать, то я бы давно жил на проценты с капитала, — Азаров весело рассмеялся. — Кровью, Алешка, пахнет, кровью.
Глава пятнадцатая
Кот, скинув пиджак, лежал на откосе у реки и посасывал травинку. Подложив ладонь под голову, он наблюдал, как по небу по своим неизвестным людям делам плыли низкие облака, на их сером фоне выписывала замысловатый узор ласточка. Иногда до него долетали неразборчивые голоса, шум двигателей или лошадиное ржание — это на паром, курсировавший между берегами, заезжала машины, мотоциклы, или повозки, груженые сеном. Кот думал, что Ильин день позади, но погода все еще стоит жаркая, значит и вода в реке хороша.
Он сел на траву, развернул пакет и стал медленно жевать пирог с картошкой и грибами, запивая свой ужин минералкой из бутылки. Кот отметил про себя, что пока он дремал, что-то неуловимо изменилось в окружающем мире. Солнце повисло над дальним лесом, уже готовое скрыться за деревьями, похолодало, а над рекой расплылось густое облако тумана, которое поднималось все выше и выше, выбираясь на берег. В лучах заходящего солнца, туман на минуту сделался розовым, как малиновый кисель.
Зачарованный этим зрелищем, Кот едва не вздрогнул, когда в кармане заиграла мелодия мобильника. Дашкин голос казался далеким и каким-то тусклым.
— Костик, я уже подъезжаю, — выпалила она в трубку. — Через пять минут буду на другом берегу у переправы. Встречай. Кстати, аванс я получила, полтора штукаря. Тачку он ждет послезавтра, полный расчет на месте. Ты доволен?
— Разумеется, — буркнут он. — Полные штаны радости.
— Что? Говори громче.
— Говорю, что доволен, — Кот повысил голос. Барыга на радиорынке, у которого он брал мобильник, клялся костями матери, что телефон прослужит пару лет. Это как минимум. Но аппарат стал подыхать дней через пять. — Просто очень рад.
— Не слышу, Костя.
А дальше тишина. Выругавшись шепотом, Кот сунул трубку в карман.
Теперь за серой пеленой тумана стало трудно разглядеть, что творится на переправе. Вечером людей, желавших перебраться на другой берег, заметно поубавилось. Внизу, если приглядеться, можно было увидеть пару баб с кошелками и старика с длинными пегими волосами, ожидавшими переправы. А вот машин меньше не стало, даже наоборот, прибавилось.
Появились зеленоватые «Жигули»; поодаль, на пригорке, съехав с грунтовой дороги, стоял ядовито-желтый «уазик». Возле него крутился водила, одетый в серые брюки и клетчатую рубашку с закатанными по локоть рукавами, он поднял капот и нарезал вокруг машины круги, но в движок почему-то не заглядывал. На другом берегу возле сосновых лесопосадок приткнулась «Волга» с затемненными стеклами и микроавтобус, темно-серый «Фольксваген», из которого почему-то никто не появлялся, и водилы поблизости не видно.
Паром медленно шел от левого берега, где сидел Костян, к правому. Течение будь здоров, хилый дизельный моторчик едва пыхтел, а стальной трос лебедки натянулся так, кажется, что он вот-вот лопнет, как гнилая нитка. Дюжий мужик-паромщик в тельняшке и казачьей фуражке с синим верхом и красным околышком, зажег сигнальный огонь — лампочку, прикрепленную к шесту. Положив руки на поручни, стал глядеть на темную воду. Мысленно он был уже дома в теплой избе, в половине десятого последний рейс, смена заканчивается. Ночами паром не ходит.
Кот размышлял о том, что Дашка, сколько ее не воспитывай, свой репертуар вряд ли изменит. Взяла и свалила на «бумере», бросив его на дальней городской улице. И только минут десять спустя, когда Кот в поисках Дашки обегал все окрестные дворы, звякнула по мобильнику. И заговорила таким ангельским голоском, будто ничего не произошло. Да, она виновата. Да, сожалеет об этом маленьком недоразумении. Однако бросать бумер на стройке или еще где, когда в карманах только дырки, — это вершина человеческого идиотизма.
Но Дашка исправит положение, она съездит к тому самому типу, о котором рассказывала. Мало того, она уже созвонилась с Тесемкиным, человек ждет, хочет глянуть на машину. Если бумер понравиться, а он не может не понравиться, покупатель соберет восемь штук за три дня. А сегодня, если Дашка проявит настойчивость и твердость, Игорь выпишет небольшой аванс. Как принято у деловых людей. Эти три дня она с Костей проведут в одном укромном месте, есть такая богом забытая деревенька в пятнадцати верстах от переправы через реку. Парное молоко, свежий творог и хлеб домашней выпечки обойдутся в копейки, а если Костя нарубит дров хозяйке тете Маше, пожалуй, им перепадет и парной свининки. На первое и на второе.
«Я тебя еще не соблазнила?» — спросила Дашка. «Слушай, ты так и не поняла ничего. Свобода дороже этой тачки и куска мяса», — сказал Кот, но хитрая Дашка сделала вид, что не слышит его. Может, и вправду ни фига не слышала.
«Костя, миленький, ты только не сердись, — прощебетала она. — Чтобы не терять времени, садись на автовокзале на шестой автобус, доедешь до переправы. И жди меня на пристани. Так мы не потеряемся. Целую тебя. И уже соскучилась». Кот, тут же позабыв все тревоги и обиды, вышел на дорогу и стал дожидаться маршрутки, которая идет до автовокзала.
И вот теперь он здесь. Сидит на росистой траве и разглядывает одинокий огонек на шесте парома, уходящего в туман. И уже не видно за этим туманом ни паромщика в тельнике, ни машин, только светит эта тусклая лампочка. Тревога, острая и безотчетная, вошла раскаленной иглой прямо в сердце. И застряла в нем.
Костян поднялся на ноги, стряхнув со штанов сухие сосновые иголки. И, забросив за спину пиджак, стал неторопливо спускаться вниз с откоса.
Шагая вниз, Кот видел, как на площадку перед переправой подъехал «КАМАЗ» с пустым кузовом, подняв облако пыли, остановился, загородив собой дорогу. Костян не стал брать напрямки, спустившись чуть ниже, пошел вдоль откоса, медленно сближаясь с желтым «уазиком», хорошо заметным в тумане. Водила, стоя перед раскрытым капотом, вытирал тряпкой безупречно чистые руки. На спине под широким брючным ремнем пистолет. Увидев чужака, он повернулся боком, чтобы не заводить разговора, продолжил
