тебя еще полсотни, чтобы я купил на них фрукты-овощи для родных и близких покойника.
— Пока я не знаю, Ахмед, где здесь мои друзья, вернее один граф Монтекристо, который может быть мне другом.— несколько рассеяно произнесла Кац, как будто вслушивалась попутно в «музыку сфер».— Сам понимаешь, у него нет ни хижины дяди Тома, ни избушки на курьих ножках. Я должна подключиться к устройствам массовой памяти в этом льду, чтобы найти его следы.
— Подключайся, включайся, выключайся,— охотно одобрил Фитингоф,— только если результата не будет, я тебя в этом льду заморожу. Так что извини, пупсик.
— И ты меня извини, Ахмед. Ты ведь тоже превратишься в эскимо из замороженных мочи и кала. Запасов кислорода у нас всего на пять часов.
— Если прикончим мозговиков, то на восемь, если твоего дружка Данилова и моего лучшего кореша Марамоя, то на целых двенадцать.— напомнил Фитингоф.
— Если еще и тебя, то на все четырнадцать…— заметила Кац и обернулась с подначкой к рептильному Чипсу.— А ты что думаешь, крокодил? Может решим этот вопрос голосованием? Кто за то, чтобы перекрыть кислород вот этому господину с двумя большими сопелками? Ладно, шучу.
Ахмед Фитингоф возмущенно раздул ноздри, но смирился. А Кац сунула свой коннектор в разъем на шлеме Данилова — она включалась напрямую в его джин, минуя блок обработки запросов и беря под контроль его сенсорное поле.
— Слушай, Кац, я кажется не давал тебе такого права…
— Равняйсь, смирно, Данилов. Сейчас ты уже не особист, а хаккер, причем из самых зеленых. У нас таких жеребцами называют… Эй, остальные, вы за нами, причем преданно, без всяких выкрутас. Иначе я не отвечаю за малоприятные неожиданности.
Данилов не успел возразить, потому что его сознание перетекло в сетевое пространство, где он, в самом деле, ощутил себя конем, по крайней мере четвероногим другом — такую уж сенсоматрицу подключила Кац.
Сама она была не наездницей, а чем-то вроде большой собаки, которая то бежала впереди по сетевому простору, то запрыгивала Киберданилову на спину. Остальные соучастники превратились в подобия колобков, которые катились спокойно и в ряд. Размеры у колобков-мозговиков были куда внушительнее, чем у прочих.
А ближайшая цепочка кластеров предстала ажурным замком с множеством башенок, арок, стен с зубцами и бойницами, ворот, мостиков.
— Это не слишком свежие записи Чужого,— сообщила Кац.— Они все на запоре, но нам и нет смысла лезть в них, мы ж не старьевщики. Здесь всякие тухлые проекты насчет терраформирования Венеры и Марса, и бредовые модернизации Европы, Ганимеда, Энцелада и Титана…
Они поднимались вокруг башни по закрученной лесенке, лесенка вышла на шпиль, который неожиданно закончился переходом на точно такой же «зеркальный» замок.
Кац сказала, что это опять архивы. Сданные в утиль проекты. Сфера Дайсона, околосолнечные энергетические цепочки, дирижабль для Юпитера, лифт с Марса на Фобос, кольцо Сатурна, превращенное в кольцевую автодорогу. Заметны были даже искаженные образы гигантских проектов, смятые неумолимой рукой архиватора.
— А вот кажется то, что нам нужно.
Собака-Кац залаяла на какую-то вполне вроде обычную трещину в виртуальной «мостовой».
— Эту трещину надо по-быстрому прозондировать, похоже на метку.— Но спустя секунду предводительница поправилась.— Уже не надо. За нами хвост, так что удираем, мальчики и девочки.
— Какой еще хвост?— спросил Ахмед.
— Дезинфекторы Чужого<прим. системные модули, занимающиеся поиском вирусов и несанкционированных записей>.
Из-за стены замка стали выглядывать жутковатого вида смерчи, с которыми не хотелось познакомится поближе.
Данилов ненадолго переключился из сетевого пространства в обычное. Группа товарищей по несчастью уже забралась в нижние слои ледяной коры, два километра ниже поверхности. В губчатом льду повсюду рассыпаны были разновеликие пузыри, заполненные газами. Минус пятнадцать Цельсия, кислорода — пять процентов. Можно подкачать в баллоны.
Удирающие от системных дезинфекторов люди вскоре наткнулись на глубокую трещину, уходящую продольно вниз. Брошенный в нее осколок льда шлепнулся в жидкость. В колодце была вода, возможно сообщающаяся с океаном. Вода не замерзала и поттапливала лед из-за своей насыщенности аммиаком.
Данилов так задумался о глубинах европейского океана у себя под ногами, что только пронзительный голос Кац вывел его из состояния глубокой тоски.
— Ау, Данилов. Чтобы избавиться от хвоста, нам нужно спешно перебежать на кластеры, неучтенные официальной картой размещения записей <прим. система контроля записей, потомок ФАТ>. Иначе дезинфекторы быстро наведут на нас бобров Чужого.
— Ну и где эти новые кластеры?— поинтересовался Данилов.
— Туда нет прямого пути. Триста метров сплошного льда, да еще и с каменными вкраплениями — нам не прорубиться никакими импульсниками.
— Значит…
— Значит, спустимся в океан и пройдем по нижней границе ледяной коры,— сказала Кац .
— «Пройдем по нижней границе»,— передразнил Фитингоф, а затем непритворно взвыл.— Нет уж! Если я чего боюсь, так это именно европейских пучин. Пошли отсюда, Данилов, брось эту свихнувшуюся полубабу-полумужика и уже через несколько часов мы приятно расслабимся в компании гейш вот с такими сиськами. У меня есть кое-что в заначке. Доберемся до платформы Чужого, там подмажем кое-кого…
— Косая будет у тебя гейшей,— сказала Кац стальным голосом.— Фитингоф, могу сейчас официально сообщить, что ты смертельно болен. Я незаметно просканировала тебя. Помимо «свиного бешенства» еще и гепатит Икс. Тебе нужна не просто операция, а отличная операция. Не только замена почек, печени и доброй трети мозгов, но и клеточная чистка по всему организму. И оставь надежду на тюремный лазарет. У коммунаров на случай таких серьезных болезней имеется клон с запасными органами и помощь светил мировой медицины, а у тебя что? Немножко амбиций, которые дерьма не стоят.
Данилову сейчас даже стало жалко мерзкого Ахмеда, столько пережить, выбраться из ада и вот тебе на. Все напрасно.
— Я не в курсе, кого и зачем ты ищешь, Кац, зато знаю, что мне не годятся твои цели и твои методы.— твердо высказался заплутавший особист.— Я не затем выкарабкался из соларитской дрисни, чтобы завязнуть в твоем бандитско-сектантском болоте. Мне в другую сторону. Я иду к платформе Чужого. Я думаю, что договорюсь с Сысоевым.
— Ахмеда ты пожалел, Данилов. Ты себя пожалей. Еще когда мы с Блюм отловили тебя в Рыбсовхозе, я сделала тебе, чурбану обморочному, инъекцию кое-каких интеллекул прямо в мозг. А когда ты забавлялся с Гиперицией по протоколу «Интимэйт-3», в твоего джина были загружены модули управления и прикрытия для них. Это мои интеллекулы едва не превратили на Весте твое хилую тушку в биобомбу. Они обработали тебя столь быстро и ловко, потому что все нужные для превращения клетки были заранее помечены кетоновыми маркерами. Поэтому ты не стал мясной приставкой к цифровой Афродите и ударился в бега. Бежал бродяга с Сахалина звериной узкою тропой… И капсулу Фрая мои интеллекулы тоже перекурочили. Теперь она шлет сигналы в формате, характерном для банды Зонненфельда, так что дома тебя ждет трибунал.
Все, что сказала Кац, было голой отвратительной правдой. Ее интеллекулы больше уже не скрывались от его наномонитора.
— Ах ты стерва! Баба-яга с носом до подбородка!
Данилов захлебывался от бессильной ненависти, насколько это можно было в скафандре.
— Эй, не поперхнись слюнями. Неужто ты думал, что я стану с тобой чикаться? Блюм погибла, которая была мне больше, чем сестра. Ты же пока соларитское дерьмо на палочке. А за «нос» ты мне в любом случае ответишь. Будет у тебя морковка вместо носа, попомни мои слова.
— Кац, золотко, не сердись.— произнес присмиревший Фитингоф елейным голоском.— Посуди
