Отягощенный добычей катер юркнул в закрывающиеся двери отсека, затем полетел к воротам купола, увиливая от плазменных выстрелов.
— Мы их сделали!— возопил Фитингоф, не дожидаясь окончательной победы.
Катер юркнул в арочные ворота, вылетел из расщелины, взмыл на скальную кручу, и тут все, кто были внутри его, единогласно и горестно взвыли. Навстречу подплывал огромный крейсер, размером чуть ли не с Адрастею.
— Кобздец подкрался незаметно,— промямлил Фитингоф и жалобно икнул.
Рокочущий голос космофлота ворвался в слуховые нервы притихших грабителей.
Под угрозой незамедлительного уничтожения голос потребовал подлететь к сканирующей полусфере крейсера, затем заглушить двигатели и дать себя втянуть в приемный порт.
— Эй, бугор, как насчет того, чтобы вколоть антидот моему дружку,— напомнила неунывающая Кац забывчивому Ахмеду.— Мы тебе помогли, а дальше уже твои проблемы. Ты ведь сам хотел на Адрастею. Уж за что боролся, на то и напоролся — обижаться незачем.
— Проблемы у нас будут только общие.— настаивал побледневший Фитингоф.
— Но ты же обещал.
— Мало ли что я когда-то обещал. Это было давно. Все течет, все выделяется.
Огромная туша крейсера все больше загораживала небо, а на борту его была видна многообещающая надпись «Аврора». Но в тот момент, когда катер влетел в приемный порт, а мощный люк позади еще даже не сомкнулся, крейсер вдруг сильно тряхнуло.
У «Авроры», похоже, начались какие-то свои неприятности.
— Чего спишь, мудак? Мотор на полную и жми назад!— пользуясь моментом, наорал Данилов на Фитингофа.
Однако сдать назад уже не вышло. Наружный люк успел закрыться.
— И все-таки мы вместе,— удовлетворенно заметил Фитингоф, когда Кац подсела к панели управления, чтобы «прослушать» крейсер.— Это называется здоровый КОЛЛЕКТИВ.
— Улавливаю серьезную продольную деформацию,— радостно сообщила Кац.
Раскрылся какой-то примыкающий отсек, скорее всего ангар, и катер рванулся туда, где и получил порцию плазменных зарядов — в кабине вдруг повисло облако токсичного дыма.
— Всем задраить морды,— скомандовал Фитингоф, бросающий машину из одного конца стометрового отсека в другой.
Кац отстрелила своего «грызуна» и каких-нибудь пару секунд спустя вирусные объекты стали пробиваться в кибероболочку крейсера. Схема корабля становилась все детальнее, прорастая из тумана как трава.
— Будем проламываться прямо через переборку внешнего силового контура, она не слишком крепкая,— прокричала Кац.— Ахмед, сворачивай во второй тоннель.
Показывать пальцем не надо было, оптимальный маршрут уже влетел через нейроконнектор в мозг уголовника.
— Кац, я не поспеваю за ситуацией, картинки слишком быстро меняются.— скрипнул Фитингоф.
— Перекинь штурвал мне.
Катер пронесся по тоннелю, сжег плазменным зарядом клинкетную дверь и ворвался в отсек, в центре которого высился огромный многорукий робот-перегружатель. Тот незамедлительно принял бойцовую стойку, попробовал закатать гостю здоровенной трубой, но катер не дурак прожег ему одно из палубных соединений, а затем протаранил «в лоб».
В результате тарана из Данилова вышел дух и не скоро вернулся обратно. Все до последней клетки его организма получили сотрясение. Ощутился запах крови, она текла из носа прямо в глотку и расплывалась по верхней губе. Данилов мучительно отплевывался. Похоже, он все-таки впилился физиономией в приборную доску, слишком увлекшись окном инфосканера.
— Эй, летчица, ты не забыла, что у нас на броне бочки с топливом?— справился Фитингоф у Кац.
— Нет, конечно. Поэтому я их всех сбросила.— бодро рапортовала женщина.
— Убью, мать твою,— но тут истошный вопль Ахмеда был перекрыт дикими рывками катера. Сзади что-то сдетонировало, скорее всего сброшенное топливо. Во все стороны брызнули осколки многорукого робота и прочих металлоконструкции. Ударная волна приложила катеру в зад, он с пылу с жару проломил переборку силового контура и понесся в его кишечных изгибах, овеваемый порывами огненного ветра. В кабине сильно потеплело. Позади осталось мощное сердце реактора.
— Товарищи, оденьте галстуки и застегните ширинки,— порекомендовала повеселевшая Кац,— начинается официальная часть визита.
Из внешнего контура силовой установки они пробились в радиальную тепловую шахту, в ней «опустились» — потому что «сила тяжести» нарастала — в огромную рубку. Здесь суетились десятки людей и синтетиков, одни начали стрелять, другие просто метаться.
— Это — апофеоз!,— завизжал «барон».— Дави их, Кац. Дави бортами и брюхом, чтобы только размазня красная осталась.
— Я не столь кровожадна, мальчик. Пригни головку, мы вылетаем через форточку.
И катер вылетел через стенку оптического наблюдения, раздробив ее на миллиард мелких осколков, плеснувших волной.
Крейсер остался позади. Он неуклюже ворочался возле Адрастеи, дрожал, в соплах рвано пульсировала плазма, на корпусе появилась рубашка из разрядов, были заметны вздутия и деформации. Через дыру, которую беглецы оставили после себя, лупил гейзер из воздуха, мигом кристаллизующегося пара и всякого мусора. «Аврора» напоминала левиафана, бьющегося в лихорадке.
— Непонятно, выживет ли,— произнес Фитингоф.— Боюсь, мы его утратим из своих рядов.
— Выживет или не выживет, но будет долго болеть, а нам пора сматываться. Те бочки, что у нас в грузовой секции, в полном порядке. Нам этого перфторводорода хватит, чтобы добраться, ну скажем до Европы.— бодро сообщила Кац.— Так что все идет по плану.
Фитингоф обиделся, что этот план совсем не его собственный и импульсивно потянулся к импульснику.
— Расстреляю, гадюка.
— И тогда гнусной смертью умрешь,— не дрогнув, отозвалась Кац.— Выпусти пар и прочую вонь. Вместо этих бредней о райской жизни под Сатурном у тебя появилась четкая возможность кушать трюфели из большого хрустального корыта. Не забывай, поросеночек, и об «ангельском соитии».
— Пойду, займусь техосмотром нашего сортира,— сказал огорченный пахан.
— Эй, зайчик, погоди. Ты забыл вколоть моему дружку антидот.
Фитингоф засопел и это выражало сложные чувства, обуревавшие его.
— Давай, Ахмед, распрощайся поскорее с отрицательными эмоциями. Представь, что ты бабочка, порхающая над лужайкой. Или мушка, летающая над огромной кучей аппетитного дезинтерийного дерьма. Тепло, хорошо, ароматно.
Уголовник зарядил ампулу в любезно предоставленный шприц-пистолет и выстрелил в вену Данилову.
— А может я тебя отравил,— Фитингоф пробовал еще поиграть на нервах.
И Данилов едва не попался на крючок. Подсознательно он не хотел, чтобы «грязный урка» выступал хоть в частичной роли благодетеля.
— Эту остановку мы уже проехали,— выговорила Кац Фитингофу.— Так что смените грубые шутки, сэр, на гораздо более тонкие. Каковые и ожидаются благородной публикой от потомка аристократической фамилии.
Данилов уже и сам видел через оконце наномонитора: новые гости его тела активно растворяют здоровенные бляшки, что усеивают печень и артерии, входящие в мозг.
— Сейчас, барон мой дорогой, ты в гостях у тетушки Кац, а она не любит скверных манер.— продолжала напирать женщина.
Фитингоф заметил, что перестал вызывать ужас, и удалился, огорченно хлопнув люком.
