Империя — I

известен нам хуже, чем жизнь сеньоров, но среди редких предметов крестьянского обихода, дошедших до наших дней, есть кувшины для воды, тазы, корыта.

Следили за чистотой и горожане. В 1292 году в Париже при населении примерно 150 тысяч человек было не менее 26 бань, они работали ежедневно, кроме воскресенья. Богатые буржуа предпочитали мыться дома. Водопровода в Париже не было, и воду доставляли за небольшую плату уличные водоносы» [457:1], с.216.

Так что, как мы видим, в конце XIII века с мытьем рук в Западной Европе вроде бы все в порядке. Хотя водопровода нет, но воду доставляют, бани работают, руки перед едой моют. В общем, личная гигиена на высоте.

Но тут, как гром среди ясного неба, на читателя, воспитанного на скалигеровской истории, обрушивается неожиданный факт. Оказывается, с конца XIV века Западная Европа почему-то перестала мыть руки перед едой. Мыло исчезло. Причем не только из крестьянского обихода, но и из домов богатых людей. И личная гигиена «возродилась» на Западе лишь в XVIII веке!

Нам прямым текстом сообщают следующее. «Примерно через 100 лет (после упомянутого выше 1292 года — Авт.) обычай мыть руки перед едой отошел в прошлое» [457:1], с.216. Надо полагать, по мере роста просвещения западноевропейцы поразмышляли и пришли к выводу, что мытье рук в общем-то не нужно, отнимает время и, может быть, даже вредно (о «вреде воды» см. ниже). И что их предки, ежедневно мывшие руки на протяжении якобы многих сотен лет, начиная с «античности», были непросвещенными и лишь поэтому бездумно следовали варварскому обычаю.

В самом деле, следуя изложению [457:1], мы вступаем в эпоху XIV-XVII веков. И что же мы тут видим? Оказывается, «в домах дворян и буржуа на стол, правда, ставили тазики с водой, и гости, в знак уважения к хозяину, перед едой чисто символически обмакивали в воду кончики пальцев» [457:1], с.216. Авторы книги [457:1], чувствуя во всем этом какую-то нелепость после якобы блестящей «античной гигиены», тут же начинают «объяснять» нам, что, мол, западноевропейские города' стали слишком быстро расти, воды на всех уже не хватало и потому, дескать, дворяне и буржуа, то есть богатые люди, лишь символически обмакивали кончики пальцев в драгоценную воду. Которую, может быть, использовали по несколько раз. Но, как мы увидим ниже, «рост городов» на самом деле ничего не объясняет, поскольку, как оказывается, даже французские короли (!) XIV-XVI веков «перестали» мыть руки.

«Так, в Париже в эпоху возрождения вода стала большой ценностью. На весь город имелось 40 колодцев и около 40 фонтанов (примитивных водоразборных колонок с постоянным током воды)» [457:1], с.216. О парижских банях уже ничего не сообщается.

Продолжаем цитировать.

«Большинство домашних хозяйств — это известно по описям утвари — не имело даже тазов. Одна ванна приходилась на 1000-1200 жителей. Только знатные вельможи обычно могли себе позволить такую роскошь, да и у них ванна служила в основном символом богатства и престижа, пользовались ею редко» [457:1], с.216.

Надо полагать, приглашая гостей на праздничный ужин и показывая им роскошную обстановку дома, хозяева гордо говорили: вот железный таз, а это — наша ванна. Многие посетители втайне завидовали.

А что же французские короли эпохи XIV-XVI веков? Им тоже, оказывается, воды нехватало. Сообщается следующее. «Так, Людовик XVI принимал ванну только в случае болезни, а обычное утреннее умывание состояло в том, что слуга наливал на руки короля несколько капель винного спирта. Некоторые врачи доходили до утверждения, что вода вредна для кожи и лучше протереться разбавленным спиртом или уксусом» [457:1], с.216.

Это понятно. Пока воды в городах было мало, населению авторитетно объясняли, что она вредна для здоровья.

Наша реконструкция прекрасно объясняет всю описанную картину. Нелепой она является лишь в скалигеровской хронологии. А в новой хронологии, Западная Европа вступает в XIV век как малонаселенная территория, на которую накатывается великое = «монгольское» завоевание. Никаких бань, тазов и мыла редкие местные жители пока еще не знают. Все это появится, но только после колонизации западноевропейских земель, когда Великая = «Монгольская» Империя обустроит здесь быт и создаст систему городов. Промышленное производство мыла тоже начнется, но не ранее XVII-XVIII веков, о которых, по нашей реконструкции, и рассказывает «античный» писатель Плиний, сообщающий о мыле, см. выше.

Г. Куценко и Ю. Новиков подводят итог: «Возрождение личной гигиены настало в западноевропейских городах только в XVIII веке» [457:1], с.217. Итак, руки перед едой в Западной Европе в массовом масштабе стали мыть лишь начиная с XVIII века.

Могут спросить, а почему же тогда западноевропейский художник Альбрехт Дюрер будто бы в 1496 году изобразил на своем известном рисунке «Женская баня» мытье женщин в самой настоящей русской бане с березовым веником? В частности, на заднем плане мы видим типичную русскую печь. Это знаменитое произведение, оцененное в 10 миллионов долларов экспертами «Сотбис» (по сообщению BBC, перепечатанному в издании «Коммерсантъ Власть» от 7 августа 2001 года, стр.42) приведено на рис.12.0. Ответ нам теперь вполне ясен. Либо Дюрер, как имперский художник эпохи XVI века, изобразил здесь мытье русских женщин в русской бане на территории метрополии — Руси-Орды, либо же в эпоху Великой = «Монгольской» Империи в ее провинциях, в том числе и в Западной Европе, бани были введены и в них мылись. Но потом, после раскола Империи и принудительной смены обычаев в Западной Европе, русские бани здесь ушли в прошлое. Кроме того, как мы показали выше, воды здесь в городах стало заметно меньше ввиду распада имперской системы водоснабжения.

рис.12.0

4. 5. На что шло на Руси западно-европейское серебро и золото

Что же происходило далее с описанным выше потоком западно-европейского золота, серебра и, в частности, серебряных ефимков-талеров — в Россию? Оказывается, «неисчислимое множество их (ефимков-талеров — авт.) уже больше ста лет (речь здесь идет о середине XVII века — авт.) переливалось из европейского обращения в Россию, чтобы превращаться там в проволоку» для выделки, — чего бы вы думали? — русских копеек [81], с.6.

То есть, западно-европейская валюта шла в Россию в качестве сырья. И.Г.Спасский писал: «В самой России роль талера стала совершенно иной — только товарно- сырьевой… Правительство увидело в талере наилучший вид монетного металла» [81], с.7.

А до талеров из Европы сырьевое серебро сдавали на Русь в виде слитков [81], с.7.

При этом, в русском быту западно-европейский талер-ефимок был совершенно неизвестен [81], с.7. «В России же популярный за ее южной и западной границей