которого он не совершал?
— Джадавин, — прогремел Арвур, — ты может быть думаешь, что выиграл этот ход, но я снова одержал над тобой верх! Я могу выложить на стол еще одну монету, и ее цена намного выше, чем то, что причинит мне твой рог!
— И какая же она? — спросил Вольф.
У него было черное чувство, что Арвур не блефовал.
— Я подложил одну из бомб, прихваченных с собой, когда меня лишили Чиффаэнира. Она находится под дворцом, и когда я пожелаю того, она взорвется и снесет всю макушку этого монолита. Верно, я тоже умру, но я прихвачу с собой своего старого врага. Твоя женщина и твои друзья тоже погибнут. Подумай о них!
Вольф подумал о них. Он испытывал страшные муки.
— Каковы твои условия? — спросил он.
— Я знаю, что ты не хочешь умирать. Ты такой жалкий, что тебе следовало бы умереть, но ты десять тысяч лет цеплялся за свою никчемную жизнь.
— Довольно оскорблений! Ты готов или нет? Мой палец в дюйме над кнопкой.
Арвур хохотнул и продолжал:
— Даже если я блефую, а это не так, ты можешь позволить себе идти на риск.
Вольф поговорил с другими, слушавшими, не понимая ни слова, но зная, что произошло что-то решающее.
Он объяснил все, что смел, опустив любую связь себя с Господом.
Подарга, с лицом, представлявшим собой образец соединения фрустрации и бешенства, произнесла:
— Спроси, каковы его условия.
Затем она добавила:
— После того, как все это закончится, тебе Вольф придется многое мне объяснить.
Арвур ответил:
— Ты должен отдать мне серебряный рог, драгоценнейшую работу мастера Ильмарволкина. Я воспользуюсь им, чтобы открыть врата в бассейне и пройду через них на атлантический ярус. Это все, чего я хочу, за исключением твоего обещания, что никто не бросится вслед за мной, пока не закроются врата.
Вольф несколько секунд обдумывал, а затем сказал:
— Ладно. Ты можешь теперь выходить. Я клянусь тебе своей честью Вольфа и рукой Детьюва, что отдам тебе рог и не пошлю никого вслед за тобой, пока не закроются врата.
Арвур засмеялся и сказал:
— Я выхожу.
Вольф ждал, пока не распахнулась дверь в конце коридора.
Тогда, зная что Арвур не мог его подслушать, он сказал Подарге:
— Арвур думает, что мы у него в руках, и он вполне может быть в этом уверен. Он выйдет через врата в сорока милях отсюда, неподалеку от Инвеквы, пригорода столицы Атлантиды. Он был бы по- прежнему предоставлен милости твоей и твоих орлиц, если бы не было другой резонансной точки всего в десяти милях отсюда. Эти врата откроются, когда он протрубит в рог, и пропустят его в другую вселенную. Я покажу тебе, где они находятся, после того, как Арвур уйдет через бассейн.
Арвур уверенно шел к ним.
Это был высокий, широкоплечий и красивый мужчина с волнистыми белокурыми волосами и голубыми глазами.
Он взял у Вольфа рог, иронически поклонился и прошел дальше по коридору.
Подарга уставилась на него с таким безумным бешенством, что Вольф боялся, что она бросится на него. Но он сказал ей, что должен сдержать свои обещания и ей, и Арвуру.
Арвур шагал мимо безмолвных и угрожающих рядов так, словно они были не больше, чем мраморные статуи.
Вольф не стал дожидаться, когда он доберется до бассейна, а сразу же направился в центр управления.
Быстрое изучение показало ему, что Арвур оставил устройство, которое должно было нажать кнопку, включающую бомбу.
Он, несомненно, дал себе много времени, чтобы убраться восвояси. Тем не менее, Вольфа прошибал пот, пока он не удалил это устройство. К тому времени вернулся Кикаха, следивший, как Арвур уходит через врата в бассейне.
— Он смылся, спору нет, — сказал он. — Но это было не так легко, как ему думалось. Место выхода находилось под водой из-за созданного им самим потопа. Он вынужден был упасть в воду и плыть к суше. Он все еще плыл, когда закрылись врата.
Вольф отвел Подаргу в огромный зал карт и показал городок, поблизо— сти от которого находились врата.
Затем в зале обзора он показал ей на экране врата с близкого расстояния. Подарга с минуту изучала карту и экран. Она отдала приказ орлицам, и они вышли следом за ней. Даже обезьян ужаснул блеск смерти в их глазах.
Арвур был в сорока милях от монолита, но его еще ждало десятимиль— ное путешествие. Более того, Подарга и ее пташки слетели с точки на высоте в тридцать тысяч футов. Они будут снижаться под таким углом и такое расстояние, что смогут набрать огромную скорость.
Пока Вольф ждал перед экраном, у него было много времени для размышлений. В конечном итоге он расскажет Хрисенде, кем он был и как стал Вольфом. Она узнает, что он отправился в другую вселенную навестить одного из немногих дружественных Господов. По возвращении в эту вселенную он попал в ловушку, расставленную Ваннаксом, еще одним, лишенным владения Господом.
Джадавина швырнуло во вселенную Земли, но он подхватил с собой захваченного врасплох Ваннакса.
Ваннакс сбежал с полумесяцем после жестокой борьбы на склоне горы. Что случилось с другим полумесяцем Вольф не знал. Но Ваннаксу он не достался, это уж наверняка.
Тут его поразила амнезия, и Джадавин потерял всю память, стал по существу младенцем. Тавивачаза взяли к себе Вольфа, и началось его образование в качестве землянина.
Вольф не знал причины амнезии.
Она могла быть вызвана ударом по голове во время схватки с Ваннаксом или могла произойти в результате шока от ужаса пребывания беспомощным и застрявшим на чужой планете. Господы так долго полагались на свою унаследованную науку, что, лишенные ее достижений, они становились меньше, чем людьми.
Или же потеря памяти могла произойти из-за его долгой борьбы со своей совестью. Долгие годы до того, как его волей-неволей вытолкнули в другой мир, он был неудовлетворен собой, испытывал отвращение к своим делам и печаль от своего одиночества и ненадежного положения.
Не было ни одного существа могущественней Господа, и все же никто не был более одиноким или более осознававшим, что любая минута могла стать для него последней. Против него строили козни другие Господы. Все должны быть каждую минуту настороже.
Какой бы ни была причина, он стал Вольфом. Но, как указать Кикахе, существовало взаимное притяжение между ним, рогом и точками резонанса. Отнюдь не случайно он оказался в подвале того дома в Аризоне, когда Кикаха протрубил в рог. У Кикахи имелись свои подозрения, что Вольф был лишившимся памяти, изгнанным Господом.
Теперь Вольф знал, почему он так необыкновенно быстро усваивал здесь языки. Он вспоминал их. И у него возникло такое стремительное влечение к Хрисенде потому, что та была самой любимой фавориткой из всех женщин в его владениях. Он даже подумывал привести ее во дворец и сделать своей Госпожой.
Она не узнала в нем того, кем он был, встретив его как Вольфа, потому что никогда не видела его лица. Тот дешевый фокус с ослепитель— ным излучением скрыл его черты. Что же касается голоса, то он
