что нашелся благовидный предлог, чтобы смыться, не привлекая к себе лишнего внимания. Если бы она сама заговорила об отъезде, Оксанка надулась бы, как мышь на крупу, разобиделась и стала приставать: что за спешка, кто тебя отсюда гонит?
Подумав минуту, Дашка решила слушать кассету с самого начала, перематывая ленту, когда разговоры Леонида Ивановича и его собеседников касались непонятных производственных вопросов или уходили в сторону от главной темы.
С кем именно разговаривал Захаров, можно догадаться без особого труда. Человек, которого он величал Пал Палычем, очевидно, был одним из компаньонов Захарова. Беседа вертелась вокруг каких-то облигаций и других ценных бумаг, которые Леонид Иванович почему-то хотел срочно продать, а Пал Палыч не советовал их сбрасывать, мол, лишний нал сейчас никому не нужен, а к концу года пакет бумаг поднимется в цене процентов на двенадцать, а то и все пятнадцать.
Дашка перекрутила пленку вперед, но и дальше разговор шел все с тем же Пал Палычем. В этом месте Захаров объяснялся взволнованным голосом, видимо, скучная тема ценных бумаг оказалась исчерпанной, и собеседники заговорили о насущных проблемах.
— Эта тварь просто меня душит, — сказал Захаров. — Он говорит, что сейчас отдаст десять процентов моей доли. Имеется в виду завод железобетонных изделий и деревообрабатывающий комбинат. А все остальное я смогу получить только через год. Вот как Зобин делит наш бизнес.
— За год он фирму обанкротит, — со вздохом отвечал Пал Палыч. — Распродаст по частям. Ты вообще ни копейки не получишь. Тут нам светят долгие переговоры. Насколько долгие, я не знаю. Мы можем выжать из Зобина хотя бы двадцать пять процентов. Это для начала. А там видно будет. У тебя самого есть какие-то идеи на этот счет?
— Ни одной светлой мысли, — голос Захарова был печален. Ясное дело: идеи у него есть. Мало того, он уже принял какое-то решение. Но не хочет посвящать в свои планы Пал Палыча. — Я думал, ты что-то дельное посоветуешь.
— Ну, друг мой, ситуация не так проста, чтобы с ходу давать советы. У Зобина свои люди на ключевых постах. Плюс друзья в областной администрации. У него контрольные пакеты акций двух предприятий.
— Ладно, это я и сам знаю. Кто у него и что у него. Я тоже не хрен в стакане. И связей у меня не меньше.
— Ясно, ясно, — поспешил согласиться Пал Палыч. — Но не кажется ли тебе, что дело может кончиться серьезным конфликтом, переходящим… Короче, большой кровью?
— Ну, до этого не дойдет, — успокоил Захаров. — Все решим миром. Уж как-нибудь… Не впервой договариваться.
Некоторое время разговор вертелся вокруг личности Зобина, самые мягкие определения, которым его наградили собеседники, были «мелкая душонка», «последняя тварь» и «полное ничтожество». Выпив чаю и, переключившись на нейтральные темы, Пал Палыч засобирался домой.
Следующим посетителем оказался адвокат Новожилов. Он говорил густым сочным басом и причмокивал губами, будто хотел облобызать Захарова, но тот не давался.
— В арбитраже дело затянется на неопределенную перспективу, — Новожилов зачмокал губами. — Честно говоря, наши позиции шаткие. У меня в суде есть завязки. Но это еще вопрос: сыграет наша фишка или нет. Если все по закону, шансов отстоять эти предприятия — немного. Если бы это были акционерные общества открытого типа, можно было через подставные фирмы, прикупить акции, заполучить хотя бы блокирующий пакет.
— Если бы да кабы, — раздраженно оборвал Захаров. — К чему эти рассуждения? Пока мы имеем то, что имеем. Полные штаны дерьма. И нам показывают на дверь, потому что этот подонок нашел другого компаньона с хорошими бабками и совсем без мозгов.
Уже смеркалось, когда Дашка добралась до разговора Захарова с начальником службы собственной безопасности Алексеем Васильевичем Кругловым. Беседа стала содержательной. Слова «убить» или «замочить» никто не произносил, но смысл и так понятен.
— Надо все устроить, Леша, быстро, потому что время работает против нас, — сказал Захаров. — Я советовался с юристами, но эта малохольная братия тухлых дел не любит. Им нравится только бабки лопатой грести. Короче, законных методов разрулить ситуацию просто нет. А Зобин с каждым днем наглеет.
— Нужно было давно это сделать, — мрачно процедил Круглов.
— Всегда надеешься, что человек одумается, — вздохнул Захаров. — Я не хотел доходить до крайностей. Но что делать… Само собой, твой кандидат должен быть человеком со стороны. Который не имеет никакого отношения к нашим структурам. Ни с кем не знаком, не встречался и так далее. Найдешь?
— Есть на примете один кадр, — ответил Круглов после недолгих раздумий. — Бывший прапор из десантуры. Надоело человеку в горячих точках мешками кровь проливать.
— А гарантии какие, Леша? У меня дочь… Я не могу рисковать.
— Какие тут могут быть гарантии? — начальник службы безопасности только вздохнул. — Нет времени, чтобы все тщательно подготовить и просчитать все варианты. Но лучшего кандидата мне не найти. Это уж точно. Он просит десять штук. Половина — аванс. Желательно получить деньги прямо сейчас.
Долгая пауза. Какие-то шорохи, скрипы. Слышен звон ключей. Видно, Захаров отпирает сейф или что-то в этом роде. Шуршание бумажек и невнятное бормотание. Ясно: деньги считает и пересчитывает.
Наконец Захаров нарушает молчание.
— Вот тут ровно десять, — говорит он.
— Я завтра отчитаюсь: как и что, — сказал Круглов. — Ориентировочно — через неделю. Лучше всего, если вы уедете из города дня за два-три до этого. Отдохнуть или по делам. Не важно.
Дашка выключила диктофон, перемотала пленку назад. На такой щедрый подарок она не рассчитывала. Думала, Захаров и дальше будет ходить вокруг да около, но к делу так и не подступится. Он очень осторожный человек, привык все просчитывать заранее и не ошибаться в своих расчетах. А этот Круглов — точно полный дурак. Начальник службы безопасности должен был проверить комнату на предмет установленной в ней прослушки, и только тогда начинать скользкий разговор. Похоже, что мысль о том, что домашний кабинет хозяина могут слушать, кажется этим людям совершенно абсурдной, дикой.
Захаров не захотел одолжить Дашке тридцать тысяч баксов. Мало того, он ее унизил и выставил вон из кабинета. Вольному воля. Но теперь он безвозмездно передаст ей уже не тридцатник, а все пятьдесят тысяч долларов. Остается переписать на компьютер пару маленьких отрывков из беседы с начальником службы охраны, чиркнуть несколько строчек и отправить это послание Захарову по электронной почте. С технической точки зрения задача простенькая. Но есть другие задачи. Они посложнее этой.
Леонид Иванович Захаров, всегда верный своим привычкам, давно взял за правило просматривать электронную почту по утрам, но сегодня открыл компьютер поздним вечером, перед тем, как пойти в спальню, принять снотворное и забыться тяжелым синтетическим сном.
Он вспомнил о некоем Жоре Пискуне, старом приятеле, русском иммигранте, ныне подданном США, имеющего там свой бизнес, связанный с поставками дешевого текстиля из Китая. Пискун, не бывавший в России около десяти лет, вдруг надумал приехать на пару недель и просил сделать ему приглашение. Оглушенный неприятностями последних дней, Захаров совершенно забыл об этом пустяковом деле и вспомнил о нем, когда секретарь позвонила ему из городской конторы и сказала, что приглашение ушло еще вчера, видимо, Пискун уже получил факс.
— Хорошо, хорошо, — рассеяно ответил Захаров. — Спасибо, что не забыли.
Положив трубку, он подумал, что Жора почему-то не позвонил и не сказал «спасибо». Это на него не похоже. Возможно, он прислал письмо по электронной почте. Но в ящике оказалось нечто такое, от чего
